Читаем без скачивания Девочка, которую нельзя. Книга 2 (СИ) - Андриевская Стася

— Не исключено, — просто, словно о погоде на завтра, ответил он. Встретились взглядами, и мой холодок превратился в озноб. — И тогда ты хотя бы будешь знать, что это, и не впадёшь в панику. А это важно. Очень.

Я была настолько прибита его ответом, что сам факт наличия у него при себе амитала не вызвал ни удивления, ни вопросов. Пока он готовил инъекцию, я, пытаясь справиться с волнением, глупо шутила, просила не выспрашивать у меня слишком уж личное.

— У меня нет цели залезть к тебе в голову, Слав. Просто попробуй отследить момент, когда в мозгу щёлкнет, и захочется душу наизнанку вывернуть, рассказывая вообще всё. Тогда попробуй просто переключиться на что-нибудь отвлечённое, что-то такое, что совершенно ни о чём, но при этом само слетает с языка.

— Ночь, улица, фонарь? — нервно хихикнула я.

— Аптека, — кивнул Игнат и ловко ввёл иглу в вену.

Ничего такого особенного я не почувствовала — просто ощущение похожее на сильное опьянение, когда море по колено и хочется обнять весь мир, довольно быстро сменилось дикой усталостью и сонливостью…

Проснулась я резко, от рвотного спазма. Машинально свесилась с края кровати, голова тут же закружилась сумасшедшей каруселью, и меня стошнило в невесть откуда взявшееся там ведро. Двинув его ногой в сторону, Игнат отпустил мои волосы и протянул кружку.

— Ничего, пройдёт, просто попей и поспи. А вообще для первого раза очень хорошо. Молодец.

Я послушно глотнула воды, свежая прохлада живительно скользнула по пищеводу, желудку и словно бы даже по венам. Тут же стало легче, но и сонливость накатила с новой силой.

— Ты тоже ложись со мной? — касаясь головой подушки, протянула я к Игнату руку… и очнулась, когда в окно уже светило утреннее солнце.

На весь дом пахло жареным мясом — так вкусно, что пустой желудок тут же подвело. Но я не спешила вставать — голова была тяжёлая, мысли вязкие и мутные.

Зажмурившись, вспоминала прошлую ночь: таинственный дневник Игната, укол, полусмазанные воспоминания о там, как сначала ничего не чувствовалось, а потом резко начался приход, и я хохотала от того, что меня замкнуло на «Ночь, улица, фонарь» и, ну хоты ты тресни, ни строчки больше на ум! …А потом я, кажется, ревела. Рассказывала Игнату, как устала волноваться за него, как не могу дышать от одной только мысли о том, что с ним может что-нибудь случиться. И вот, я давилась горькими слезами, а он держал меня за руки и… терпеливо убеждал, что я наверняка знаю, где камни. Просто должна вспомнить, просто важна каждая мелочь…

Всё-таки сползла с кровати и, замотавшись в плед, пришла на кухню. Угрюмо плюхнулась за стол. Игнат, попивая травяной чаёк, читал биографию Жукова, но при моём появлении отложил книгу.

— Ты как?

— Такое себе, — поморщилась я. — Как с перепою.

— Значит, не доспала ещё. Поешь и снова ложись.

Я отрешённо поковыряла хлебную краюху на столе.

— Я правда не знаю, где камни. — Встретились взглядами. — Ты ведь ради них всё это затеял, да? Хотел развязать мне язык?

Игнат расслабленно откинулся на спинку стула, но губы при этом напряжённо поджались.

— Нет.

— Тогда зачем все эти разговоры?

— Чтобы отвлечь. У тебя приступ… слезливости случился, нужно было не дать ему превратиться в истерику, дотянуть до момента, когда уснёшь. А разговоры о камнях заставляли тебя радикально переключаться.

— Слезливость? Разве? Не помню такого, — вспыхнув, соврала я. — И по какому же поводу?

— Да так, ни о чём, — соврал Игнат в ответ. — Просто сказалось напряжение последнего времени. Тревожность, склонность драматизировать. Это мой просчёт — не учёл, что может шатнуть и в эту сторону тоже. Пришлось забалтывать, не больше того.

Я погоняла пальцем хлебные крошки. Ну вот как так? Всё-то у него всегда гладенько, на всё-то есть готовые, логичные ответики. В которые так хочется верить! Вздохнула:

— Но ты и правда думаешь, что я что-то знаю?

— Я думаю, что тебе виднее, Слав. Просто было бы логично, если бы Алина попыталась передать камни тебе. Но нет, так нет. Мне нет до этого дела, поверь. Я, наоборот, был бы счастлив никогда их больше не видеть.

— Почему?

— Да так, — со злым сарказмом усмехнулся он. — Просто у меня через них вся жизнь по одному месту. С самого начала, как только нашли их с отцом твоим.

— Кстати, об отце, — навалилась я на стол, пристально заглядывая Игнату в лицо. — А как камни вообще к нему попали? Ты же, вроде, не в условленное место их тогда спрятал? А потом и сам надолго забыл куда. Ведь так дело было?

Игнат, сцепив руки на груди, смотрел на меня с задумчивым прищуром и молчал.

— Так, — подтвердила я за него. — Я помню твой рассказ во всех подробностях. Но раньше как-то не задавалась вопросом, как камни попали к отцу. И?.. — Вопросительно подняла бровь.

— Это долгая история, Слав.

— А о ней написано в твоём секретном дневнике?

— Нет.

— А о чём там написано?

Он снова не ответил, я кивнула:

— Тогда я точно хочу его прочитать! Ты же ничего от меня не скрываешь, правда?

— Нет.

— Тогда что там?

— Личное. То, чего даже Док никогда не видел.

— Даже, — ухмыльнулась я. — «Даже Док», это, я так понимаю, равняется «тем более ты», да? Ну и что там, тогда, может быть такого личного, если это не служба и не тайны прошлого, но чего нельзя мне? — В груди опасно запекло раздражением. — Бабы твои? Ларисочки всякие? Это к ним ты уезжал всё это время едва ли не через ночь? А потом в тетрадочку свои похождения записывал, да?

Пауза. Игнат смотрит на меня так бесюче спокойно, даже снисходительно, что у меня от злости начинает кружиться голова, но я лишь тяну губы в ехидной усмешке:

— Угадала, да?

— Тебе нужно поспать, Слав. Тебя всё ещё штырит.

— Да пошёл ты! — двинув табуретом по полу, сорвалась я с места и вернулась в постель. Заорала уже оттуда: — Я всё равно найду его и прочту, понял! А если ты будешь его прятать, я просто… Просто… Я уйду от тебя тогда, понял?!

Потом не сдержалась, поревела, втайне надеясь, что Игнат услышит и придёт разубеждать и успокаивать. Но, так и не дождавшись, уснула.

Проснулась у него на плече. Голова была удивительно ясная и лёгкая, словно из неё выгрузили весь хлам и как следует проветрили. За окном уже глубокая ночь.

Обняла Игната, млея от его тепла и запаха, каждой клеткой впитывая его близость и неторопливую, не напоказ любовь. Наверное, так любят те, кому не в чем оправдываться, нечего скрывать и доказывать. А я просто малолетняя дура, которой нужно всё и сразу. Даже стыдно.

— Я не буду его искать, — шепнула я. — И даже если ты станешь оставлять его на самом видном месте, не полезу читать. Даже одним глазком не загляну. Клянусь!

Игнат сжал меня и после долгой паузы вздохнул:

— Просто я не уверен, что тебе нужно знать, как камни попали к Олегу. Тот самый случай, когда ты вроде и имеешь на это право, но с другой стороны… Меньше знаешь — крепче спишь.

Я сказала, что мне нужно. Очень! Уверила, что меня уже ничем не удивить, и уж тем более не отцовскими грешками. Но когда узнала…

Я и хотела бы, но не могла выйти из ступора. Коматоз словно отрубил меня от реальности, не давая двинуться умом, не пуская в чёрную бездну вины и самобичевания. А перед глазами стояла женщина — подсознание зачем-то сделало её похожей на мою маму — которая зажимает вспоротый живот окровавленными руками: чтобы не растерять внутренности, и чтобы не выронить бьющегося там в агонии малыша. А ещё Игнат, который не мог сделать ничего, кроме как дать им обоим умереть без мучений. Одним только милосердным выстрелом в лоб. Недрогнувшей рукой профессионала. Окаменевшим от боли сердцем человека… который даже не имел права отомстить здесь и сейчас, не нарушив присяги Конторе, и лишь резал по своей живой плоти метку, напоминание о том, что и так невозможно забыть — ни на том, ни на этом свете. Откладывая месть, но не отказываясь от неё. И в один миг потеряв это право только потому, что отца убил кто-то другой!