Читаем без скачивания Алый лев - Элизабет Чедвик

Изабель заставила себя быть твердой, как сталь. Она сказала ему слова прощания раньше, наедине, она обнимала его, целовала его гладкие щеки и была счастлива, что он не уворачивается от ее ласки, а принимает ее с благодарностью и радостью. Вильгельм был прав. Он был готов покинуть отчий дом, чтобы отправиться в лежавший перед ним большой мир, но при мысли о том, что он вступит во взрослую жизнь под началом Иоанна, у нее сердце кровью обливалось. Она прощалась со своим первенцем. Перед ее мысленным взором все еще стоял образ мальчика, но она понимала, что, когда увидит его в следующий раз, он будет совершенно другим человеком.

Она смотрела, как серый осенний дождь скрывает их из вида. Вилли не обернулся, зато его отец оглянулся назад, отчего у нее внутри все перевернулось и разболелось с новой силой. Они так и не пришли к согласию. Они говорили об этом и спали вместе, но промежутки между словами превратились в бездны, а она чувствовала себя слишком разбитой и опустошенной, чтобы попытаться их пересечь. Они глубоко ранили друг друга, и, несмотря на видимую общность, раны так и не зажили.

Глава 18

Портчестер, Гемпшир, май 1206 года

Надев для визита во дворец платье из голубой парчи и брошь с сапфирами, подаренную ей королевой Алиенорой на свадьбу, Изабель вежливо поклонилась королю Иоанну. Она готовилась к этому моменту, представляла его себе, тренировалась держать себя в руках, пока не почувствовала, что ее воображаемый щит непробиваем и на ее лице не отражается ничего, кроме вежливого спокойствия. Она бы скорее умерла, чем доставила Иоанну удовольствие узнать, какой непоправимый вред он причинил ее семье, ранив их в самое сердце.

Они с королевой сидели на тронах, задрапированных шелковыми покрывалами. По обеим сторонам тронов были вырезаны из камня приготовившиеся к прыжку разрисованные леопарды, а над их головами сверкал стяг с великолепной вышивкой — львами Анжу. Рыцари Иоанна стояли рядом со своим правителем с обнаженными мечами, прочие мужчины в зале — епископы, лорды и магнаты — были безоружны, к их поясам были пристегнуты только горны.

Иоанн снова собирался отправиться в Пуату, но на этот раз он не стал принуждать своих лордов последовать за ним. Вместо этого он потребовал их помощи. Вильгельм благоразумно послал к нему какое-то количество своих рыцарей. Отказываясь следовать за ним, Вильгельм был готов к компромиссу, посылая с Иоанном своих людей, готовых сражаться.

— Графиня, как приятно видеть вас при дворе! Вы должны навещать нас чаще, — сладко пропел Иоанн.

Она пробормотала положенные этикетом слова благодарности и не подняла глаз. Пусть Иоанн считает ее преданной и послушной женой, если это позволит ей не общаться с ним.

Вильгельм взглянул на нее. Он уже вежливо приветствовал Иоанна и к тому же исполнил его приказ, и сейчас между ними было достигнуто перемирие, как и в его браке. И те, и другие отношения стали подобны залатанному покрывалу, которое пока держится, но вряд ли еще долго прослужит.

Иоанн милостиво улыбнулся Изабель:

— То, что вы здесь, — большая удача, леди Маршал. Я уверен, ваш сын будет рад увидеть вас и попрощаться.

Изабель вскинула голову. Ее глаза расширились от удивления. Вильгельм сделал тайком предостерегающий жест.

— Что значит попрощаться, сир? — прямо спросил он.

Иоанн изобразил удивление:

— Я был уверен, что вам известно о том, что он отправляется со мной в Пуату в составе моей свиты.

— Нет, сир, я этого не знал, — ответил Вильгельм. — Я был уверен, что вы оставите его здесь.

— Ты недооцениваешь таланты своего сына, Маршал. Он быстро все схватывает.

Изабель боролась с собой, чтобы не выказать гнева и страха, вспыхнувших в ней от сказанного Иоанном. Она знала, что чем сильнее мучается жертва, тем больше удовольствия это доставляет Иоанну.

— Я его отец, и я знаю, как быстро он учится, — спокойно ответил Вильгельм. — Мне приятно, что вы считаете его столь незаменимым, что включили в свою свиту.

Иоанн притворно улыбнулся:

— Не волнуйся, Маршал, с ним ничего не сучится, хоть я и знаю, что у тебя есть еще три сына, чтобы продолжить род, и возможность наделать еще наследников.

Изабель непроизвольно фыркнула и бросила в сторону Иоанна уничтожающий взгляд из-под ресниц.

Иоанн пожирал ее похотливым взглядом.

— Сир, мне гораздо спокойнее, когда вы говорите, что позаботитесь о его безопасности, — произнес Вильгельм. — Интересно, не проявите ли вы ко мне такое же доверие, какое я проявляю к вам, и не позволите ли мне навестить мои ирландские владения?

Иоанн рассматривал свои чистые ровные ногти.

— Тебе стоило лучше подумать, прежде чем задавать такой вопрос, Маршал. Ты нужен в Англии в мое отсутствие, мне нужно, чтобы ты следил за тем, что здесь происходит, — он снова взглянул на Изабель. — Я сегодня организую для вас с женой ужин с вашим сыном. Возможно, ему удастся ее убедить, что я не собираюсь делать из его кишок конскую сбрую.

Вильгельм поклонился и надел на лицо улыбку, поскольку он был искусным придворным.

— А мне, возможно, удастся ее убедить не делать этого с вами, — ответил он. Его замечание было таким своевременным и метким, что Иоанн рассмеялся, оценив шутку, но его взгляд оставался оценивающим, а в глазах Вильгельма, несмотря на легкость его поведения, светилась тревога.

Изабель так волновалась и боялась за Вилли, что чуть не теряла сознание, но позже вечером, когда он пришел в их шатер, она постаралась этого не показывать. Она не могла поверить, что он так изменился за прошедшие девять месяцев. Он никогда не стал бы с Вильгельмом одного роста и мощи, наоборот, он пошел в своего худощавого и легкого предка, ее отца, но был сильным и гибким. Под полотняной рубашкой вздувались крепкие, взрослые мышцы, и, возможно, ему понадобится новая одежда, чтобы прикрывать это новое, мощное тело.

— Как я рада тебя видеть! — закричала она, обнимая его. — Мы скучали по тебе!

Он смущенно улыбнулся и поежился.

— Сначала мне тут было не по себе, — признался он, — но потом я привык. Его голос стал глубже, адамово яблоко выдавалось вперед сильнее, а растительность над верхней губой больше не походила на пух. Изабель страшно гордилась им, и ей было невыносимо грустно. Когда Вилли с отцом обнялись, она снова увидела, как они были одновременно близки и далеки друг от друга, и снова осознала, что ее сыну предстоит повзрослеть еще сильнее.

Пока они ели, она деликатно затронула тему Пуату, и поняла, к своему сожалению, что Иоанн был прав. Вилли был готов к путешествию, он уже бил копытом, как молодой боевой конь. Она была вынуждена прикусить язык и ничего не сказать против этого путешествия, зная, что эти мысли родились в ее голове, от ее собственных тревог, а не ее сына. Гилберт был в восторге от того, что король мог читать книги ради удовольствия и что у него даже были специальные походные шахматы. Ричард с неотрывным вниманием и завистью слушал про большого белого норвежского ястреба Иоанна, Гиббона, и о том, что Вилли разрешалось брать его с собой в поле и выпускать, чтобы натаскать приносить добычу.