Читаем без скачивания Кровавый корсар - Аарон Дембски-Боуден

— Я ничего не вижу, брат.

— Ты не могла бы проверить мои результаты?

Она удивленно моргнула.

— Конечно.

Джеркис передал на ее дополнительный монитор несколько изображений. Тарина просмотрела их по очереди.

— Ты это видишь? — спросил напарник.

Она не была уверена. На нескольких снимках посреди пустоши угадывалось какое-то сооружение, но помехи мешали определить его размеры — если вообще там что-то было. В центре двух или трех пиктов виднелось пятно величиной с отпечаток большого пальца, почти терявшееся в сумятице искажений.

— Не думаю, — пробормотала Тарина.

Она перенесла снимки на основной экран и включила команду распознавания образов. Совпадений в базе не нашлось.

— Это ошибка сканера, брат. Я в этом совершенно уверена.

И все же она бросила взгляд в сторону хранительницы примарис. Когда ауспик не работал, о таких вещах следовало докладывать.

Джеркис кивнул и, подняв руку, подозвал начальницу.

Тарина направила в сомнительную зону еще один импульс, включив сканер на максимальное разрешение. Поступившая на экран картинка была ничуть не отчетливее тех, что она получала в течение последних недель. Призрачного пятна не наблюдалось. Под присмотром старшей Тарина очистила кэш сканера и запустила отдельную программу по каждому параметру поиска. Движение, температура, признаки жизни — все. Один за другим, сканы выдавали отрицательные результаты.

Все, кроме последнего.

— У меня… есть сигнал, — объявила она. — Выявлено присутствие железа в двухстах шестидесяти километрах к востоку от крепостных стен.

— Какая масса?

Хранительница примарис, внезапно насторожившись, всмотрелась в экран намного внимательнее, чем прежде.

— По массе ничего. — Тарина покачала головой. — Помехи не позволяют уточнить детали.

— Это посадочная капсула, — вмешался Джеркис. — Посмотрите на ее форму.

Тарина негромко и задумчиво хмыкнула, снова вглядевшись в снимки Джеркиса. Нет. Не может быть.

— У Странствующих Десантников нет войск на орбите, — возразила хранительница. — Откуда ей здесь взяться?

— Сестра, мы понятия не имеем, что у Десантников есть на орбите и чего нет, — Джеркис смущенно улыбнулся, не желая с ней спорить, — потому что не можем видеть, что творится наверху.

— Вероятно, это один из наших спутников. Наблюдатель или ракетная платформа. При выбросе корональной массы такой силы некоторые из спутников почти наверняка должны были выйти из строя и упасть на поверхность.

— Так скоро?

— Многое зависит от самих спутников и природы неисправности. Но да, так скоро.

Джеркис взглянул снизу вверх на хранительницу примарис, пытаясь убедить уже только ее.

— Это посадочная капсула, госпожа. Я в этом уверен.

Тарина снова уставилась на пикты, посасывая нижнюю губу. В конце концов она произнесла:

— Я не могу сказать ничего определенного. Это может быть спутник. Но может быть и посадочная капсула.

Хранительница примарис кивнула:

— Я немедленно оповещу Странствующих Десантников. Они, несомненно, захотят обследовать этот объект.

Радиация на поверхности была очень жесткой, так что послали Тереса и Морфода. Скауты Адептус Астартес, несмотря на обширные модификации, могли пострадать в голой пустыне во время терзающего систему солнечного шторма. Оставались опытные космодесантники. Терес и Морфод немедленно вызвались добровольцами.

Оба они с гордостью носили знаки различия Восьмой роты. Гравировка с номером отделения располагалась на их броне. Шлемы обоих были окрашены наполовину в синий, наполовину в белый. И оба, как всегда, спорили друг с другом.

— Это окажется ложной тревогой, — говорил Морфод. — Помяни мое слово, мы охотимся за упавшим метеоритом или, хуже того, за ошибкой ауспика.

Морфод занимал место стрелка в «Лендспидере». В латных перчатках Астартес сжимал рукоятки штурмового болтера.

Терес сидел в пилотском кресле. Он гнал скиммер над неровным ландшафтом на полной скорости. За машиной тянулся султан пыли. Ревущие двигатели превращали его в сонмище дымных призраков.

Десантники переговаривались по встроенному в доспехи воксу, которому нипочем была звездная буря в небесах. Их броня, по имперским меркам, казалась чудом инженерной мысли, но относительная простота и ограниченный набор сенсоров делали доспехи нечувствительными к помехам, выводившим из строя более сложную технику.

— Вот увидишь, — завершил свою упрямую тираду Морфод.

«Лендспидер» накренился, обходя гладкий каменный выступ. Обоих воинов тряхнуло. Терес, целиком сосредоточившийся на управлении машиной, ответил, не оглядываясь на брата:

— Разве это не лучше, чем вторая возможность?

Морфод фыркнул, глядя сквозь сетку прицела.

— Это не первый случай, когда наши спутники разваливаются и падают на поверхность.

— Нет, — ответил Терес. — Другая возможность.

— С чего бы один из наших кораблей…

— Я говорю не о наших кораблях. Ты это знаешь. Брось упрямиться. Инициатов это, может, и забавляет, а меня вовсе нет.

Морфод, как и его брат, полностью сконцентрировался на своей задаче. Широкое дуло штурмового болтера цепко следовало за его взглядом.

— Теперь ты говоришь о невероятном.

Несколько секунд Терес молчал.

— Не стоит думать, что родные миры орденов неприкосновенны, брат, — наконец пробормотал он.

— Возможно. Но поблизости нет орд безмозглых ксеносов, а кто еще способен на такое решиться? Ну же, брат, будь серьезен. Что за странная меланхолия?

Терес резко обогнул торчащий скальный клык. Ландшафт становился все суровее. Чем дальше в пустошь, тем глубже разверзались ущелья.

— Мы слишком долго оставались на базе. Вот и все. Мне не терпится снова отправиться в крестовый поход.

Казалось, он собирался сказать что-то еще, но только буркнул:

— Держись.

Двигатели спидера перешли с пронзительного рева на приглушенный визг. За бортом стала видна уносящаяся назад равнина, которая до этого казалась бесконечным размытым пятном.

— Уже близко, — сказал Терес. — За следующим хребтом.

Морфод провел перчаткой по термостойкой броне, смахивая гарь, оставшуюся после входа в атмосферу. Это, без сомнения, была посадочная капсула. И без сомнения, принадлежала она не их ордену.

Перед тем как приблизиться к капсуле, они попытались связаться с Виламом по воксу. Попытка, конечно же, оказалась неудачной. Терес тщательно обыскал окружающую местность, и лишь потом воины высадились и спустились в каньон. Даже сейчас, когда остальных братьев их отделения не было с ними, в каждом движении Десантников читались слаженность и единство: один спускался по скальной стене, а второй прикрывал его, нацелив болтер в глубину ущелья.

На дне они разделились и осмотрели скальный лабиринт поодиночке, непрерывно поддерживая вокс-связь. Только убедившись, что вокруг чисто, Десантники сошлись у приземлившейся капсулы.

— Одна капсула, во время такого сильного шторма. — Терес окинул взглядом пустые противоперегрузочные кресла внутри открытого аппарата. — И в этой пропасти… Удивительно, что наблюдатели вообще ее засекли.

Морфод поднес свой ручной ауспик к опаленному корпусу.

— Углеродный анализ показывает, что она тут недавно. Совершила посадку не больше недели назад.

— Поищи их опознавательные символы.

Пока брат сканировал капсулу, Терес держал болтер на изготовку, поводя стволом в поисках врагов.

— Давай быстрее. Мы должны вернуться в крепость.

Морфод выключил сканер и смахнул с брони капсулы еще один слой угольной пыли. Его усилия увенчались успехом. На корпусе проступил выцветший символ: рогатый череп с демоническими крыльями.

— Ты что-то видишь? — спросил по воксу Терес.

— Да. — Морфод уставился на эмблему, чувствуя, как по коже ползут мурашки. — Это Предатели.

Поражение не позорно, говорили ему. Он все еще мог принести пользу. Он все еще мог сыграть свою роль в славных трудах ордена. В поражении даже заключалось горько-сладкое торжество, потому что из тех тысяч и тысяч, что решились на испытание, очень немногие пережили провал. Списки погибших бесславной смертью были длинны, и имена их записывались лишь ради точности ведения хроник, а вовсе не из почтения к умершим.

И все же он оставался человеком и, значит, пребывал во власти эмоций. Каждый раз, когда ему приходилось кланяться одному из господ, в горле вставал ядовитый комок зависти и сожаления. Всегда всплывал один и тот же вопрос: что, если бы он приложил больше усилий? Что, если бы он потерпел еще несколько мгновений? Может, это он стоял бы сейчас в священной керамитовой броне, в то время как ничтожные смертные ползали и преклонялись бы перед ним?