Читаем без скачивания Профессия – первая леди - Антон Леонтьев

Все еще чувствуя на себе оценивающий взгляд Серафимы Ильиничны (она принадлежала к той самой категории женщин, которые являются моими потенциальными клиентками, – бальзаковского или постбальзаковского возраста, обеспеченные и одинокие), я не нашел ничего умнее, чем, переведя дух, сказать:

– Он побежал вниз – думает, что я направился на улицу. А вы ведь та самая Серафима Ильинична Гиппиус?

– По моим сведениям, да, – ответила она желчно. – И та самая, и Серафима Ильинична!

О, да, Серафима на меня отреагировала! Если женщины начинают над тобой издеваться и, более того, говорить колкости, значит, ты произвел на них впечатление. Стараются доказать себе, что красавец, стоящий перед ними, ну абсолютно ничего не значит и даром им не нужен!

– А я Дусик, – пролепетал я.

Настало время применить свои чары. Мне не хотелось, чтобы Серафима выгнала меня восвояси. Это для меня – верная смерть! Поэтому я нежно взял ее сдобную руку, украшенную полудюжиной дорогих перстней, и произнес самым сладким и соблазнительным тоном, на который был способен в тот момент:

– Дорогая Серафима Ильинична, вы – мой телевизионный кумир! Прошу вас, спасите несчастного и предоставьте ему кров над головой! За мной по пятам гонится наемный убийца! Он только что убил ни в чем не повинного Андрия!

Она не знает, кто такой Андрий, но самое главное – заинтересовать человека. И вызвать у него жалость. Пусть Серафима проникнется ко мне материнскими чувствами, я же такой бедный, трепещущий и невероятно сексуальный. И взываю к ней, умоляя о помощи! Ну скажите, какая женщина устоит перед этим?

Тетя Фима (так я окрестил великую писательницу), которая никогда не лезла за словом в карман, когда ей требовалось прижать к ногтю хамоватую знаменитость или исполненную дешевого самолюбования «звездочку», растерялась. Два – ноль в мою пользу! Фима не знает, что мне сказать! Это значит, что я произвел на нее впечатление – будь я женщиной, то не смог бы ничего возразить атлетически сложенному красавцу, который как гром с ясного неба оказался в моей квартире, при этом облаченный только в нижнее бельишко от Кальвина Кляйна. Большая часть дам подумала бы, что это Санта-Клаус услышал их затаенные мечты и решил преподнести им подарок. Интересно, а тетя Фима принадлежит к числу таких дам?

– Хм, – произнесла озадаченная госпожа Гиппиус. Ее котяра (никогда не видел подобных чудовищ – огромный, пушистый и цвета февральской ночи), оторвав копченой рыбине голову, победоносно потерся о мои ноги. Это очень хорошо, тетя Фима увидит, что ее кот не боится меня, значит, и ей самой нечего бояться!

– Умоляю вас, – в эти слова я вложил всю свою страстность и боль. У меня даже слезы на глаза навернулись – из жалости к себе, несчастному Дусику Стрешневичу, глупому донжуану, которого преследует наемный убийца. – Мне столько пришлось пережить! Все началось с убийства Драгуши Ковтун! И почему только меня угораздило обнаружить ее труп!

Тетя Фима фыркнула, мои слова почему-то озадачили ее. Великая писательница хлопнула меня по плечу (это хорошо, что ей уже хочется до гостя дотронуться – значит, она не отпустит его от себя!) и сказала:

– Ну хорошо, если вам в самом деле угрожает опасность, я не могу проявить жестокосердие. Оставайтесь, сударь! Подберите с пола продукты и несите их на кухню! И перестаньте дрожать! Вы должны все мне рассказать, в том числе и о том, что вы имели в виду, говоря о Драгостее Ковтун. И я помогу вам, драгоценнейший, не будь мое имя Серафима Гиппиус!

По стеночке я медленно съехал на ковер. Я внезапно ощутил невероятную усталость и страх. Меня затрясло. Тетя Фима заботливо сказала:

– Да вы весь синий, молодой человек! Марш переодеваться!

Она потащила меня в гостиную – хорошо же живут знаменитые герцословацкие писательницы! Я повалился на софу, выполненную в виде легкомысленной ромашки, тетя Фима принесла мне теплый махровый халат.

– Вам необходимо согреться! – заявила она, и я почувствовал к ней неимоверную благодарность. Она же спасла мне жизнь!

Тетя Фима протянула стакан – я понюхал и понял, что это коньяк.

– Чай мы будем пить потом, – сказала писательница.

Я осушил стакан, не чувствуя вкуса спиртного. По телу растеклось приятное тепло. Голова у меня легко закружилась, на мои колени взгромоздился огромный кот и принялся топтаться, пуская когти.

– Василиск! – прикрикнула на него тетя Фима. – Оставь гостя в покое!

Но кот и не собирался слушать ее, вместо этого он с урчанием растянулся на моих коленях, пустив коготки. Я вскрикнул.

– Вы ему понравились, – сказала Серафима Ильинична. – Первый раз вижу, чтобы Васисуалий так реагировал на незнакомца. Вообще-то он пугливый и недоверчивый.

Мне уже как-то говорили, что на меня в первую очередь положительно реагируют женщины и кошки. Не знаю, чем это объясняется: аурой, кармой или сексапильностью, но я много раз убеждался в правдивости этого замечания.

– Итак, молодой человек, вас зовут Дусик, – произнесла писательница, опускаясь в кресло. – Не имя, а какая-то кличка! Как вас по паспорту-то?

– Димитрий Стрешневич, – произнес я.

Кот по имени Василиск был тяжелым, но животное это нисколько не заботило – я был для него теплой и удобной подстилкой.

– Дусик мне нравится больше, – заявила тетя Фима. – И сколько вам лет? Двадцать пять?

Вот что значит упорные занятия в спортивной студии, посещения элитного косметолога и регулярный секс – никто не давал мне моих тридцати, за исключением меня самого, разумеется.

– Говорить «Дусик» и «вы» как-то глупо, – произнесла тетя Фима. – Так что я перейду на «ты»! Не возражаешь?

Я не возражал. А вот как мне звать ее: по имени-отчеству, Фимой или милостивой госпожой Гиппиус?

– Так, так, а теперь расскажи обо всем по порядку, – приказала мне знаменитая писательница. – Хотя по порядку, как я понимаю, не получится.

– Сначала вызовем «Скорую», – проканючил я. – Быть может, Андрюсику можно помочь! Он – хороший и добрый мальчик, хоть и гей!

Я набрал знакомый номер и скороговоркой произнес адрес и причину вызова – огнестрельное ранение.

Затем изложил тете Фиме свои злоключения. Она очень внимательно слушала, не прерывая мой рассказ. Я поведал ей обо всем – о своей грешной жизни, о Заревласточке и посещении галереи Стефана д’Орнэ, о президентском сынке и трупе Драгуши Ковтун, о своем грехопадении с Динарой и том, что за этим последовало, об убийстве моей любовницы и студента Утешана наемным убийцей, о моем бегстве и приюте у Андрюсика, а также о том, что произошло в последние десять минут.

– Поэтому, увидев вас, я решил… Я решил, что лучше всего спрятаться в вашей квартире.

– Это не моя квартира, – произнесла наконец тетя Фима. – А моей старшей сестры, она сейчас в Европе читает лекции, но это не так важно.

Тетя Фима поднялась из кресла, подошла к входной двери и посмотрела в «глазок».

– Приехали медики, – сказала она. – Ага, ага…

Подумав, она заявила:

– То, что ты рассказал мне, Дусик, очень интересно. Необходимо срочно связаться с дядей Браней. Я должна позвонить ему. Но не из квартиры, а из телефона-автомата.

– Не оставляйте меня одного! – взмолился я.

В обществе тети Фимы я чувствовал себя уверенно. Я знал, что никто не причинит мне вреда, если в квартире находится монументальная писательница.

– Я быстро, – сказала, натягивая пальто, тетя Фима. – И заодно разузнаю, что там происходит!

Она оставила меня одного. Я никогда не боялся темноты или чего-то подобного, но тишина пустой квартиры пугала меня. Все казалось, что в дверном проеме появится безжалостный убийца с пистолетом в руках – а я сижу в женском халате с тяжеленным котом на коленях!

Тетя Фима вернулась через двадцать минут. Она доложила:

– Твоего дружка увезли в больницу, он жив. Убийцы, конечно же, и след простыл. Дядя Браня велел нам никого к себе не впускать, он уже на пути из Перелыгина в Экарест.

– Тетя Фима… То есть Серафима Ильинична, – моментально поправился я под грозным взглядом писательницы, – но, скажите на милость, какое ко всему этому имеете вы отношение? Кажется, вы тоже должны поведать мне кое-что…

Тетя Фима хмыкнула:

– Вы посмотрите, и с каких это пор яйца учат курицу? Дусик, дорогой мой, я сама знаю, что мне делать!

Смягчившись, она заметила:

– Ну ладно, ты прав. Дело в том, что до встречи с тобой я была уверена – труп Драги Ковтун обнаружен мной! Так что слушай!

И тетя Фима поведала мне историю о трупе в колодце у себя на даче – трупе, который оказался останками сестры супруги президента Бунича, о визите таинственного ночного гостя, укравшего у нее набор серебряных ножей и вилок, об убийствах перед портретами, о странной судьбе Стефана д’Орнэ, о клеенке в доме старого писателя Подтягича и о том, как КГБ установил «жучки» в ее доме.

– Как ты понимаешь, в такой ситуации я не могла оставаться в Перелыгине, – заключила тетя Фима. – Теперь я убеждаюсь, что дядя Браня был прав.