Читаем без скачивания Профессия – первая леди - Антон Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы проследовали в столовую. Тетя Фима засуетилась и поставила перед «дорогим гостем» чашку дымящегося чая. Дядя Браня искоса поглядывал на меня, и я чувствовал себя евреем-диссидентом на допросе в КГБ.
– Значит, вас едва не убили, – заметил враждебно дядя Браня. Судя по его тону, он не видел особой потери для прогрессивного человечества, если бы киллер отправил меня на тот свет.
– Представляешь, Браня, он ранил друга Дусика, Андрия, ну, я говорила тебе о нем, Вероника от него в восторге, она с ним беседовала о жизни современных геев и включила это интервью в свою новую книгу…
– Ага, о жизни… геев, – дядя Браня буквально выплюнул последнее слово.
Я встрепенулся – и как мне объяснить твердолобому старику, что с Андрюсиком меня связывала нежная, но совершенно платоническая дружба? Ведь не поверит же!
– Я – метросексуал, – с гордостью изрек я. Надо расставить все точки над «i».
– Метросексуал! – проскрипел зубами дядя Браня. – Метро… тьфу ты, господи, кто? Это что ж за извращение такое? В мои времена за приставания к честным гражданам в общественном транспорте статья была и на лесоповал стройными рядами отправляли!
– Мой кумир – футболист Дэвид Бэкхем, – пояснил я непонятливому генералу. – Понимаете, можно следить за своей внешностью, быть в курсе последних веяний капризной моды, пользоваться декоративной косметикой, красить ногти на ногах, ложиться на стол к косметическому хирургу – и при этом любить женщин!
– На стол к хирургу! – желчно заметил Сувор. – В мои времена мужики на стол к хирургу ложились, когда у тебя заворот кишок, а сейчас – чтобы рожу подтянуть. Женщин, значит, говоришь, любишь…
Раскаленную атмосферу охладила великая Серафима Гиппиус.
– Браня! – проникновенно сказала тетя Фима. – Дусик в одной с нами лодке, мы должны держаться вместе! Дусик, прошу, расскажи Браниполку Иннокентьевичу все то, о чем ты мне уже поведал!
По мере изложения мной событий последних дней насупленное чело дяди Брани прояснялось, когда я завершил, он сказал:
– Ну что… Димитрий, Серафима Ильинична права, мы в одной лодке. Точнее, на одном «Титанике», и наша задача – избежать фатального столкновения с айсбергом.
Он так и не решился назвать меня Дусиком. Дядя Браня продолжил:
– Я тоже не сидел сложа руки, успел кое-что узнать, причем много важного. Но для начала мы сделаем следующее…
Генерал принес с собой цифровую кинокамеру и попросил, чтобы сперва тетя Фима, а затем я снова изложили все то, чему стали свидетелями.
– Это станет нашей страховкой, – сказал он. – Всегда нужно на шаг опережать противника.
– Я такое в фильмах видел, – захлопал я в ладоши, – если нас возьмут в заложники, то эти записи помогут нам спастись. Вы положите их в банковскую ячейку, и каждый из нас будет знать только три цифры от всего шифра?
– Что-то в этом роде, – благосклонно заметил генерал.
Час спустя, когда мы с тетей Фимой завершили свои монологи, Сувор удовлетворенно сказал:
– Отлично! Теперь у нас есть хотя бы какая-то страховка на непредвиденный случай.
– Браня, – произнесла Серафима Гиппиус, – ты думаешь, что непредвиденный случай – такое возможно?
Генерал нежно обнял великую писательницу и сказал:
– Фима, мы должны быть готовы ко всему. Пока не узнаем, в чем дело и кто за всем этим стоит, нам нельзя расслабляться.
Затем мы принялись снова пить чай. Дядя Браня похвалил кулинарные усилия тети Фимы (писательница расплылась в невольной улыбке, чрезвычайно ее красившей) и рассказал нам то, что сумел выяснить:
– У нас есть несколько направлений, по которым надо вести расследование. Первое – это убийство Татианы Шепель, второе – смерти около картин, третье – наемный убийца, который охотится за Димитрием. В последнем случае я исключаю возможность того, что это месть брошенной любовницы или ревнивого мужа.
– О, никто из моих лапочек так не поведет себя! – сказал я с уверенностью. – Я дарю женщинам любовь, разве за это убивают?
Генерал рубанул рукой воздух и прервал меня:
– Хватит разводить демагогию, Дима! Итак, мы уверены в том, что охота на тебя – это звенья одной и той же цепи. Судя по тому, как ты описываешь киллера и его действия, мы имеем дело с профессионалом. И он обязательно пожелает исправить свой досадный промах…
Меня передернуло. Досадный промах – это то, что я все еще жив!
– Мне не нравится, очень не нравится то, Димитрий, что ты вовлек во всю эту историю Серафиму Ильиничну. Ты и я – мы можем рисковать нашими жизнями, мы – настоящие мужчины…
Дядя Браня запнулся, видимо, вспомнив про метросексуализм, Дэвида Бэкхема и Андрюсика, кашлянул и продолжил:
– Ну, хм… Да, о чем это я? Но что есть – то есть, раз так получилось, что ты прорвался к Серафиме Ильиничне и она, добрая душа, приютила тебя, привлекая тем самым к себе внимание наемного убийцы, будем исходить из сложившейся ситуации. Ты обязан сидеть в квартире тихо – никаких телефонных звонков, к двери не подходить, Интернетом не пользоваться. Представь, что ты умер!
Сравнение мне не понравилось.
– Только так ты на время, заметь, на время сможешь обмануть убийцу и тех, кто за ним стоит. Его ведь кто-то оплатил, а это стоит весьма дорого. Он тебя найдет…
Я покрылся холодной испариной. Как же генерал Сувор умеет обнадежить человека!
– Но будем надеяться, что к тому времени, когда он сообразит, где ты скрываешься, мы сумеем распутать этот клубок преступлений…
– И я буду вашей Ариадной, – сказала тетя Фима.
Генерал с благодарностью посмотрел на Серафиму Ильиничну. Ого, вот это пламенный взгляд! Похоже, после завершения расследования мне придется выступить в качестве свидетеля на бракосочетании – с условием, если мне повезет и я останусь в живых.
– Я уже начал работать по двум направлениям, – сказал Сувор. – И у меня есть весьма ощутимый успех. Во-первых, мне удалось узнать, что летом 1980, 1981 и 1982 года Весняна Стефановна д’Орнэ снимала в Перелыгине дачу!
Тетя Фима вскричала:
– Браня, да что ты?
– Снимала дачу, – повторил генерал. – Дачу поэта Вольдемара Балагульного…
– А, это на другом конце поселка, – заявила тетя Фима. – Вольдемарчик, как обычно, летом отдыхал в пансионате на Адриатическом море, лечил свой застарелый простатит, а дачу сдавал. Вольдемарчик у нас и в те времена был бизнесменом!
– Это значит, – продолжил дядя Браня, – что и Стефан-младший, внук Стефана-старшего, которому в 1982 году было двадцать два, наверняка посещал мамочку или даже жил с ней летом в Перелыгине!
– Следовательно, у него была возможность сбросить в колодец на нашем участке чемодан с телом Татианы Шепель! – закричала тетя Фима. – Ведь его деда подозревали в причастности к серии убийств парижских проституток! Куда дед, туда и внук! Или он решил таким образом привлечь внимание к картинам деда и повысить их стоимость? На что только люди не идут ради рекламы!
– Была, – констатировал дядя Браня. – Но если возможность и была, это вовсе не значит, что он ее использовал. Пока не доказано, что Стефан-младший вообще был знаком со студенткой Экарестского театрального института Таней Шепель!
Тетя Фима заявила:
– Браня, ты просто кладезь полезной информации!
– Это еще не все, – вздохнул генерал. – Впереди самое интересное. Ну-ка, Фима, посмотри на эту фотографию и скажи мне, кого ты узнаешь!
Он положил на стол старую фотографию, на которой красовался солидный мужчина с гривой темных волос и орлиным носом, а с ним под ручку – симпатичная молодая дамочка в сарафанчике.
– Ирик Тхарцишвили! – ахнула тетя Фима. Я наморщил лоб – она имеет в виду знаменитого на вес мир скульптора. – Вместе с Татианой Шепель, как я предполагаю?
– Ты совершенно права, – ответил генерал. – Я не терял времени и провел небольшое расследование. Многоуважаемый Ираклий Тхарцишвили был, мягко говоря, любвеобильным джигитом…
– Таким и остался, – вставила тетя Фима.
Сувор продолжал:
– Так я и наткнулся на это фото. И, как мне кажется, люди, изображенные на этом снимке, поддерживали отношения явно не дружеские…
Я всмотрелся в счастливое, обрамленное длинными светлыми волосами лицо девушки. Она в самом деле чем-то неуловимо напоминала Надежду Сергиевну Бунич. Значит, это ее старшая сестра Татиана, ставшая жертвой жестокого преступления…
– Ирик, Ирик! – ошеломленно пробормотала тетя Фима. – Старый распутник! Кто бы мог подумать…
– Повторяю, – провозгласил генерал, – это вовсе не значит, что Ираклий Тхарцишвили имеет отношение к трагической судьбе Татианы и ее останкам, найденным в колодце. Но тем не менее это весьма интересно – господин скульптор знал Татиану Шепель.
– Он никогда не говорил об этом знакомстве, – произнесла великая писательница. – Это подозрительно, Браня, ой как подозрительно! Ирик сейчас в Южной Америке, решил презентовать Эльпараисо, столице Республики Коста-Бьянка, мраморную скульптуру президентши Изабеллы Баррейро, по размерам выше статуи Свободы, так что спросить у него напрямую нет возможности…