Читаем без скачивания Ричард Длинные Руки – монарх - Гай Орловский

– На корабль? – проговорил он с трудом. – На какой корабль?

– Уходящий через океан, – повторил я. – С южного материка на северный. На этот, значит. Ну, так было?

– Почему, – спросил он, – вы это спрашиваете?

Я сказал с досадой:

– Снова эти встречные вопросы! Не хотите отвечать, не отвечайте. Но и меня тогда не спрашивайте.

Он помялся, покосился в сторону двери и сказал совсем тихо:

– Да, я был совсем ребенком, когда пробрался на корабль…

– За двести пятьдесят лет вы не слишком выросли, – заметил я.

Он подпрыгнул.

– Вы и это знаете?

– Я многое знаю, – сообщил я скромно. – Энциклопедист как бы вот. Столько мусора в голове, но для кого-то он совсем не мусор!.. Однажды ко мне прибыла одна родственница его величества императора Германа Третьего с прямым поручением от него разыскать их сбежавшего родственника…

Я говорил небрежно и уверенно, он слушал с распахнутыми глазами и раскрытым ртом, ухватил то, что его разыскивают, но не среагировал на вскользь оброненное насчет родственника, а я нарочито повторил дважды.

– Вы убежали, – перодолжал я напористо, чтобы не дать ему опомниться и что-то возразить или опровергнуть, – чтобы вернуться позже? Или вам там что-то грозит?

В его лице что-то изменилось, самую малость, но я ощутил, что момент потерян, Агнорий, он же Лорест Виттельсбах, уже опомнился, взгляд стал острее, а сам сосредоточился, как одна великая держава после позорно проигранной войны.

– Мне ничего не грозит, – произнес он сдержанно. – Во всяком случае, здесь. Я даже не понимаю, о чем вы говорите, брат паладин. Достойно удивления ваше путешествие на южный материк… но больше я сказать ничего не могу.

– И не надо, – ответил я как можно равнодушнее. – Думаете, у меня вот прямо цель жизни вас отыскать? Три ха-ха!.. Даже хи-хи. Злорадное такое хи-хи, знаете ли… У меня делов выше крыши. Среди них даже важные как бы есть. Не считая таких пустяков, как этот самый, как его, что прилетит… ага, Маркус. Может быть, слыхали? И все надо успеть. Так что, брат Агнорий, идите и считайте дальше, сколько ангелов на острие игры и сколько можно туда еще. Только сами не подсядьте.

Он направился к двери, но та открылась раньше, чем он взялся за ручку, на пороге возник брат Гвальберт.

– Брат паладин! – возвестил он. – Сейчас наши старшие закончили совет, тебя пока отпускают… на время. Так что иди и занимайся своими делами, только шею постарайся не свернуть, тут есть желающие свернуть ее тебе лично!

Он захохотал, послушник Агнорий пригнулся и проскользнул у него под мышкой, а за Гвальбертом появился отец Леклерк, взгляд сочувствующий, кивнул, дескать, Гвальберт передал все верно.

– Ну и хорошо, – ответил я с облегчением.

Они дали мне место в коридоре, я захлопнул келью и пошел к выходу. Гвальберт сказал сзади понимающе:

– Обидно, что пряник не дали?

– Даже по плечу не похлопали, – добавил отец Леклерк.

– По морде не получил, – объяснил я, – уже хорошо. Что-то я так часто начал ходить по лезвию меча… надо бы как-то пожить тихо.

– Ну да, – согласился Леклерк, – сидя тихим вечером на травке и глядя в звездное небо, где все ярче разгорается Багровая Звезда…

Оба помрачнели, я сказал со вздохом:

– Ну, а как свернем рога Маркусу, отсидимся, отлежимся, отъедимся…

– Обязательно, – сказал Гвальберт, – если нам дадут, конечно. Тут каждый день всякие маркусы, хоть и помельче. Зато много.

– Хоть и много, – утешил Леклерк, – зато часто.

Мы направлялись через зал к выходу из монастыря, когда за спиной простучали деревянные подошвы сандалий, нас догнал Жильберт, самый тихий и скромный послушник во всем монастыре, пропищал испуганным голоском:

– Брат паладин!.. Зайдите попрощаться с аббатом!

Леклерк резко остановился.

– Даже так? Брат паладин, разворачивайся побыстрее, пока настоятель не передумал.

Я торопливо ринулся к лестнице, молчаливые монахи в приемной пропустили меня, не проронив ни слова.

Аббат Бенедарий, едва я вбежал, опустил на столешницу книгу. Глухо звякнуло, что значит переплет из металла, но это вовсе не означает, что книга старинная, как раз сейчас такие и делают, да еще, как вижу, и с замочком, плотно скрепляющим обе обложки.

Не произнося ни слова, он провел ладонью над книгой, замочек проиграл короткую мелодию, щелкнул и повис на одной петле.

Аббат сказал понимающе:

– Вижу, такое знакомо… Откуда?

– Да так, – ответил я, – снилось, наверное.

– Эта книга, – бесстрастно произнес он, – содержит тексты, как сказано в ней, дошедшие от Изначальных. И этот способ защиты… уникален.

– Только в том, – сказал я, – что открыть можете только вы.

Он кивнул.

– Быстро схватываешь.

– Другие книги могут узнавать и открываться только своим хозяевам, – продолжил я. – Так что метод этот хорош, конечно. А что за тексты?

Он посмотрел как-то странно, а голос прозвучал с непривычной для него нерешительностью:

– Текст… Ах да, тексты… Их прочесть пока не удалось… Есть желание взглянуть?

– Если не вдарите, – ответил я, – то почему нет?..

Он коротко усмехнулся, кончики пальцев легко приподняли переплет, явно из легкого металла.

Я вытянул шею, страницы желтоватой бумаги, хотя это вряд ли бумага, заполнены значками в странном порядке, который показался хаосом, потом я уловил некие законы, хотя расположены не линейно, не столбиками, и даже не по кругу, а словно бы у переписчика рука двигалась то как шахматный конь, то по диагонали, пока не упиралась в обрез, а оттуда прыгала по закону «угол падения равен углу отражения»…

Ничего общего с тем, чем пользуется человек, книга не просто древняя, а непонятно, что это вообще, но странное чувство зудит в крови и отдается в мозгах, что хоть значки и слишком просты, хотя нигде не повторяются, во всяком случае пока еще не заметил, а такое богатство говорит о несметных возможностях этой письменности, если это письменность…

Но все-таки растущая и вроде бы ни на чем не основанная уверенность, что я вроде бы понимаю, хотя еще и не понимаю, что понимаю, крепнет, и я все всматривался, потом с позволения аббата перевернул страницу, затем еще и еще.

Возможно, это любовный роман, но могут быть и подробные инструкции, как построить портал в другую галактику. Все может быть, а значки могут оказаться как буквами, так и рунами, иероглифами или математическими формулами.

Он внимательно наблюдал за моим лицом. Мне показалось, что даже дыхание иногда придерживает, чтобы не мешать, настолько я, наверное, сосредотачивался, но время текло, я только всматривался, наконец он проронил негромко:

– Вижу, ты что-то узнаешь.

– Нет, – ответил я честно, – ничего не узнаю. Но так близко!.. Что-то крутится в голове, вот-вот проклюнется, но пока это вот обидное ощущение, что уже понял, только никак не пойму, что же понял.

– Жаль, – произнес он с заметным разочарованием. – Что-то мне подсказывало, что ты эти значки видел… Или увидишь? Эх, возраст, все путается в голове… Иногда что-то вроде бы вспомнишь, а потом оказывается, через несколько лет в это самое вляпываешься… Хорошо, брат паладин, ты посмотрел и запомнил, вижу по твоему лицу. У тебя хорошая память, верно?..

– Не жалуюсь, – ответил я скромно, как положено христианину, тем более монаху.

– Тогда тебе это пригодится.

– Может быть, – сказал я, – когда-то и.

Он протянул руку, я поцеловал с поклоном.

– Спасибо, святой отец.

За дверью переминаются с ноги на ногу отец Леклерк и брат Гвальберт. Сразу прервали разговор на полуслове и бросились ко мне.

– Ну?

Я прошел чуть, еще не придумав, что сказать, хлопнул себя ладонью по лбу. В последнее время этот жест мне начинает удаваться все лучше, словно озарения пошли одни за другим, как гуси к озеру.

– Стоп-стоп… Однажды я побывал у одного аскета…

Леклерк спросил настороженно:

– Это ты к чему?

– Да все о Маркусе, – ответил я со злостью. – О чем бы ни думал, он постоянно влезает. А тот аскет, говорят, знает все на свете.

– И как победить Маркуса – знает? – спросил брат Гвальберт живо.

– Об этом я и подумал, – признался я.

Леклерк усомнился:

– Неужели такие существуют?

– Возможно, – ответил я уклончиво. – За четыре тысячи лет жизни, наверное, можно чему-то научиться.

– Четыре тысячи, – проговорил он шепотом. – Это же сколько у него грехов…

Я пробормотал:

– Главное, баланс, а не количество того или иного, но… не хочу вдаваться в дискуссии, а то вдруг стану умным. Ехать надо, а не умничать! А то кто знает, вдруг пятую тысячу не осилит…

Они разом остановились у выхода во двор, это показалось странным, потом я вспомнил, что многие из монахов просто не могут покидать Храм, не имеют права, что ли, или не права не имеют, а что-то другое, более серьезное.

Из будочки у ворот вышел Жак, огромный и улыбающийся.