Читаем без скачивания Потрясатель Тверди - Александр Мазин

Сурт исподлобья поглядел на окруживших их солдат. Глаза десятника наливались кровью. Он и Санти были окружены гыгыкающими, хлопающими себя и соседей здоровенными парнями, которым сам Хаом за приятеля. Низкорослый десятник переводил взгляд с одной гогочущей ряшки на другую, и Санти увидел, как набухают жилы на его коричневой шее.

— Ублюдки! — вдруг заревел Сурт. Да так, что Санти вздрогнул: не ожидал, что у десятника такой мощный голос. — Паскудные выблядки морранских нонторов! Ну, что стонете, как беременные фрокки? (Тут он был неправ: солдаты перестали ржать и даже подались немного назад.) Ну, кто из вас молодец? Ну, выйди! Если я не вышибу тебе меч первым ударом, можешь отрезать мне яйцо! А вышибу — отрежу оба! Ну, выйди кто не трусит? Ну, что ж вы не гогочете, помет облысевшей овцы!

Он упирался взглядом то в одного, то в другого, но воины прятали глаза, смущенно переминались с ноги на ногу. Да, они были бойцы. Да, они не знали страха. Но, великий Тор, они знали Сурта! Тихо-тихо разбрелись они, кто куда, и Санти с десятником остались вдвоем. В глазах у юноши уже не двоилось. Шишка на голове болела, но не больше, чем кисть правой руки. Он был готов продолжать, но Сурту надоело возиться с ним. Он взмахнул клинком — и сабля Санти взлетела в воздух. Сурт поймал ее левой рукой, прямо за лезвие, перехватил.

— Все, малышок! — сказал он. — Иди поиграй.

— Можно мне еще как-нибудь… — нерешительно попросил Санти.

— Поглядим.

— А можно я немного посмотрю?..

Воин пожал плечами:

— Смотри. Ты человек… вольный! — и ухмыльнулся.

Санти перелез через оградку и уселся в тени. Послюнив палец, он стер кровь с живота.

Сурт, подвижный, как капелька ртути на гладком столе, снова вращал мечами. Какими легкими казались они в его руках!

Урра закончила пить и одним прыжком вымахнула на заросший жесткой травой берег. Обрадованный детеныш запрыгал вокруг. Санти направил урру вдоль озера. Они обогнули его с левой стороны, двинулись напрямик, через голубой луг, усыпанный маленькими цветами в основном желтых оттенков. Урра бежала ровной рысью, иногда наклоняя голову, чтобы подхватить пучок травы. Круглые уши ее все время двигались. Детеныш бежал следом, высоко подпрыгивая. Они пересекли луг и стали подниматься по пологому склону вверх, туда, где начинался лес. Урра ломилась широкой грудью прямо сквозь молодую поросль. Детеныш приотстал: он обкусывал темно-синие ягоды с куста сондрео.

Урра достигла вершины холма, и они оказались под сводами старого леса. Лапы Уны, обутые в новые кланги, похрустывали опавшей листвой. Уна не слишком любила этот лес, где почти нечем было поживиться. Но Санти нравилось ехать между редкими толстенными стволами. Деревья были стары и огромны, лишенные ветвей колонны уходили на десятки минов вверх — ни одного листочка, если не считать карабкающихся по некоторым из деревьев лиан. Зато наверху — сплошной потолок. Санти мог поклясться, что, когда идет дождь, ни одна капля не достигает земли. Из здешних деревьев только сантаны да южные моодрео с гладкими черными стволами были знакомы юноше.

Урра наклонила морду, чтобы откусить белый толстый гриб. Детеныш тотчас подскочил к ней и выхватил кусок прямо из пасти. Он был очень обаятелен, пушистый темно-коричневый, с белыми лапками и мордочкой. Когда он вырастет, окрас поменяется, станет таким же, как у матери.

Уши Уны шевельнулись, она немного ускорила шаг. Несколько минт спустя Санти услышал журчание ручья. Уна припустила галопом — и вот они оказались на краю глубокого оврага. Санти посмотрел вниз: прозрачный ручей бежал посередине широкого плоского русла. По берегам ручья правильными кругами росли крупные розовые грибы. Урра тихонько рыкнула и, притормаживая задними ногами, спустилась по крутому склону. Детеныш устремился за ней, поскользнулся, кубарем скатился вниз, завизжал и плюхнулся в холодную воду. Уна ухватила его за загривок, выволокла из ручья. Детеныш мяукнул и отряхнулся, разбросав вокруг снопы брызг. Урра жадно глотала грибы. Детеныш тоже попробовал, но он был не голоден и потому, сжевав парочку, принялся носиться кругами около матери, визжа и тряся круглой головой.

Санти спрыгнул на землю и сел на круглый, заросший синим мохом валун. На дне оврага было прохладно и спокойно. Детеныш потыкался мокрым носом в руку, но, поняв, что у юноши нет настроения играть, умчался вниз по ручью.

Посвистывали ящерицы, журчал ручей, чавкала грибами урра. Пахло в овраге землей, водой и грибами. А воздух был прохладен и неподвижен. Наверху тихо разговаривал лес. Санти, жителю города, казалось странным, что можно проехать целую лонгу и никого не встретить. Людей в поместье было довольно, но никто из них не удалялся от Дворца дальше, чем требовали обязанности. Впрочем, если и существовал какой-то запрет, на Санти он не распространялся. И он был совсем один в этом лесу. Сколько иров его деревьям — три сентана, пять? Тысяча иров? Когда смотришь снизу на ровные древесные колонны, кажется, что они вечны. Санти вздохнул. Он не привык к одиночеству. Хотя и в нем была своя прелесть.

Издали донесся азартный визг детеныша. Урра перестала есть, подняла голову. Санти встал, подошел к ней, почесал под нижней челюстью. Урра довольно заурчала.

Детеныш мчался к ним. Маленький пушистый шар, неуклюжий и стремительный одновременно. Подскочив, он заметался от Санти к матери, прихватывая их острыми клычками.

— Ну! — прикрикнул Санти, отпихивая его. — Нашел, да? Что-то нашел? Хочешь показать?

Он поднялся на валун и с него — на спину урры. Детеныш умчался вперед. Мать потрусила за ним. Живот ее заметно раздулся.

Ехать пришлось недалеко. В двухстах минах ниже по ручью Санти увидел оползень. Совсем свежий. Над ним образовался земляной карниз, из которого торчали узловатые корни. Под ним, в рыхлой черной земле, юноша заметил отверстие.

Когда он подъехал, детеныш тут же протиснулся в дыру и пропал. Санти спрыгнул с урры и заглянул внутрь — темно. Изнутри доносился громкий топот детеныша, его повизгивание. Уна оттолкнула юношу плечом, несколькими ударами передних лап расширила отверстие. Детеныш вернулся. Он выскочил наружу, ткнулся выпачканной в земле головой в живот Санти. Нет, не в земле — в ржавчине. Санти еще раз заглянул в пещеру. Когда глаза его привыкли к темноте, он разглядел уходящий в глубь склона тоннель. Санти влез внутрь и оказался под круглым сводом высотой почти в семь минов. Пол был гладкий, твердый, с небольшим уклоном в сторону оврага. Начало его было присыпано землей, но дальше он был ровный, чистый, как вымытый. Лишь в одном месте поперек лежала куча какой-то трухи. Санти зачерпнул горсть и повернулся к свету. Это была ржавчина.