Читаем без скачивания Потрясатель Тверди - Александр Мазин

— Эй! — сказал один из солдат, здоровенный, как вставший на дыбы урр. — А осталась в Ангмаре хоть одна телка, которую ты не затрахал до смерти? А то я как раз собираюсь туда. Осталось кое-что для меня?

— А как же! — отозвался Нил и хлопнул его по спине. — Одна осталась. Специально для тебя! Только она без головы. Зато все остальное на месте! Два дня назад туда упала кровать Наместника. Целый десяток искал — не нашли. Еле сами выбрались!

Большая часть воинов сонанги была неконгайской крови. Когда тебя так «любят» в твоей стране, лучше иметь наемников откуда-нибудь подальше. А желающие всегда есть — были бы деньги.

Нил поинтересовался, сколько зашибает здесь стражник. Судя по Дворцу (покруче, чем у коронноса), неплохо.

Ему сказали сколько. Сихон сказал. Нил свистнул.

— Это ты — командир? — спросил он.

— Нет, это он, — показал Сихон на первого попавшегося воина.

— Хо-хо! — почти шепотом сказал Нил. — Хочу!

Он схватил за руку Начальника Внешней Стражи, да так, что тот поморщился и попытался отнять руку. Не тут-то было!

— Начальник! О! Замолви за меня словечко! А, начальник! Не пожалеешь, клянусь брюхом Нетона!

— А что умеешь? — в свою очередь спросил Сихон, выдрав наконец руку из Ниловых лап.

— Сила есть! — гордо сказал Нил.

— Это-то я вижу! — улыбнулся Сихон. — Умеешь что?

— Мечом работаю! Дай — покажу!

— Успеешь. Стреляешь как?

— Так себе! — огорченно признался великан. Но лицо его враз посветлело.

— Ножи метаю! — вскричал он. — Давай, давай — сделаю!

Прежде чем Сихон успел вмешаться, кто-то из солдат уже протягивал великану тяжелый метательный нож.

Нил плюнул на ладонь, примерился — и вогнал нож за тридцать шагов в ствол сантаны. Почти на четверть мина. Конечно, древесина у сантаны мягкая, но бросок был отличный. Воины зацокали языками.

— А поборю любого! — гордо сказал Нил. — Кто желает?

Никто не желал. Воины были не малыши, но Нил производил впечатление.

Не найдя соперника, Нил на спор согнул и разогнул серебряный ару[32]. Потом поднял на плечах здоровенного урра. Урр был страшно недоволен и едва не тяпнул его за руку. Шутки ради Нил предложил желающим стукнуть его по животу. Никто не отказался. Потом все сыграли «в анут» — кто больше раз подбросит орех лезвием меча. Нил проиграл почти всем, и от этого отношения его со стражниками стали еще теплее.

Прибежал посланник из замка и сообщил, что Владычица велит вести схваченных в тронный зал.

Солдаты были огорчены. Они, честно признаться, забыли о том, откуда взялся Нил. А уж об остальных трех — и подавно.

Сихон тихо спросил Нила, как отнесется его хозяин, если великан решит его покинуть.

— Чихать! — сказал Нил. — Они что — в Империи? Разве светлорожденный тут главнее тебя? Пусть возражает — кто его спросит?

— Решает Владычица, — сказал Сихон. — Но… и от меня кое-что зависит.

— Это я сразу понял, командир! — воскликнул Нил. — Ты не думай, что я бросаю светлорожденного потому, что вы нас сцапали. Но прикинь, командир, — вы ж имеете в пять раз больше!

— Точно так, парень, — согласился Сихон, у которого две ночи назад «освободилось» место стражника. — Я поговорю.

И скомандовал своим, чтобы построились как положено и вели четверку во Дворец.

Привалившись к теплому боку урры, Санти наблюдал за вновь прибывшими. Урра дремала, свесив голову и закрыв коричневые глаза. Детеныш болтался где-то поблизости.

Из всех четверых больше всего Санти понравился Эак. Как красив, как держится! Не то что его плосколицый слуга. Санти не видел эпизода с хлыстом, потому что в тот момент воины заслонили от него участников. Зато он очень хорошо разглядел, как великан развлекает стражников.

«Будь я таким здоровым, — подумал Санти, — никогда бы не унижался перед теми, кто сильнее».

Ненадолго его взгляд задержался на Этайе. Что-то смутное шевельнулось у юноши внутри, но фигура закутанной в шелк женщины была не слишком занимательной. Еще меньше заинтересовал его Биорк.

А вот гордый воин, не выказавший страха, не отдавший оружия… Пока плосколицый лебезил и выдрючивался, аргенет спокойно стоял, опершись спиной на ствол сантаны, и глядел вперед, прямо перед собой, надменный и неуязвимый.

«Вот — вождь!» — восхищенно подумал Санти.

Тронный зал Дворца антассио сонанги Нассини подавлял величием. Высота его свода была почти семьдесят минов. Никаких фресок-сюжетов, ничего от привычной стенной росписи. Линии, пятна, многоугольники. Чудовищная игра цветных теней. Лабиринт для глаза. Искусство, которое ум не в состоянии понять, а чувство не в силах принять. Черные, залитые блестящим лаком, зеркально гладкие створки высоких дверей затворились за вошедшими. Высокими они казались лишь снаружи, из галереи. Изнутри же двери эти выглядели совсем небольшими.

Огромный, как горная пещера, зал был пуст. Ни мебели, ни статуй, ни цветочных растений в вазах. Лишь могучие, сужающиеся наверху четырехугольные колонны. А посреди зала — огромная, как он сам, четырехугольная пирамида с маленькой срезанной вершиной. Там, наверху, крохотный в сравнении с чудовищным постаментом, сиял в узком столбе направленного света трон антассио сонангов.

Властительница была там, вознесенная под самый потолок, на высоту нескольких десятков минов. Сам трон ее, пылающий златом и самоцветами, подобен был храму на вершине горы.

Еще один поток света, косо направленный системой зеркал, обливал вишневого цвета самосветящийся ковер, которым были устланы ступени подножья.

С такого расстояния сидящая фигура Властительницы казалась крохотной, но, будто звезда, сияла на ее голове драгоценная тиара.

Туфли аргенета гулко ударяли в зеркально полированный камень, пока шел он между белых и розовых, расширяющихся книзу колонн, увитых цепкими змеями лиан, вырезанных из зеленого, как норнские леса, переливчатого камня. Звук этот уходил ввысь, дробился и умножался в расписанных цветными кривыми огромных сводах. Оттуда, с поднебесной высоты постамента, Эак Нетонский был всего лишь крохотной белой фигуркой, медленно ползущей по гладкой поверхности мозаичного пола. Спутники же его были крохотными куколками, обведенными металлической стеночкой стражи.

Густо набеленное лицо антассио сонанги, с нарисованными глазами, с алой полоской рта, хранило каменную неподвижность Власти. Но внутренне она смеялась. Сотни иров эти «светлорожденные» дети Маггараххи противились естественной власти ее предков. Противились, пока не были выброшены прочь. А теперь один из них, один из порожденных Врагом сам пришел к ней, сам отдал себя в руки дочери Муггаиссы. Вот он, представший: податливый, как тело речного моллюска, лишенное скорлупы. Пришел, чтобы она подцепила его двузубой вилкой, окунула в красный соус из только что сцеженной крови и раздавила языком, прижав к горящему нёбу.