Читаем без скачивания Песнь серебра, пламя, подобное ночи - Амели Вэнь Чжао
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– … есть какие-нибудь следы?
Шаньцзюнь был не один, и по тому, как именно он говорил, девушка поняла, что разговор приватный. Интимный.
Лань прикусила губу, разрываясь между желанием уйти и желанием задержаться, чтобы завтра подразнить по этому поводу друга. Личные отношения в Школе Белых Сосен строго осуждались, поскольку отвлекали от учебы. Шаньцзюнь произвел на нее впечатление паиньки, поэтому-то новое открытие так обрадовало Лань.
Он заговорил глубоким, мужественным голосом.
– Нет. Нет. – Незнакомец говорил медленно, как будто ему требовалось время, чтобы собраться с мыслями и сформулировать их в слова. – Ночной убийца. Он мертв. Его душа давно ушла. А Бог-Демон Черная Черепаха исчез.
Лань застыла. Слова эхом отдавались в ее голове: Ночной убийца. Черная Черепаха.
– Я не понимаю, почему Старший мастер посылает на подобные задания только тебя. Из-за этого ты вынужден надолго покидать школу. – В нежном голосе Шаньцзюня слышалась тоска. – Он думает, что ты, возможно, помнишь что-то из тех дней, что провел при Императорском дворе двенадцать циклов назад.
От этих слов у Лань сжалось сердце. Перед глазами встала мама, одетая в придворную форму – сплошь расшитое золотом платье из шелка и аксамита вместо длинного ниспадающего наряда, который она обычно носила.
Лань с бешено колотящимся сердцем наклонилась вперед.
– Мало ли что он думает, – усмехнулся другой парень. – Я ничего не помню. Я был ребенком, когда царство пало. С тех пор я живу на Краю Небес.
– Но ты можешь знать больше, чем любой из нас, простолюдинов. – В голосе Шаньцзюня слышались легкие, дразнящие нотки. – Ну же, Тайгэ, если скажешь, что ты ничему не научился, пока рос при Императорском дворе, я боюсь…
– Научился. Я научился. – Собеседнику явно было трудно произносить эти слова. – Нас, потомков кланов, Императорский двор научил дисциплине. Полному повиновению императору и необходимости использовать наше искусство практики исключительно ему во служение. Нам говорили забыть зверства, совершенные против наших предков и старейшин… и свыкнуться с той историей кланов, которую они написали.
На веранде шевельнулась тень, когда Шаньцзюнь положил голову на плечо другого парня.
– Как ты думаешь, кто из императорской семьи заключил сделку с Алым Фениксом?
– Принц. Полагаю.
Лань открыла рот от удивления. Алый Феникс был одним из четырех Богов-Демонов. Поговаривали, что он пропал по меньшей мере сотню циклов назад. Но Шаньцзюнь и его собеседник говорили о нем так, будто он все еще существовал. Словно они знали, где он прячется.
Последовала пауза, послышался шелест шелка. Голос Шаньцзюня был мрачен, когда он заговорил снова:
– Я не верю, что Старший мастер ждет нового восстания кланов. Не пытается ли он в таком случае лучше понять историю? Есть ли что-то, чего не знаешь даже ты?
– Многое. Очень многое, – ответил горячо второй парень. – История этого царства была переписана. Императорский двор диктовал ее содержание. А позже пришли элантийцы. Старший мастер желает, чтобы я собрал ее снова. Допрашивая по одному призраку за раз.
– Думаешь, он что-то ищет? Я давно хочу понять, какие цели он преследует и почему отклоняется от привычных убеждений. Он приютил меня, сироту с заячьей губой. Принял тебя и бесчисленное множество других представителей кланов. И он воспитал Цзэня…
Шаньцзюнь резко замолчал. Лань уловила внезапное движение, а затем одна из дверей скользнула в сторону.
Она отпрянула назад слишком поздно.
Обрисованный в лунном свете незнакомец был одним из самых привлекательных парней, которых Лань когда-либо видела. Если Цзэнь обладал благородной и величавой красотой, то этот отличался более грубым очарованием: сплошные острые прямоугольные углы и твердые плоскости мышц. Его волосы, как и волосы Цзэня, были коротко подстрижены, но непокорные локоны развевались на ветру. Однако привлекательнее всего были его глаза: серые радужки, обрамленные бледно-золотым и затененные широкими черными бровями.
В данный момент он хмурился, и каким-то образом это подходило ему больше, чем любая улыбка.
– Ты, – сказал молодой человек. – Я тебя здесь раньше не видел. Сколько… Как много ты слышала?
– Да я только пришла, – поспешно ответила Лань, но незнакомец угрожающе шагнул к ней.
– Ты лжешь, – прорычал он, а затем прошелся по ней пристальным взглядом, пока не заметил левое запястье. – Я слышал. Слышал звук твоей души.
Либо это был какой-то новый термин, который ей еще предстояло выучить, либо у этого парня было не все в порядке с головой.
– Что ж, считай это благословением для твоих ушей, – ответила Лань.
– Ланьмэй, – шагнул к открытой двери Шаньцзюнь.
Напускная дерзость Лань испарилась.
– Вот ты где, Шаньцзюнь, – беспечно заметила она. – Я искала тебя в Зале Ста Исцелений, и ученик направил меня сюда. – Она опустила взгляд, готовая к упрекам или даже гневу за то, что подслушала их разговор.
Уголки глаз Шаньцзюня изогнулись от улыбки.
– И вот он я. Ах, где же мои манеры? – Он отступил назад, потирая голову. – Тайгэ, это Ланьмэй, новая ученица. – Другой парень снова прищурился, когда Шаньцзюнь добавил к имени Лань «мэй» – слово, означающее «младшая сестра» и передающее нежное отношение говорящего. Точно так же Шаньцзюнь обращался к своему другу «гэ», что подразумевало «старший брат». – Ланьмэй, это Чо Тай…
– Для тебя просто Тай, – сказал парень. Элантийское сокращение имени было явным оскорблением для Лань.
–.. ученик Текстов, – настойчиво закончил Шаньцзюнь. – Мы обсуждали миссию, с которой он вернулся. Будь так любезна, расскажи, что ты слышала?
Ей следовало спросить о Богах-Демонах – кто, находясь в здравом уме, не стал бы этого делать? Но когда Лань взглянула на только что представленного ей парня, с ее губ сорвался совсем другой вопрос.
– Ты принадлежал к Императорскому двору?
Тай, похоже, пришел в ярость, но Шаньцзюнь подошел к ним ближе.
– Ланьмэй – мой хороший друг, – сказал ученик Целителя. – Мы можем доверять ей.
Второй посмотрел на Лань так, словно она была последним человеком, которому он доверил бы свои секреты.
– Когда именно ты служил при дворе? – снова попробовала Лань.
– Во время династии под названием «Не твое дело», – прорычал Тай. Возможно, ей следовало приложить больше усилий, чтобы очаровать его. Но раз уж ее прикрытие было раскрыто, Лань закатила глаза. Тай хмурился, пристально глядя на ее левую руку. – Ты, – внезапно сказал он совсем другим тоном. – Ты носишь в себе волю умершего.
То, как он произнес эти слова, заставило Лань поежиться. Справившись с эмоциями, девушка скрестила руки на груди:
– О
