Читаем без скачивания На службе зла. Вызываю огонь на себя - Анатолий Матвиенко

По законам логики, здравого смысла и соображениям элементарной человечности бойню давно уже следовало прекратить. Но Гитлер и его окружение слишком хорошо понимали, что конец войны означает конец и им самим. Ради того, чтобы продолжить агонию на месяц-полтора, они продолжали бросать в бой остатки германского мужского населения. А также лихорадочно искали способ вывернуться из безвыходной ситуации.

Никольский приехал с предложением именно такого способа.

— Немыслимо! Просто немыслимо! Бесчеловечно! Подло! Вы втравили нас в войну со всем миром и бросили на произвол судьбы в самый ответственный момент! Германский народ не простит вам измены!

В Красной Армии видеороликов с Гитлером не показывали. В сравнении с изображениями образца тридцать шестого или тридцать восьмого года фюрер чрезвычайно сдал. Шейдеман явно поскупился дать подопечному пилюльку долголетия вроде тех, что Никольскому и Юрченкову выписал Шауфенбах. Изможденное лицо серо-землистого цвета получило схожесть с мерзкими шаржами Кукрыниксов. Раньше, выступая перед публикой, бывший ефрейтор кайзеровской армии выразительно потрясал двумя кулачками. Сейчас одна пятерня безвольно жалась к боку и дрожала. Особенно жалок он стал, когда с трудом привстал из кресла и попытался говорить, расхаживая. Фюрера подхватил за локоть немолодой мужчина в штатском, иначе, вероятно, не миновать падения.

Невысокого роста, ссутуленный и искривленный болезнью рейхсканцлер казался карликом. Серый китель болтался на нем, как на огородном пугале. Сделав несколько шагов вдоль стены и дергаясь всем телом, он тяжело свалился на скамейку, не переставая вещать. Голос его, некогда подчинявший многомиллионные толпы, сипел и хрипел. Фюрер кричал шепотом.

— Германская нация — единственная, способная пронести в будущее славные традиции норманнов и нибелунгов, главная опора мировой цивилизации в борьбе с жидовским большевистским мракобесием! Почему вы безучастны, когда еврейские орды вцепились в Германию, как стая шакалов в благородного оленя?!

«О-о, как тебя, болезного, на зоологию потянуло», — подумал Никольский. — Не считая того, что шакалы и олени, как правило, живут в разных климатических зонах. Потом пришло понимание, что у вождя нации элементарная ломка, схожая с наркотической. Ему органически не хватает стадионов, чтобы воплями наэлектризовать толпу. Или хотя бы прокатиться по автобану, стоя в открытом «Мерседесе» с поднятой в римско-нацистском приветствии правой рукой. Добровольное затворничество в страхе бомбежек и покушений явно развило очередной невротический синдром. Возможно, главный нацист страдал банальной клаустрофобией. А единственное новое лицо заменяет миллионную аудиторию в качестве жертвы для словесного поноса.

Рядом сжался в тугой комок штандартенфюрер Вюст. Он хотел превратиться в теннисный мячик и укатиться под стол, чтобы фюрер во гневе случайно не заметил его.

В кабинете без окон, расположенном в глубоком бункере во дворе рейхсканцелярии, находились также Геббельс и Борман. Последний смотрел на Никольского подозрительно и настороженно. Эдакий цепной бульдожка, но пока хозяин не скажет «фас», не тронет. Главный политинформатор рейха глядел оценивающе, пытаясь понять, что из сего выйдет.

Слушая спич, затянувшийся уже на пятнадцать или двадцать минут, посланец высших сил осознал, что домашние заготовки по увещеванию Адольфа можно засунуть в гудок. Шейдеман, Шауфенбах и Курт не учли степени распада личности фюрера от тяжелых болезней, контузии при взрыве, злоупотребления наркотиками и стимуляторами, а также хронической депрессии от постоянных неудач. Некогда руководитель с потрясающей харизмой, блестящий оратор, незаурядный психолог, этот человек превратился в заурядного ипохондрика, психопата и нытика, обвиняющего всех и вся в собственных ошибках.

Через полчаса после старта Гитлер устал укорять сверхъестественные силы. Он снова поднялся, прошаркал обратно к креслу. С помощью того же штатского кое-как пристроил зад на сиденье. Помощник приподнял рукав и сорочку, обнажив худую, как куриная лапа, руку, введя внутривенно какой-то препарат. Получается, при фюрере постоянно находился врач, а прием лекарств происходил столь часто, что ради него не изгоняли посетителей.

Чуть взбодрившись от инъекций, несостоявшийся властелин мира прошелся по недругам — евреям, большевикам, включая неевреев, не вовремя погибшему Муссолини, пересидевшему войну за Пиренейскими горами Франко, переметнувшимся к Советам финнам, опять евреям, французам, англичанам, американцам, напавшим не на того врага японцам и снова евреям. Повторялся он часто, столь же часто противоречил сам себе. Видимо, начались проблемы с оперативной памятью.

Когда фюрер унесся словесами далеко от реальности, Никольский со скуки вспомнил одессита Яшу Гойхмана и свердловского щипача Мишу Копченого. Уголовники часто попадали в действующую армию, когда в ГУЛАГе им предлагали — искупить кровью или… Здоровяк Яша был в батарее подносчиком снарядов. Копченого определили заряжающим, но его тонкие пальцы, настолько ловко и нежно справлялись с тугими рукоятками горизонтальной и вертикальной наводки, что медали на грудь он получил в качестве наводчика. Бывшие зэки много и увлекательно «бакланили» про зону. Бессвязный гитлеровский монолог по меркам лагерей квалифицировался как «голимый наезд». Так как великий фюрер германской нации по полету интеллекта опустился до мелкого фраера магаданской пересылки, с ним и разговаривать нужно по тем же правилам. Просто и конкретно, без дипломатических экивоков. От того, что разговор предстоит на правильном немецком языке и без уголовного жаргона, суть не меняется.

Как только горе-вождь выдохся и задышал, израсходовав сорокаминутный запас стенаний, Никольский начал суровую отповедь.

— Вы обманули ожидания Великих Неизвестных и подвели их. Своим бездарным руководством погубили надежду утвердить превосходство арийской нации в Европе. Сейчас, когда вам протягивают руку помощи и даруют последнюю надежду на спасение, вы осмеливаетесь дерзить, ничтожный червь?!

Фюрер остолбенел. Геббельс и Борман со страхом смотрели на Гитлера. С вождем нации еще никто и никогда так не разговаривал. Его не то что никогда не критиковали — даже противоречить было категорически запрещено. Профессор Вюст не просто задержал дыхание — у него вроде как и сердцебиение замерло.

Никольский молился, чтобы его не перебили. Экспромт давался нелегко. Но, видимо, Шауфенбах решил довериться интуиции подопечного и не вякал под руку.

«Откровения», спущенные по линии Аненербе, Владимир Павлович знал назубок. Фюрер — вряд ли. Поэтому, вольно трактуя некоторые эпизоды прошлых лет, посланец высших сил продолжил обличительную речь.

— Вам дали сведения о самом совершенном оружии, коего нет у врага. Через британские и американские банки вы получили миллиарды долларов и фунтов стерлингов. Что взамен? Вы тратили средства на собственные безумные проекты типа «Мауса» и до сих пор не сделали ядерную бомбу. Вас предупреждали о количественном преимуществе большевистских орд в технике и мобилизационном ресурсе, вы затянули нападение до 22 июня и распылили силы на Балканах. До сорок третьего года воевали с красными вполсилы. Лишь после Сталинградской катастрофы опомнились и объявили «тотальную войну», когда большевики при поддержке американского еврейства реорганизовали и перевооружили армию. Когда проигрыш в войне стал очевиден, вы не смогли или не захотели договориться о мире с англичанами против еврейско-комиссарской России.

Тут уж фюрер не стерпел.

— Неправда! Мы до сих пор предпринимаем такие попытки.

— Разве? — зловеще усмехнулся Никольский. — Последние контакты рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер осуществляет не от имени рейха, а от своего имени, предлагая вас в качестве жертвы американским евреям. Думаете, Великим Неизвестным эта информация недоступна?

В бункере прозвучали даты встреч уполномоченных эсэсовцев с американской разведкой, состав участников и краткое содержание переговоров. Бульдожка Борман красноречиво глянул на фюрера: «Я же предупреждал!»

— На переговорах речь не идет о спасении Германии и арийского дела, только о спасении рейхсфюрера, элиты СС и сохранения ими остатков золотого запаса НСДАП. Американцы не воспринимают Гиммлера всерьез — они уверены, что получат богатства рейха и без договора с сомнительным строителем концлагерей. Адольф Гитлер, пославшие меня сущности крайне сожалеют, что вы допустили подобное. Высшие силы готовы помочь один раз, но только сильному союзнику, в сердце которого не угас арийский дух.

— Как… Как вы смеете мне говорить такое… Мне… Вы… Да я… Весь германский народ… Нет!.. Абсолютно исключено! История не забудет… — фюрер начал задыхаться, издал странный полувсхлип и вдруг совершенно нормальным тоном продолжил: — Что вы можете мне предложить?