Читаем без скачивания Нежнее неба. Собрание стихотворений - Николай Минаев

Ф. Н. Кашинцеву («Пишу сие за кружкой пива…»)

Пишу сие за кружкой пиваВ столовой «Литособняка»:Нас часто жизнь несправедливоТревожит из-за пустяка.

Но будет к Вам она безгневнаИ за серьезные грехи,Когда начнете ежедневноЧитать Минаева стихи.

Н. С. Гринвальд («Ты целый день в Мострикотаже…»)

Ты целый день в МострикотажеПроводишь, спишь спокойно ночь,Живешь в двух комнатах и дажеИмеешь маленькую дочь.

Не спорю, это все приятно,Всех благ твоих не перечесть,Но все же и на солнце пятнаИ в этой жизни скука есть.

Чтоб жить на свете не скучая,Ты вместо всякой чепухиЧитай на службе после чаяМои хорошие стихи.

Прочтешь – и свежестью повеет,И ты впадешь в особый раж,И в тот же миг подешевеетВ Москве советский трикотаж.

С. Д. Федоровой («Я сегодня вместо роз…»)

Я сегодня вместо розВам, одной из именинниц,С поздравлением принесПоэтический гостинец.

В нем сиянье звезд дрожит,Ветер лирики в нем реет;Он коль жарко освежит,Если холодно – согреет.

«Я вижу, я чувствую, я сознаю…»

Я вижу, я чувствую, я сознаю, —Мне был этот привкус особенный ведом,Любовь взбудоражила душу мою,Ее переполнив томленьем и бредом.И бьется у сердца горячий прибой,И кровь в лихорадке от зноя и гула…Любовь улыбнулась мне вместе с тобой,Твоими глазами в глаза мне взглянула.

«В наше время катастроф…»

В наше время катастрофПрозябать в Европах что-там?!.Я хочу – мой план здоров —Жизнь наладить готтентотам.

В день отъезда я бы здесьРаспростился с нудным сплином,И намазался бы весьСамым лучшим гуталином.

А приехав, напрямик,Не точа напрасно лясы,Я бы начал в тот же мигПризывать к восстанью массы.

Коль там есть еще цари,От которых жить не сладко,Я бы их недели в триУничтожил без остатка.

И стальным большевиком,На погибель высшим кастам,Власть бы отдал целикомПролетариям губастым.

Несмотря на тьму невзгод,С непосредственностью детской,Я бы сделал через годГоттентотию советской.

Я б к культуре черных бабПриобщил и, между прочим,Буржуазный баобабСтал бы деревом рабочим.

Я б для тамошней комсыПроизвел себя в Адамы,И в свободные часыСочинял бы стиходрамы.

И талант мой оценяТонким нюхом пролетарским,Называли бы меняАфриканским Луначарским.

Вообще по мере сил,Углубленный в труд свой мирный,Я бы пользу приносилРеволюции всемирной.

Но – увы! – в родной стране,Не учтя моей сноровки,Не дают упорно мнеВ Африку командировки!..

Самодержец («Париж пленен чарльстоном и туманом…»)

Париж пленен чарльстоном и туманом…Консьержи спят… Бессмертные творят…На страже Фош… В Палате говорят,А действуют Пуанкаре с Брианом.

Всю ночь по мировым кафешантанам,На зависть безвалютных сибарят,Американцы золотом сорят,А он – увы! – бывает редко пьяным.

– «Да, денег нет и сердится Вики,В России варвары-большевики,Доколе нам нужду терпеть, доколе?

Придется вновь… Почисть-ка ментик, Жан!..»И шествует занять у дяди КолиСей самодержец русских парижан.

Б. А. Садовскому («Вам, поэт-нижегородец…»)

Вам, поэт-нижегородец,В память нашего знакомства,Книгу-первенца «Прохладу»Отдает поэт-москвич.

Я заранее уверен,Что она у Вашей МузыВстретит искренний и нежныйПоэтический прием.

И поэтому надеюсь,Что к пенатам возвратившись,Вы ее не отдадитеНа съедение мышам,

А поставите на полкуРядом с Брюсовым и Блоком,Чтоб она в любое времяНаходилась под рукой.

А. И. Худяковой («Вы средь дешевой канители…»)

Вы средь дешевой канителиМою лирическую нитьПо-настоящему сумелиПочувствовать и оценить.

Так пусть за это как награда,В передгрозовый душный часМоя спокойная «Прохлада»Провеет в комнате у Вас.

Пленум ЦК ВКП (б) («Являя миру новые манеры…»)

Являя миру новые манеры,Впав в социалистический задор,С имуществом полдюжины Пандор,Идут ва-банк оппозиционеры.

Здесь явью называются химеры,На цифрах здесь базируется вздор,И в каждой фразе слово «термидор»Склоняется без смысла и без меры.

В борьбе за власть нелепица и бред,Здесь бывший пред ИККИ и с ним полпред,С французским смешан здесь нижегородский;

И под свистки партийного райка,Под крик: «Шпана!..» с трибуны сходит Троцкий…Так заседает ленинский ЦК.

А. А. Чумаченко («Да, милая Ада Артемьевна, да!…»)