Читаем без скачивания Голубая луна - Макс Мах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все случилось настолько быстро, что убийца не успел понять, что уже умер. Он сделал еще два шага вперед, нащупывая левой рукой рукоять ножа, вошедшего ему в горло под самой челюстью, и, выронив меч из правой руки, начал валиться туда, где только что лежала Герда, предпочитавшая спать на левом боку у самого края кровати. Впрочем, сейчас, перевернувшись еще раз и удачно не запутавшись в одеяле, она спрыгивала с правой стороны. А в дверь уже ломились еще двое вооруженных мужчин, и все еще не пришедшая в себя, не очнувшаяся ото сна Герда снова метнула нож и снова попала, но это было уже неважно, потому что в следующее мгновение она вспомнила наконец о своем Даре и подожгла на мужчинах одежду. Так сработало на этот раз ее спонтанное колдовство.
Убийцы закричали. Видно, огонь оказался достаточно жгучим. Но главное, это колдовство выиграло Герде то время, которое потребно для активации одного из трех боевых заклинаний, приготовленных как раз на такой случай. Короткая скороговорка, и заклинание, сорвавшееся с ее губ, швырнуло оба живых факела в коридор, навстречу еще одному герою, вышедшему охотиться на спящую женщину в броне и с обнаженным мечом в руке. Убить, может быть, и не убила, но наверняка всех троих покалечила, да к тому же наделала столько шума, что проснулись бы даже мертвые. Но если мертвые остались лежать на погостах, Тильда, Юэль и Ян, спавшие теперь в комнатах неподалеку от ее опочивальни, вылетели в коридор почти сразу после этого. И остальных четверых они перебили достаточно быстро. Герда колдовством, наемники – мечами.
– Последний, – выдохнула Тильда, одетая в один лишь нательный крест. – Во всяком случае, надеюсь, что это был последний.
Она присела рядом с убитым ею ассасином и вытерла окровавленный меч о его камзол.
– Зря погорячились, надо было допросить, – констатировал Юэль, рассматривая одного из убитых. – Слышь, принцесса, а ведь это гридень из дружины князя Ивана.
– Я тебе больше скажу, – нахмурилась Герда, у которой от гнева только что пар из ушей не шел. – Похоже, они все его дружинники. А тот, что добрался почти до самой кровати… Я сейчас вспомнила, где видела это лицо. Его зовут… Ох, ты ж! Звали! Этого говнюка звали Лукьян, и он был ближником Ивана!
– Думаешь?.. – подняла бровь Тильда.
– Надеюсь, что нет, – покачала головой Герда, – но боюсь, что такими темпами скоро у меня начнется паранойя, и я стану чернее чернозема.
– Может быть, так и следует поступить?
– Охрана дома ненадежна, – перебил их разговор Ян. – Иди-ка, принцесса, одевайся. И ты, Тильда, не свети своими прелестями. Мы с Юэлем подежурим, потом будет ваш черед.
Так и сделали, так что уже через полчаса все они – и Герда, и ее наемники – были уже в броне и вооружены до зубов. Тогда Герда собрала стражников. Те, видно, уже знали, что произошло, как знали и то, что те двое из них, кто стоял на страже у выхода на хозяйственный двор, исчезли со своего поста. Стояли перед ней в приемном холле, переминались с ноги на ногу, отводили глаза.
– Сейчас соберете вещи, – сказала она, никак не выражая своего отношения к теме разговора, – и уходите. Без обид, господа, но доверять я вам больше не могу. Вы преданы князю Ивану, а не мне. И это нормально. Но, пока я остаюсь во дворце, охранять вы его больше не будете. Когда будете уходить, захватите с собой трупы. Они свалены в коридоре второго этажа. Хоронить их не надо, просто выбросьте на улицу, чтоб не завоняли.
Через час – на улице как раз рассвело – они ушли, а еще через час пришли наемники-варяги во главе с Тедом Норнаном и встали на охрану дворца. Еще через пару часов в Полоцкое подворье, как это случилось и перед мятежом, перебрались ведьмы Неревины. Но на этот раз они пришли не одни, а с несколькими верными им женщинами и мужчинами, которых представили как свою ближнюю родню. Еще позже прибыла травница Сигрид Норнан и привела с собой новый отряд викингов.
– Вчера, – объяснила она Герде, – пришел торговый караван из Дании. Пять кораблей. Я выбрала лучших, – кивнула она на дюжину здоровенных воинов в черных кольчугах. – К тому же все они приходятся нам с Тедом родней. Дальняя, но все же родня. Я пообещала им по пять золотых на брата за месяц службы. Сможете заплатить?
– Смогу, – улыбнулась Герда. – И спасибо вам за заботу, Сигрид. Могу ли я предложить и вам некую сумму для компенсации материальных потерь?
– То есть не за дружбу? – прищурилась травница.
– За дружбу не платят, – покачала головой Герда. – Но вы наверняка понесли убытки…
– Пятьдесят золотых? – осторожно спросила женщина.
– Сто, – с улыбкой ответила Герда. – И мы больше не будем возвращаться к этому вопросу…
Женщина улыбнулась в ответ и ушла, а Герда заперлась в своей опочивальне, достала из сундука маленькую серебряную фляжку и серебряный стаканчик размером с наперсток для крупной руки, трубку из можжевельника и кисет с табаком. Пока набивала трубку, пока раскуривала ее от огонька, возникшего по ее желанию на указательном пальце, старалась не думать о ночном нападении, но когда налила себе в «наперсток» толику виноградного бренди, который привозят в Новгород из-за моря, плотина рухнула, и мысли, одна ужаснее другой, хлынули ей в голову.
Мог ли Иван подослать к ней убийц? Вот был главный вопрос, на который ей нужно было найти ответ. Все остальные вопросы выеденного яйца не стоили. Потому что, если мог, значит, она не просто раззява, упустившая свой шанс, но и дура, не увидевшая в своем кавалере законченного подлеца. А если не мог, а она все-таки ему не поверит, это будет означать, что дрянь она. Час времени, полпинты бренди и две трубки – вот и все, что потребовалось Герде, чтобы решить, что Иван к ночному происшествию отношения не имел.
Несколько позже, уже в вечерних сумерках, гонец из Великокняжеского терема доставил письмо от князя Ивана. Странно, но он то ли не знал о случившемся, то ли решил оставить этот инцидент без внимания, – то, о чем не говорят, вроде как не существует, – но писал Иван только о своих чувствах, переживаниях и «тяжелых мыслях»
