Читаем без скачивания Большая и маленькая Екатерины - Алио Константинович Адамиа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава третья
В доме горела лампа. Около открытой двери кухни на низенькой табуретке сидел усталый Александре. Увидев вошедшего во двор сына, он с трудом поднялся.
— Ты у соседей был?
— Нет, на Сатевеле.
На Сатевеле? Как же так? Александре шел домой как раз берегом реки, но сына не заметил. Правда, устав, он решил немного отдохнуть и присел на камень. Глаза у него тут же стали слипаться, он задремал, и, если бы камень не был такой холодный, Александре, наверное бы, заснул.
На подъеме он шел медленно, но и тогда сына не увидел.
Сейчас в Сатевеле много рыбы, но давно уже некому ловить ее для Александре… Раньше Реваз никогда не возвращался с реки с пустыми руками, но сегодня ему было не до рыбы, и поэтому, увидев отца, он смутился. Вода в Сатевеле ледяная, и с непривычки в ней легко простудиться. Сначала станет холодно, по телу пробегут мурашки и появится зуд, а потом начнется жар, да такой, что света белого невзвидишь. При крапивнице так бывает… Уже лет десять не ступал Реваз ногой в Сатевелу. Если бы он сегодня пробыл в воде подольше, то река сделала бы свое черное дело. Потому и вернулся он домой с пустыми руками, а отец понял, чего боялся его сын, и не сказал ни слова.
Александре подоил корову и, привязав ее на длинной веревке к столбу кухни, оставил во дворе. Она улеглась подальше от дома на землю и стала жевать траву, временами облизывая стоявшего перед ней теленка, а тот от счастья замирал.
В кухне около медленно горевшего огня стояла кринка с молоком.
Корова у Александре молочная, и трава в Хемагали сочная, питательная, так что у Александре из восьми литров молока получается больше килограмма сыра. Молоко, густое, чуть желтоватое, заквашивается быстро, и сыр из него всегда очень вкусный. На рынке горожане узнают хемагальский сыр по цвету и раскупают его моментально.
Отец с сыном вошли в кухню, оставив дверь чуть приоткрытой, чтобы не было жарко, и сели поближе к огню. Реваз — на треногую табуретку, а Александре — на низенькую скамеечку. Александре пододвинул к себе кринку с молоком, да так осторожно, что молоко в ней даже не колыхнулось, и, степенно закатав рукава, опустил пальцы правой руки в сосуд, провел ими по стенкам, проверяя, заквасилось ли молоко, и потом стал постепенно погружать в него всю руку, собирая в кучку сыр. Затем он запустил в нее и левую руку, вынул сыр и положил его на блюдце.
…Мелик так же доставала сыр. Сев на такую же низенькую скамеечку, она осторожно придвигалась к горшку с молоком, и обе ее руки (а они у нее были маленькие, просто крохотные) скользили внутрь горшка, словно лаская его стенки. Около матери, тоже на маленькой скамеечке, устраивался Реваз, как зачарованный глядя на ловко снующие мамины руки. Достав сыр, она, прежде чем положить его в специальную деревянную форму, отламывала основательный кусок для Реваза.
У только что вынутого сыра совершенно неповторимый вкус.
Александре же не дал сыну попробовать сыра, а прямо выложил его на блюдце и поставил на шкаф. Сыворотку он вылил в старый таз, что валялся в углу кухни, и к нему сейчас же подкралась кошка. Вот напьется она сыворотки и сыр уже не тронет.
Александре снова уселся на скамеечку, достал из кармана кисет и стал набивать трубку, бормоча что-то себе под нос.
Под ногами у Реваза валялся совок. Он поднял его…
— Я сам, — будто для себя проговорил Александре. Он рукой взял из очага уголек и, несколько раз подбросив его на ладони, большим пальцем правой руки прижал к трубке. Потом, прищурившись, посмотрел на сына — не обиделся ли он на то, что отец отказался от его услуги.
Реваз, опустив голову, сидел на своей табуретке.
«Да, нехорошо получилось. Обиделся он и потому сидит с таким видом!»
Кошка напилась сыворотки, и живот у нее раздулся. Прожорливая кошка у Александре. Ей сколько ни налей, все вылакает, хоть целый таз. И где столько помещается, ведь она такая маленькая?
Наевшись, кошка подползет к хозяину, устроится около его ног и, вытянув шею и глядя на него хитрыми глазками, потрется головой о его колено.
— Делаешь вид, что очень любишь меня и не можешь без меня жить, да, проказница?
А кошка еще сильнее вытягивает шею и еще смелее трется о колено хозяина.
…Вот и сейчас она тут как тут, но Александре ногой отшвырнул ее в угол. Кошка, жалобно мяукнув, сердито глянула на хозяина и бросилась вон из кухни.
— Пошли! — позвал Александре сына. Выйдя во двор, он пустил теленка в загон. — Пошли! — сердито повторил Александре.
Он не в настроении, потому что ждал с сыном невестку и внуков, а тот взял и явился один. Александре только поинтересовался, где изволит быть его невестка, и больше ни о ней, ни о внуках разговора не было.
Но разве Александре не было известно, где они? Он прекрасно все знал.
Завтра Реваз встанет чуть свет, напрямик перейдет Хемагальскую гору и кратчайшим путем доберется до платформы как раз к приходу боржомского поезда. От Боржоми до Бакуриани поезд тащится как улитка, поэтому ему лучше нанять машину, и тогда к обеду он попадет в Цихиджвари. Ведь Русудан, Татия и Сандро ждут его не дождутся.
Реваз вышел из кухни, прикрыв за собой дверь, и увидел, что Александре стоит около калитки. Во дворе тишина, только
