Читаем без скачивания Овернский клирик - Андрей Валентинов

– Именем Господа! – я поднял руку, и на лицах стражников отразилось что-то, похожее на сомнение. Наконец один из них, очевидно, старший, неохотно повернулся и направился к большому шатру, где разместился де Лоз.

Я терпеливо ждал. Конечно, удобнее всего разговаривать с Его Преосвященством не здесь, а среди народа. Латники не станут меня слушать, особенно те, что помнят монсеньора в рогатой маске. Но выбирать не приходилось.

Полог приподнялся, из шатра вынырнул брат Жеанар. Испуганно взглянув на меня, он махнул рукой воинам и поспешил вновь скрыться. Латники неохотно отодвинули копья, и я подошел к шатру. И тут же увидел де Лоза – епископ шел мне навстречу, на его красном лице играла усмешка.

– Мир вам, сын мой! Отрадно зреть вас в святом воинстве!

Он был доволен собой. Трупы на склоне не смущали монсеньора.

– Вечером я буду служить прямо здесь. Надеюсь увидеть вас в сослужении.

Я еле удержался, чтобы не скривиться. Великая честь для монаха из Сен-Дени – служить мессу вместе с монсеньором-сатанистом! Впрочем, это уже не важно.

– Ваше Преосвященство! Властью, предоставленной мне легатом Святого Престола, именем Его Святейшества, приказываю вам немедленно распустить людей и вернуться в Памье!

Все сказано. Большего сделать нельзя. Выползший вновь из шатра Жеанар де Юр побледнел как полотно и застыл на месте. Епископ остался невозмутим.

– Вы превышаете свои полномочия, брат Гильом. Вы посланы для расследования дела де Гарр – и не более.

Я уже понял – он не послушается. Но оставался еще один шанс.

– Если вы не подчинитесь, я наложу интердикт на Памье.

– Дурак! – красное мясницкое лицо осклабилось. – Об этом следовало думать раньше! Свяжите его и заткните рот, чтобы меньше болтал!

– Но, Ваше Преосвященство! – не выдержал брат Жеанар. – Вы…

– Я смещаю вас с должности и лишаю сана, – как можно громче произнес я, рассчитывая, что латники услышат и сделают выводы. – Каждый, кто дотронется до меня, будет проклят!

– Дурак! – де Лоз пожал плечами и отвернулся. В тот же миг кто-то крепко схватил меня за локти. Я понял – этих проклятьем не напугаешь.

– Итак, я лишен сана, – задумчиво проговорил монсеньор. – Вам остается отлучить меня от церкви.

– В этом нет необходимости, – усмехнулся я. Наши глаза встретились, и мы поняли друг друга.

– Я бы тебя сжег, монашек! – де Лоз широко осклабился, показав огромные желтые клыки. – В назиданье Джованни Орсини и всем, кто пожелает совать нос в мои дела. Для начала подкинул бы тебе в мешок восковую фигурку с короной на голове и булавкой в сердце, а остальное ты рассказал бы сам – на допросе. Мне недавно привезли из Кастилии неплохое устройство, называется «сапожок»…

Он махнул рукой, и один из стражников принялся скручивать мне руки за спиной.

– Но ты мне неинтересен. Что толку сжечь обыкновенного монашка из Сен-Дени? Ты просто сгинешь, а с Орсини я поквитаюсь иначе.

Де Лоз вновь махнул широкой крепкой ладонью, и на мои губы легла плотная повязка. Два латника оттащили меня в сторону, усадив около шатра. Нельзя сказать, что я был удивлен или тем более возмущен. У меня было пятьдесят шансов из ста. Я проиграл, а Его Преосвященство выиграл. Разве что удивила фраза об Орсини. Чем этот провинциальный Симон Маг мог уязвить кардинала Курии?

Де Лоз что-то приказал брату Жеанару, и тот поспешно нырнул в шатер. Я огляделся – вокруг стояли латники, никто из толпы, запрудившей долину, не обратил на случившееся никакого внимания. Среди темных курток и зеленых плащей я не увидел никого в белой бенедиктинской ризе. Значит, ребята послушались. На душе немного полегчало.

Его Преосвященство по-прежнему стоял у входа в шатер, время от времени нетерпеливо притоптывая и поглядывая на замок. Он ждал – интересно, чего? Капитуляции?

Я попытался сесть поудобнее и ослабить веревки на руках. К сожалению, стражники свое дело знали, кроме того, двое из них находились совсем рядом. Нет, уйти не дадут. Разве что защитники замка устроят вылазку.

Словно отвечая моим мыслям, где-то неподалеку громко пропел рожок. Де Лоз вздрогнул и поглядел наверх, в сторону замка. Я тоже взглянул туда – и не поверил своим глазам. Ворота медленно открывались.

Вылазка? Я представил себе демона – или даже двух, – несущихся с горы прямо на воинство епископа. А почему бы и нет? Если бы не латники…

Рожок пропел вновь, и в воротах появились люди. Солнце отразилось на сверкающих стальных доспехах. Латники де Лоза! Откуда?

Красное лицо монсеньора растянулось в довольной ухмылке, и я наконец понял. Случилось невероятное – замок взят!

Вокруг уже кричали – радостно, с чувством невероятного, запредельного облегчения. В воздухе летали шапки и колпаки, кто-то, не сдержавшись, прошелся на руках прямо перед шатром епископа.

– Победа! Победа! Смерть демонам!

Я переводил взгляд с бушующего людского моря на ухмыляющуюся физиономию Его Преосвященства и старался понять – как? Впрочем, ждать осталось недолго. Латники – их оказалось человек восемь – быстро спускались с горы. Они были не одни. Впереди вприпрыжку бежал кто-то в серой крестьянской одежде, а посреди сверкающих лат, почти незаметный со стороны, шел еще некто. Точнее, не шел – его тащили, подгоняя копьями. Другие копья горделиво смотрели в небо, и на двух из них я заметил что-то странное, как будто воины де Лоза решили пошутить, наколов на острия две большие тыквы. Тыквы? Сарацины тоже любили так шутить, особенно после удачного боя, накалывая «тыквы» на копья или водружая на зубцы стен. Значит, двое убитых и один пленный. Я подумал об Анжеле, и на душе стало скверно. Брату Ансельму не придется поджигать костер, но это – единственная радость, которую ей оставят.

– Все очень просто, брат Гильом! – епископ соизволил обратить на меня внимание. – Вы ведь когда-то воевали? Осел, груженный золотом, возьмет любую крепость.

Повязка мешала ответить, да и говорить было нечего. Я уже понял – измена. Вполне подходящее оружие для Его Преосвященства. Пока сотни вилланов лезли по отвесному склону, самое главное происходило где-то в тиши.

Латники были уже неподалеку от ручья. Крестьянин в серой одежде по-прежнему бежал впереди, и внезапно показалось, что я вижу его не впервые. Я присмотрелся, ругая свои близорукие глаза, и наконец понял. Святой Бенедикт, мне следовало догадаться! Де Пуаньяк! Арман де Пуаньяк, муж лже-Жанны, папаша брошенного без присмотра маленького Пелегрена. Выходит, монсеньору незачем было его искать. Сам нашелся!

Латники перебрались через ручей. Теперь их строй разомкнулся, и я смог увидеть пленного. Вначале я не узнал его – человек был наполовину гол, босиком, в странных широких штанах, весь обвязанный толстыми веревками. И лишь когда воины были уже совсем близко, я признал беднягу. «Демон»! Бедолага Филипп д’Эконсбеф.

Толпа окружила победителей, но латники, отталкивая любопытных древками копий, направились прямо к шатру. Люди бежали следом, но стража сомкнула строй, пропуская лишь тех, кто вышел из замка. Первым к Его Преосвященству подбежал де Пуаньяк. Он был весел – и одновременно испуган. Упав на колени, Арман быстро проговорил что-то по-басконски. Епископ усмехнулся и протянул ему унизанную перстнями руку.

Стражники, ударив копьями о землю, застыли перед шатром. Двое толкнули Филиппа, и парень упал на колени. На его лице я заметил следы крови. Младший д’Эконсбеф защищался – но явно не в шкуре «демона».

Арно де Лоз нетерпеливо махнул рукой, и двое латников опустили перед ним копья со страшными трофеями. Первую голову я узнал сразу – слуга, тот, что постарше. Лицо второго заливала кровь, и лишь присмотревшись, я понял, кто передо мной. Плохой жребий выпал старому сеньору Гуго!.. «Логры – потомки ангелов, спустившихся на землю…» Если и так, то Высокое Небо оставило их.

Командир стражи принялся докладывать – тоже по-басконски, точнее, на дикой смеси басконского и «ланг д’ок». Кое-что удалось понять. Подземный ход! Пуаньяк провел им латников, они ворвались в донжон… Стражник не без удовольствия рассказал о том, как удалось захватить одного из «демонов» живым. Кажется, и здесь не обошлось без Пуаньяка.

Теперь кое-что стало яснее. Де Пуаньяк хорошо знал сестер де Гарр, бывавших в замке, и одна из них, очевидно, показала ему подземный ход. А потом епископ предложил Арману повод того самого осла, груженного наиболее мощным оружием. Впрочем, особо грузить осла не пришлось. Де Пуаньяк давно попался на крючок, ведь он наверняка знал, что его жена – самозванка, и легко мог быть притянут к справедливому епископскому суду. А может, за ним водились и другие грехи.

Епископ выслушал стражника и поднял вверх руку с крестом. Шум начал медленно стихать.

– Дети мои! – загремел над долиной мощный густой голос. – Добрые христиане города Памье и всей нашей благочестивой епархии! Волею Господа мы поразили проклятых демонов в их логове. Да воскреснет Господь и да расточатся врази его!