Читаем без скачивания Закаспий; Каспий; Ашхабад; Фунтиков; Красноводск; 26 бакинских комиссаров - Валентин Рыбин

Полторацкий ушел, Каллениченко тотчас позвонил начальнику станции Куделину и распорядился подать на окраину города, в район кирпичного завода, несколько пустых вагонов. Ханько с полуротой красногвардейцев отправился на базар, чтобы нанять арбы для погрузки банковских ценностей и оружия.

В фаэтоне, сопровождаемом несколькими конными красногвардейцами, Полторацкий приехал на телеграф. В небольшом здании «Почта - телеграф» комиссара встретил начальник почтамта Сакулин, седенький, хромой старичок.

- Ах, как жаль, товарищ комиссар, но какие-то темные люди уже успели испортить телеграфную линию

Вряд ли вам удастся соединиться с Ташкентом... Впрочем, попытаемся... Камелия! - позвал он телеграфистку, - помогите товарищу комиссару...

Начались бесполезные попытки барышни-телеграфистки вызвать Ташкент. Прямая связь бездействовала. Полторацкий попросил, чтобы соединили по прямому проводу с асхабадским эсеровским стачкомом. В Асхабаде к телефонной трубке подошел Фунтиков.

- Председатель стачечного комитета Фунтиков слушает.

- Здравствуйте, я комиссар Труда Туркреспублики и глава чрезвычайной делегации Полторацкий. Объясните, что происходит в Асхабаде?

- Трудно, да и невозможно по телефону. - Голос Фунтикова лукаво и ядовито задрожал. - Вы приезжайте в Асхабад - сами увидите.

- Будет разумнее, если приедете сюда вы...

- Хорошо, ждите, - Фунтиков хмыкнул и повесил трубку.

Шестьдесят арб, нагруженных оружием, боеприпасами и банковскими ценностями, потянулись ночью за город к месту, куда Куделин должен был подать пустые вагоны. К двенадцати ночи, когда обоз остановился близ кирпичного завода, никаких вагонов тут не оказалось. Ханько послал двух конных красногвардейцев на станцию, к Куделину, выяснить, в чем дело, и поторопить с присылкой вагонов, но начальник станции ушел домой. Пока красногвардейцы ездили к нему, к Ханько со стороны Байрам-Али подъехал какой-то всадник.

-  Командир, зря стараешься - дорога на разъезде разобрана. Тебе не удастся вывезти золото и оружие. Там засада... Если двинешься на арбах, тебя ограбят джигиты Аллаяр-хана, они давно мечтают о золотишке... Совет мой тебе - возвращайся назад в Мерв, в роту.

Ханько колебался. В роте начались недовольства. Уставшие за день бойцы начали требовать возвращения в крепость. Понеслись голоса: «Да какие, к черту, эсеры, когда все кругом тихо?! Напугали только Полторацкого и сами себя напугали... Давайте назад!»

Ханько велел развернуть лошадей, и арбы затарахтели назад, в город, в расположение роты...

На телеграфе Полторацкий, так и не добившись прямого разговора с Ташкентом, соединился все же с Чарджуем, переговорил с Феоктистовым. Председатель чарджуйского Совдепа доложил, что полным ходом идет мобилизация рабочих в Красную Армию, создаются роты и дружины.

- Продержитесь только ночь, Павел Герасимович, а завтра мы продиктуем контре свои условия!

- Хорошо, я буду ждать вашего подкрепления завтра! - Полторацкий повесил трубку и сел на диван.

Прошло трое суток, как он выехал из Ташкента, и за это время почти не спал. Сейчас, когда в зале телеграфа часы пробили два раза, а на душе после разговора с Феоктистовым стало спокойнее, Полторацкий сначала склонил голову на грудь, а потом прилег на диван, расстегнув на всякий случай кобуру пистолета...

В два часа ночи, в пяти верстах от Мерва, началась высадка эсеровских дружин. Молча, разворачиваясь в цепь, пошли они по обе стороны железной дороги к тускло поблескивающим огонькам города. Шли, держа винтовки наперевес, тащили на плечах пулеметы. Впереди, оторвавшись от основных сил, рысью продвигались разведотряды - в них самые преданные Фунтикову боевики - Гаудиц, Герман, Макака, Архипов, Агапьев. Сам Фунтиков находился в штабном вагоне, между паровозом и тремя платформами, превращенными в укрепление. По бокам платформ плотно лежали мешки с песком, за ними с пулеметами и винтовками охранные команды. Все это, в целом, именовалось летучкой. Она медленно ползла по рельсам, немного отстав от развернутых порядков дружин.

К двум часам ночи Мерв был окружен. Без единого выстрела эсеры захватили железнодорожную станцию. Врасплох была захвачена социалистическая рота, только что вернувшаяся в крепость. На перроне вокзала поджидала эсеров целая делегация во главе с начальником станции Куделиным и полковником Наибовым. Боевики на конях, прокравшись по темным улицам к привокзальной площади, с револьверами наготове, выскочили на перрон:

- Кто тут старший, с кем имею честь говорить?! - Герман, держа перед собой пистолет, подошел к Наибову.

- Все свои, спокойнее. - Наибов подал руку и назвался.

- Где Полторацкий?

- На телеграфе, ждет когда его соединят с Ташкентом. Поехали на телеграф, я провожу.

Боевики поскакали по Кавказской улице к Мургабу. За мостом в кромешной тьме свернули налево и выехали на широкую дорогу, ведущую к церкви. Не доезжая до божьего храма, еще раз свернули влево и остановились возле одноэтажного кирпичного здания.

- Здесь, - сказал тихо Наибов, соскочил с седла и подождал, пока спешатся все. - Будьте осторожны, господа.

- Ни в коем случае не стрелять. Он нам нужен только живой, - предупредил Герман, и следом за Наибовым вошел в зал телеграфа.

Полторацкий лежал на диване, на левом боку, спал. Герман рванулся к нему, выхватил из его расстегнутой кобуры пистолет.

- Вставай, комиссар, приехали...

- Все благополучно? Ценности банка отправили в Байрам-Али? - ничего не подозревая, думая, что разговаривает со своими красногвардейцами, спросил Полторацкий.

- Все благополучно, - зло посмеиваясь, сказал Герман. - Подними руки вверх, комиссар.

Только тут, увидев в руках собеседника револьвер, а на голове офицерскую фуражку, комиссар понял - враги! - и схватился за кобуру. Наибов ударил его по руке рукояткой револьвера, Полторацкий схватился за руку, застонал от боли.

- Вставай, комиссар, твоя карта бита! - Герман сунул кованым сапогом под дых. Полторацкий с трудом поднялся.

- Ух, сволочи...

- Что же вы делаете - он же ничего такого! - не выдержав, вскрикнула возмущенно телеграфистка.

Герман, не целясь, выстрелил в ее сторону - зазвенела стеклянная перегородка. Женщина взвизгнула.

- Ладно, айда... Ведите комиссара на станцию, к Фунтикову. Там поговорим, - распорядился Герман и первым вскочил в седло. Полторацкого, со связанными руками, поставили между лошадьми, и боевики-эсеры двинулись по темному переулку.

На привокзальных улицах, на площади и перроне-всюду толпились эсеры и белогвардейцы. Отовсюду, толкая в спину прикладами и матерно ругаясь, вели они арестованных. Привели из старой крепости социалистическую роту - человек шестьдесят, загнали в здание вокзала, в буфет, и закрыли на замок. Полторацкого с полчаса держали на привокзальной площади, пока Герман ходил к Фунтикову. Вернувшись, издевательски пригласил:

- Прошу, комиссар, вам разрешена аудиенция. Фунтиков весьма рад предстоящей встрече с вами.

Его ввели в вагон с литерой «Ж», в котором еще недавно ездил начальник Управления Среднеазиатской железной дороги Афанасьев, - теперь в этом вагоне располагался военно-полевой штаб главы Закаспийского временного правительства. Часть вагона занимали купе, вторая половина выглядела салоном, - в ней стоял длинный стол и дюжина стульев. Фунтиков, объявив себя председателем временного исполкома, уже обзавелся заместителем - им стал господин Курылев. Пост комиссара внутренних дел занял житель Мерва, эсер Зимин. На пост комиссара юстиции, конечно же, Фунтиков пригласил бывшего присяжного поверенного графа Алексея Доррера. Все они сейчас сидели за столом, рядом с Фунтиковым, ожидая, когда приведут комиссара Труда Туркреспублики.

- Ну вот, Алексей Иосифович, и убийца вашего брата Жоржа, - с усмешкой сказал Фунтиков, увидев перед собой Полторацкого. - Это ведь он лично арестовал графа, а потом вместе с Колесовым они поставили его к стенке. Полюбуйтесь на него.

- Федор Андрианыч, я буду век вам обязан, если позволите мне всадить этому негодяю пулю в лоб! - Доррер всхлипнул и скривил губы в злорадной усмешке.

- Вы - комиссар юстиции, - великодушно отозвался Фунтиков, - вам и карты в руки.

Полторацкий покачал презрительно головой.

- Вы еще не успели отмыть руки, испачканные кровью комиссара Фролова, а уже готовитесь к другому убийству.

- Мы обязательно вымоем, как только расшлепаем вас, - пообещал Доррер, победоносно измерив взглядом с головы до ног Полторацкого.

- Да, конечно, - рассудил тихо и хладнокровно Фунтиков. - Руки вымыть недолго. Ну, садитесь, комиссар, поговорим по-человечески.

- Ничего, постою...

- Садитесь, когда вам приказывают. Не заставлять же мне моих людей, чтобы усадили вас насильно!