Читаем без скачивания Советский Пушкин - Арсений Александрович Замостьянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Родовитая знать привыкла презирать торгашество, деньги; надвигающуюся капиталистическую нравственность она встречала враждебно. Лучших ее представителей (число которых не следует преувеличивать, — это были одиночки) аристократическая критика капитализма, по первоистокам своим утопическая и реакционная, предохраняла от увлечения буржуазностью, оставляя им возможность симпатии к низам, к крестьянам в данном случае, особенно если они принимали всерьез патриархальность отношений между господами и крестьянами и смотрели на последних с известной долей заботы. Идеализированье рыцарских добродетелей делало их доступными чувству справедливости, культивировало у них чувство независимости, гордости, честности, отвращало от лакейства перед троном и власть имущими и от цинизма чистогана. У подавляющего большинства аристократических бар это было только позой, только осознанным или неосознанным лицемерием, прикрывавшим на деле обычнейшую погоню за карьерой и богатством. Однако, у отдельных лиц, просвещением и гениальностью подымавшихся высоко над уровнем среды, эти чувства, под давлением горя и нужды социальных низов, перерастали в способность более или менее последовательно взглянуть на положение общества в целом, определить его социальные конфликты, понять подтачивающее его социальное зло. «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». (Ленин, статья «Партийная организация и партийная литература».) Освобождаясь от своекорыстия среды, они начинали подпадать под влияние исторически передового и тем самым оправданного перед разумом интереса низов.
Подобный процесс начал совершаться в мировоззрении и поэзии Пушкина, не всегда контролируемый его политической мыслью, не всегда с сознанием его точного смысла. Ведь Пушкин уходил от одного класса и шел к другому без представления о теории классов и классовой борьбы, развиваясь в политически не оформившихся прогрессивных тенденциях в почти безмолвном обществе. Судьба Пушкина — это судьба отщепенца в среде своего класса, который начинал рвать с ним тогда, когда не видно было класса, на сторону которого можно было бы перейти. Сколько же, однако, было в движении Пушкина правильного исторического чутья, если он в своем сложном, непрямолинейном, но непрерывном’ движении подошел к теме народной революции как одной из главных тем своего творчества!
Наследие Пушкина и коммунизм
Поиски радости, стремление к счастью — радости для себя и других, счастья для одного и для всех — роднят Пушкина со всеми людьми, без различия рас и национальностей. Массы людей всегда стремились к лучшему, всегда искали удовлетворения своих потребностей на земле, сколько бы ни проповедовали попы и другие корыстные идеологи господствующих об отречении, о блаженстве аскетизма, о загробном (воздаянии. Грабители народа, узурпировавшие радости в свою монопольную ‘собственность, объявляли естественную для всего живущего жажду счастья грехом и преступлением. Сегодня фашизм создает новую вариацию старой лживой сказки, провозглашая, что человек нуждается не в масле и мясе, а в пушках и тяжелых бомбардировщиках. Чем демократичнее было политическое движение, тем ярче выдвигало’ оно учение о всеобщем счастьи. Великие плебеи-шестидесятники Чернышевский и Добролюбов сводили все богатство своего миросозерцания и всю гамму своих политических требований в простую общедоступную формулу: «Человек и его счастье», или иначе — «чтоб всем было хорошо». Идеал человека они вслед за Фейербахом видели не в «кастрированном, лишенном телесности, отвлеченном существе, а в цельном, действительном, всестороннем, совершенном, развитом человеке». (Фейербах, «О сущности религии».) Народные массы во всякой революции искали не небесных целей, а реального улучшения своего материального положения, условий для всестороннего и совершенного развития всех своих способностей. Небо они, по выражению Гейне, охотно оставляли ангелам и воробьям. Даже в буржуазную революцию, заменявшую только одну форму эксплуатации другой, народные массы вносили надежды на устранение всех препятствий к всеобщему счастью, «…разве не естественно, — замечает по этому поводу Ленин, — что идущие на борьбу миллионы, веками жившие в неслыханной темноте, нужде, нищете, грязи, оброшенности, забитости, преувеличивают вдесятеро плоды возможной победы?» (Ленин, том XVI, стр. 166, статья «Две утопии»).
В СССР Пушкин пришел во все школы
Однако, стремления миллионов к счастливой жизни были напрасны, пока не созрели определенные (материальные и социальные условия для ее осуществления. Тысячекратно подымались угнетенные и обездоленные на защиту своих интересов, и тысячекратно их надежды потоплялись в крови. Так было до тех пор, пока процесс исторического развития не привел к созданию рабочего класса, потому что только рабочий класс в состоянии руководить всей массой трудящихся и эксплуатируемых в борьбе за социалистический строй, за полное уничтожение классов.
Победа социализма, ликвидация классов впервые за существование человечества создают возможность для реализации идеала всеобщего счастья, понимаемого самым широким образом.
Социалистическое человечество не может удовлетвориться только сытым куском хлеба. Его устремления бесконечно богаче и разнообразней. Коммунизм удовлетворит все расширяющиеся материальные и культурные потребности всех людей.
Марксизм учит, что решающая проверка жизнеспособности социализма заключается в большой производительности его труда по сравнению со всеми раньше существовавшими формами общественного труда. Высокая производительность труда не приходит сама собой, она — результат непрерывных творческих усилий, притом не только в. одной технике, но и в общественном сознании, следовательно косвенным образом и в области искусства; творческий же прогресс социализма невозможен без унаследования культурных богатств прошлого. Социализм побеждает, опираясь на лучшие материальные и идейные достижения до него существовавшей культуры. Старому миру социализм оставляет гнет, эксплуатацию, кровь и грязь. Немеркнущие огни гуманности, просвещения и искусства он забирает с собой в свой далекий и блистательный путь. Прекрасно и справедливо написал Роман Роллан в ответ Федору Гладкову и Илье Сельвинскому, механически отвергавшим самые понятия индивидуальной свободы и человечности, гуманности:
«Помните сцену в „Антонии и Клеопатре“ Шекспира? Накануне большого сражения, которое должно решить судьбу мира и дать власть над ним Октавиану, ночью над лагерем Антония слышится в воздухе таинственная музыка флейты и пение невидимой удаляющейся процессии.
