Читаем без скачивания Джон Сильвер: возвращение на остров Сокровищ - Эдвард Чупак

Соломон упрямо побрел прочь и устроился у гакаборта — на том самом месте, где любил стоять Кровавый Билл. Команду на миг взяла оторопь. Джимми с Луисом переглянулись, но затем все разошлись по своим делам, словно ничего не случилось. Пью, как обычно, слонялся по палубе и чуть не споткнулся о Соломона, шарахнулся назад, хватая ртом воздух, точно увидел призрака. Соломон же стоял, безразличный ко всему, и смотрел перед собой — не на море, как Кровавый Билл, а на какую-то точку вдали, зримую лишь для него.

Помнишь закат того дня, когда мы отправились за испанским золотом? На воде полыхало солнце, и я направлял «Линду-Марию» по этой сияющей дорожке. А потом взошла луна, и перст ее света, бледный, как выбеленная кость, указывал нам путь в Испанию.

Я огляделся. Бонс храпел, Эдвард нес вахту, Джимми стоял у руля.

— Держишь курс на луну? — спросил я его.

— Как вы велели, — ответил он, поворачивая штурвал с тем, чтобы поймать ветер.

— Продолжай в том же духе, — сказал я. — Точно, это он указывает нам путь. Своим собственным пальцем.

— Кто? Я никого не вижу. — Джимми задрал голову к гафелю, затем к кливеру.

— А ты приглядись получше.

Джимми скользнул взглядом до запасной мачты, пошарил глазами по округе, осмотрел грот, грота-шкот и его утку, закрутился на месте, разглядывая борта. Махнул головой к гальюну, снова вернулся к парусам, оглянулся на бейфут.

— Признаться, никого не вижу.

— Это наш старинный приятель, Джимми. Много лет, как покойник. Это он, я уверен. Сошел в свете луны. — Джимми только собрался спросить, кого из команды я имел в виду, как я избавил его от трудов. — Черный Джон — вот кто. Сам Черный Джон указывает нам путь.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ЦЕРКОВЬ И ПИСТОЛЕТЫ

Я спросил твоего Маллета, видел ли он хоть раз настоящий замок. Хотел убедиться, что мальчишка еще жив после того, как столько раз набивал брюхо за мой счет. Он ответил, что в колониях замков не строят. Значит, ты еще не растерял чувство юмора, раз подослал ко мне юнгу из таких мест. Не иначе он вырос в навозной куче. Я решил просветить беднягу и завел рассказ о наших испанских приключениях и замке, который попался нам по пути. Однако не успел я разговориться, как Маллет исчез.

Итак, в следующих строках я изображу Испанию такой, какой она нам предстала. Словно наяву вижу ее берег, город Мурсию и замок впереди.

Морской пес не отпустил бы корабль так запросто. Это он стоял у руля «Линды-Марии», а не Джимми Лэм. Это он наполнял ветром ее паруса. Сам Черный Джон гнал нас от Карибов до испанского побережья. Он, верно, проболтался самому Старине Нику о сокровищах дона Хорхе, и дьявол решил поживиться на нашем походе, а Черный Джон, жадный сукин сын, хотел золота, пусть даже ему не было проку от наживы. Ну и мести, как водится у таких вот пропащих душ.

Нам с Эдвардом, Бонсом и Соломоном удалось незаметно проникнуть в город. Ветер в тот день дул крепкий, небо заволокло тучами, и под их покровом мы отправились на поиски сокровищ дона Хорхе. Вблизи берега парус на яле был убран, и нашим глазам открылся замок на вершине холма. Он стоял там не одну сотню лет — представительная махина: сплошь камень, две башни. В одной из башен был большой пролом, и сквозь него зияло пасмурное небо — точно Испания угрюмо смотрела, как мы ступаем на ее землю. Будь у меня пушка, я бы выбил этот глаз прочь и избавил замок от горестей. С другой стороны, может, он и не горевал вовсе, а следил, как мы движемся навстречу погибели.

Короли, королевы, принцы и принцессы со всеми их свитами и дворами, что жили там, давно сгинули. Мы пережили их лишь благодаря уму и Бонсовой бутылке рома. Бен Ганн рад был бы поприветствовать нас, поскольку сам едва не породнился с тленом и демонами, но тогда он еще не нанес мне визита. Мы с ним встретились много позже, когда ему наскучило кружить по своим островам и дышать ядовитым туманом. Жаль, что я не встретил его в Мурсии, живого или мертвого. Он всегда мог порассказать много любопытного о чуме и прочих карах небесных. От замка веяло холодом, а рассказ Ганна согрел бы меня обещанием погибели.

В Испании нет того легкого ветерка, как в других частях света. Это выцветший, неприютный край, так что даже у берега там веет стужей. На суше ветер ослабевает, петляя среди холмов и деревьев, но только не в Мурсии. Земля там — каменистая пустыня. Я не смог понять, зачем там понадобилось строить замок. Что толку стеречь эту пыль? На иссушенных равнинах нечему было сдерживать ветер, и он обдувал до дрожи. Мы продрогли тотчас, как ступили на испанскую землю, поэтому были вынуждены приложиться к Бонсовой фляге — все, кроме Соломона. Он шел против ветра, хотя тот будто стремился сбросить его в море, потопить еще раз. Так я попал в Испанию и ступил на путь обогащения, пока не догадываясь, где искать сокровище королей.

Пустыня осталась позади, глаз замковой башни повернулся к нам изнанкой, и сквозь него воссияло солнце. Мы вступили в мир оливковых рощ, виноградников и садов со всевозможными плодами. Ветер потеплел, но пронизывал так же. Испанцев нам по дороге не встретилось, что нас опечалило, поскольку хорошая драка наверняка бы нас разогрела.

Бонс всю дорогу посматривал на карман Эдварда с надеждой на то, что там притаилась бутылка. Я велел ему сделать глоток, как только мы отдали якорь рядом с яблоневым садом. Мне было нужно, чтобы Бонс вел себя тихо. Он выпил, утер губы и сказал, что вино дона Хорхе слишком долго томилось в погребах и он намерен даровать ему свободу. «И золоту тоже», — добавил он чуть погодя.

Шли мы, пока не рассвело, и по пути услышали колокольный звон. Гул стоял невообразимый. Нашему брату привычно морское безмолвие. Будь неладны все сухопутные крысы с их колоколами! Чую, в аду, куда мы все попадем, дьявол будет нас день и ночь донимать колокольным звоном. Я бы не удивился, если бы тогда — в Испании — Старый Ник и Черный Джон по очереди дергали колокола за языки.

Эдвард сказал, что ему куда более по душе солнечные часы на балюстраде Лондонского моста, которые никогда не звонят, но время показывают точно. Их, по его словам, установили еще во времена римлян. Потом он заметил, что большую часть цифр еще можно прочесть, хотя они и стерлись с годами, отчего циферблат стал похож на обычное колесо.

Эдвард меня проверял — хотел посмотреть, не заикнусь ли я о первом шифровальном круге. Должно быть, к тому времени мой приятель успел заметить скрытый рисунок на страницах Библии или с самого начала знал, что он там. Верил ли Эдвард, что часы на Лондонском мосту были вторым кругом?

А если так, то как он успел в тот день обежать весь Лондон, повернуть голову Кромвеля, примчаться на мост, поразвлечься с дамами и устроить нам кареты до Честона? Либо у моего штурмана был сообщник, либо Эдвард в чем-то меня обманул. А может, и то и другое. Я решил в скором времени это выяснить.