Читаем без скачивания Иосиф Сталин – беспощадный созидатель - Борис Соколов

И еще Сталин мягко корил английского писателя: «Вы, г-н Уэллс, исходите, как видно, из предпосылки, что все люди добры. А я не забываю, что имеется много злых людей. Я не верю в доброту буржуазии». Прямо-таки диалог булгаковских Понтия Пилата и Иешуа Га-Ноцри!

Сталин продолжал: «Капиталистическое общество находится теперь в тупике. Капиталисты ищут и не могут найти такого выхода из этого тупика, который был бы совместим с достоинством этого класса, с интересами этого класса. Они могут частично выкарабкаться из кризиса на четвереньках, но такого выхода, через который они могли бы выйти с высоко поднятой головой, который не нарушал бы в корне интересов капитализма, они найти не могут. Это, конечно, чувствуют широкие круги технической интеллигенции. Значительная часть ее начинает осознавать общность интересов с тем классом, который способен указать выход из тупика».

Замечу, что подобные впечатления от сравнения капиталистического кризиса и социалистических пятилеток возникали только у тех представителей российской технической и иной интеллигенции, которые никогда не были на Западе. А на Западе, в свою очередь, такие настроения были лишь у тех интеллигентов, бизнесменов и тех же рабочих, кто не был непосредственно знаком с повседневной жизнью советских людей, с их суровой борьбой за существование. Поскольку СССР был страной весьма закрытой, мало кто из западной публики мог прожить там достаточно долго и общаться с простыми людьми без контроля со стороны ОГПУ. Это облегчало задачу Сталину и его пропаганде. В тех же случаях, когда люди получали возможность сравнивать жизненные реалии на собственной шкуре, выводы получались отнюдь не в пользу Советского Союза. Так, жена поэта Осипа Мандельштама Н.Я. Мандельштам вспоминала: «У деда (отца О.Э. Мандельштама. – Б. С.) в Риге жил родной брат, вполне благополучный коммерсант. Он звал к себе деда в гости, и в двадцатых годах это было вполне осуществимо, но так старик и не поехал, потому что процедура получения разрешения на выезд и тогда была головоломной. Изредка к деду приходили из Риги подарки, и он ими очень гордился. В 32-м году к нам на Тверской (бульвар. – Б. С.) пришел двоюродный брат Мандельштама. Он прослышал, что у нас в Советском Союзе люди благоденствуют, а у них начался экономический кризис. В семье стали поговаривать, что неплохо переехать в Советский Союз, и послали на рекогносцировку самого бойкого и толкового. Он приехал с туристической группой – они уже тогда существовали, но не играли никакой роли в нашей жизни, потому что встреча с иностранцем называлась шпионажем. За такое легко было заработать десять лет.

Кузен привез в подарок деду пару теплых кальсон и спросил Мандельштама, как у нас обстоит дело с коммерцией и с юрисконсульскими службами. Насчет коммерции Мандельштам знал, что такого не бывает, а про службы ничего сказать не мог. Он только посоветовал кузену хорошенько осмотреться и не действовать опрометчиво. Кузен и сам был не лыком шит. Дня через два он снова забежал к нам и сообщил, что у нас такой же кризис, как повсюду, но мы об этом не догадываемся, потому что на службах нам ничего не платят. У людей создается иллюзия, что они при деле, а зарабатывать средства к жизни они так отвыкли, что не замечают, что работают задаром. Еще он поинтересовался, почему у нас все так плохо одеты. Неужели не хватает денег на хороший костюм? Экономические идеи кузена рассмешили Мандельштама, и ему захотелось «дать отпор» – так назывался бойкий ответ иностранцу, который нам полагалось давать в случае нечаянной встречи. Он заверил кузена, что каждый служащий покупает два костюма в год, а выглядят они плохо одетыми потому, что брюки «просиживаются» в один месяц, а пиджаки скроены как на памятниках. Ничего более убедительного для иллюстрации нашего благополучия он придумать не мог. В Риге действительно никто из мелких служащих не заказывал себе двух костюмов в год. Кузен вынужден был это признать. Почему-то он усмехнулся и потом исчез. Юрисконсульская должность осталась вакантной, а дед больше никаких кальсон не получал».

Благодушному Уэллсу «давать отпор» не требовалось, и Сталин спокойно излагал ему основные принципы достижения победы коммунизма в мировом масштабе: «Революция, смена одного общественного строя другим всегда была борьбой, борьбой мучительной и жестокой, борьбой на жизнь и смерть. И всякий раз, когда люди нового мира приходили к власти, им надо было защищаться от попыток старого мира вернуть силой старый порядок, им, людям нового мира, всегда надо быть настороже, быть готовыми дать отпор покушениям старого мира на новый порядок… Процесс смены одного общественного строя другим является для коммунистов процессом не просто стихийным и мирным, а процессом сложным, длительным и насильственным…

Богатый исторический опыт учит, что добровольно до сих пор ни один класс не уступал дорогу другому классу. Нет такого прецедента в мировой истории. И коммунисты освоили этот исторический опыт. Коммунисты приветствовали бы добровольный уход буржуазии. Но такой оборот дел невероятен, как говорит опыт. Поэтому коммунисты хотят быть готовыми к худшему и призывают рабочий класс к бдительности, к боевой готовности. Кому нужен полководец, усыпляющий бдительность своей армии, полководец, не понимающий, что противник не сдастся, что его надо добить? Быть таким полководцем – значит обманывать, предавать рабочий класс… То, что кажется Вам старомодным, на самом деле является революционной мерой целесообразности для рабочего класса…

Во-первых, главное для революции – это наличие социальной опоры. Этой опорой для революции является рабочий класс.

Во-вторых, необходима вспомогательная сила, то, что называется у коммунистов партией. Сюда войдут и интеллигентные рабочие, и те элементы из технической интеллигенции, которые тесно связаны с рабочим классом. Интеллигенция может быть сильна, только если соединится с рабочим классом. Если она идет против рабочего класса, она превращается в ничто.

В-третьих, нужна власть, как рычаг преобразования. Новая власть создает новую законность, новый порядок, который является революционным порядком. Я стою не за всякий порядок. Я стою за такой порядок, который соответствует интересам рабочего класса. Если же некоторые законы старого строя могут быть использованы в интересах борьбы за новый порядок, то следует использовать и старую законность».

Восемь лет спустя, во время большой дружбы Сталина с Англией и Америкой, он столь же вдохновенно вешал лапшу на уши Уинстону Черчиллю насчет коллективизации во время дружеского ужина в ночь на 16 августа 1942 года. Сталин утверждал: «Коллективизация ликвидировала нищенство, поскольку каждый член крестьянской семьи получил возможность самостоятельно зарабатывать и независимо жить. Коллективизация была вызвана желанием внедрить в сельское хозяйство крупные машины, поднять его производительность. Это было возможно осуществить только в крупном хозяйстве. В результате коллективизации в СССР сильно возросла урожайность, особенно благодаря внедрению высококачественных семян. Что касается кулаков, то некоторое количество их было выселено в северные области СССР, где они получили участки земли. Остальные кулаки были перебиты самими крестьянами – настолько велика была ненависть к ним со стороны крестьян».

Черчилль в колхозный рай точно не поверил, но перечить союзнику не стал. Только заметил дипломатично, что «коллективизация была, вероятно, весьма трудной работой», в чем Сталин с ним охотно согласился.

К середине 30-х годов, в результате осуществления первых пятилеток в СССР начал создаваться современный военно-промышленный комплекс и возросла мощь Красной Армии, численность которой с середины 20-х годов почти удвоилась. Пора было готовить дипломатическую почву для активной внешней политики.

В июле 1934 года Сталин, делая Отчетный доклад на XVII съезде, «съезде победителей» (большинство из делегатов до следующего съезда не дожили), заявил: «Наша внешняя политика ясна. Она есть политика сохранения мира и усиления торговых отношений со всеми странами. СССР не думает угрожать кому бы то ни было и – тем более – напасть на кого бы то ни было. Мы стоим за мир и отстаиваем дело мира. Но мы не боимся угроз и готовы ответить ударом на удар поджигателей войны… А те, которые попытаются напасть на нашу страну, – получат сокрушительный отпор, чтобы впредь неповадно было им совать свое свиное рыло в наш советский огород».

И в том же докладе вождь перечислил всех поверженных врагов, победа над которыми позволила успешно противостоять проискам империалистического лагеря. Сталин провозгласил: «Настоящий съезд проходит под флагом полной победы ленинизма, под флагом ликвидации остатков антиленинских группировок.

Разбита и рассеяна антиленинская группа троцкистов. Ее организаторы околачиваются теперь за границей на задворках буржуазных партий.