Читаем без скачивания История России с древнейших времен. Том 3. От конца правления Мстислава Торопецкого до княжения Димитрия Иоанновича Донского. 1228-1389 гг. - Сергей Соловьев

Таким образом, отношения литовские при жизни Даниила кончились с явною выгодою для Руси: Миндовга не было более, а сын его Воишелк, обязанный утверждением своим в Литве русскому войску, признал зависимость свою от брата Даниилова, ибо таково значение слов, что он назвал Василька отцом и господином. С таким же успехом шла борьба и с другим соседним варварским народом – ятвягами: в 1248 году ятвяги потерпели сильное поражение от Василька Романовича при Дрогичине, потеряли сорок князьков своих. В 1251 году отправились на ятвягов оба Романовича с поляками и половцами, перешли болота и вошли в страну их, причем поляки не утерпели, зажгли первую весь; Романовичи сильно рассердились на них за это, потому что пожар дал весть варварам о рати; ятвяги собрались всею землею и, как видно, зная о гневе Даниила на поляков, прислали сказать ему: «Оставь нам поляков, а сам ступай с миром из земли нашей»; Даниил не согласился. Ночью ятвяги напали на укрепленный стан польский и готовились проломить острог, но польский князь Семовит послал просить стрельцов у Романовичей на помощь; русские князья насилу отпустили стрельцов, все еще сердясь на поляков. Стрельцам удалось откинуть ятвягов от острога, хотя во всю ночь не было от них покоя. На другой день Даниил двинулся вперед, а брат его Василько с Семовитом остался на месте, имея позади отряд половецкий; ятвяги ударили на последний, обратили его в бегство, отняли хоругвь и схватились потом с Васильком и Семовитом; сеча была лютая, и с обеих сторон падало много народу; известный нам Андрей дворский, крепкий сердцем и больной телом, поскакал было по привычке на неприятеля, но не мог удержать копья в слабых руках и едва не лишился жизни; Василько послал к брату за помощью, и возвращение Даниила дало перевес русским. Земля неприятельская была пожжена и попленена, много князей ее побито; но скоро к ятвягам пришли на помощь пруссы и борты; русские и поляки сошли с коней и пешком двинулись навстречу к врагам: щиты их сияли, как заря, шлемы, как солнце восходящее, копья казались густым тростником, а князь Даниил разъезжал на коне среди полков и рядил войско. Тогда пруссы сказали ятвягам: «Можете ли дерево поддержать сулицами и дерзнуть на эту рать?» Ятвяги отступили; Даниил также возвратился в свою землю, избавивши от плена многих христиан, которые пели победителям славные песни; как видно, эти песни имели влияние и на рассказ летописца.

Через три года (в 1255 году) Даниил с сыном Львом и польским князем Семовитом отправился опять на ятвягов, молодой Лев Данилович, узнавши, что один из князей ятвяжских, Стекинт, укрепился (осекся) со своими в лесу, пошел на него, убил самого Стекинта, ранил брата его, обратил в бегство остальных ятвягов и принес к отцу оружие Стекинтово и брата его, обличая тем свою победу: королю была большая радость, Ятвяги прислали просить мира, обещаясь быть в подданстве у Даниила; но это возбудило зависть поляков, и они стали благоприятствовать поганым; узнавши об этом, Даниил велел пустошить землю Ятвяжскую, причем истреблен был весь дом Стекинтов, так что и теперь, говорит летописец, пусто на этом месте. В 1256 году Даниил с сыновьями Львом, Шварном, Романом, который княжил тогда в Новогрудке, с двумя из остальных Изяславичей полоцких (минских) и с Семовитом польским наполнил ятвяжские болота своими многочисленными полками. Князья русские и польские собрали совет и сказали Даниилу: «Ты король, голова всем полкам: если кого-нибудь из нас пошлешь напереди, то другие не будут слушаться; а ты ратный чин знаешь, война тебе за обычай, все тебя побоятся и постыдятся; ступай сам напереди». Даниил, устроивши полки, поехал сам напереди с небольшим отрядом вооруженных отроков, перед собою пустил стрельцов, а другие стрельцы шли по обеим сторонам дороги; дворский ехал за королем, к которому присоединились потом и сыновья его Лев и Роман. Узнавши, что ятвяги дожидались неприятелей в веси Привище, Даниил послал сказать дворскому: «Как скоро увидишь, что мы поскакали вперед, то немедленно ступай за нами, распустивши полк, чтоб всякий мог ехать как можно скорее»; но посланный молодой отрок не понял приказания и передал его совершенно иначе дворскому; это подвергло короля и сыновей его страшной опасности, потому что, надеясь на подкрепление от дворского, они ударили на весь, крича: «Беги! беги!» Ятвяги точно дрогнули сначала и побежали, но потом остановились посередине веси, и Даниилу со Львом стоило больших усилий обратить их вторично в бегство; дворский приехал уже тогда, когда одержана была полная победа, следствием которой было обычное опустошение страны. На другой день ятвяги прислали просить мира и предлагали заложников, чтоб только русские не убивали их пленных. Неизвестно, какое следствие имело это предложение: летописец говорит, что Даниил, возвратившись с честию и славою домой, сбирался опять идти на ятвягов, но те поспешили отправить к нему послов с данью и с обещанием служить ему и строить города в земле своей, в удостоверение чего прислали детей своих в заложники. Так Даниил достиг того, что начал отец его, Роман Великий: тот заставлял дикарей расчищать землю под пашни, Даниил заставил их строить города в земле своей; торжество галицкого князя над ятвягами было торжеством гражданственности над варварством в Восточной Европе, и торжество это тем замечательнее, что в описываемое время цивилизующее племя само находилось под гнетом азиатских варваров. В 1257 году Даниил послал боярина своего взять дань с ятвягов черными куницами, белками и серебром; часть дани послана была польскому воеводе: пусть узнает вся земля Польская, что ятвяги платят дань королю Даниилу.

Но не одною счастливою борьбою с варварами знаменит был король Даниил в соседних государствах; борьба с варварами не мешала ему принимать участие в делах этих государств, возвысить и здесь значение Руси, В Польше борьба между Владиславом Ласконогим и племянником его Владиславом Одоничем кончилась в 1231 году смертию Ласконогого, вследствие чего Одонич стал единовластителем великой Польши, Но усобица началась с другой стороны; по смерти Лешка брат его, Конрад мазовецкий, спешил взять в свои руки управление его волостями – Краковом и Сендомиром в качестве опекуна над малолетним племянником своим Болеславом; но мать и вельможи последнего предложили эту опеку герцогу силезскому Генриху I; отсюда война между Генрихом и Конрадом, в которой Конрад остался победителем и удержал за собою опеку над Болеславом краковским. Когда Болеслав, возмужав, потребовал от дяди очищения отцовских владений, то Конрад захватил его в плен; но племянник успел убежать из заключения и опять обратился с просьбою о помощи к Генриху силезскому; тот вступился в дело и помог Болеславу Лешковичу против дяди; но за эту помощь взял себе Краков и часть Сендомирской волости. С таким же успехом кончил Генрих и войну с великопольским князем Владиславом Одоничем в 1234 году: Одонич должен был уступить силезскому герцогу все свои земли, лежащие к югу от Варты. Благодаря этим успехам Генриха силезского самая старшая линия Пястов усилилась над всеми остальными линиями. Но, пролагая, с одной стороны, путь своему потомству к усилению себя на счет всех остальных родичей и к собранию земли Польской, Генрих, с другой стороны, сильно содействовал преобладанию немецкой народности над славянскою в областях польских. Не раз замечали мы, как наши русские князья тяготились малонаселенностию земли своей и старались отовсюду призывать в нее колонистов; та же самая потребность чувствовалась и в других землях славянских; монастыри, получившие большие земли во владение, искали средств расчистить свои леса, населить, обработать пустоши: для этого они стали перезывать к себе немецких колонистов. Князья перезывали их частию с тою же целию, частию селили их в старых городах и основывали для них новые, дабы посредством них усилить промыслы, торговлю и таким образом увеличить свои доходы; остальные землевладельцы последовали примеру духовенства и князей, и вот немцы распространяются по всем западнославянским землям. Пример к выводу немецких колонистов в польские владения должна была подать по своим особенным обстоятельствам Силезия. Родоначальник силезских князей, Владислав II, по изгнании своем с старшего стола нашел дружественный прием в Германии; сыновья его, рожденные от немецкой принцессы, были здесь воспитаны и с помощию императора Фридриха Барбаруссы получили от дядей волость в родной земле – Силезию. Это все повело к теснейшей связи их с Германиею. С другой стороны действовала церковь: монастыри, наполненные немецкими монахами и монахинями, рыцарские ордена, получившие себе земли от щедрости князей, стали с позволения последних вызывать в свои владения немецких колонистов; скоро и города начали также наполняться немцами, причем важно было то, что последние сохраняли вполне свою народность, судились и рядились своим правом. Особенную склонность к немцам обнаружил Генрих I силезский, и легко понять, какое значение для всей Польши должна была иметь эта склонность, когда Генрих стал самым сильным из ее владетелей. Генрих умер в 1238 году, оставя сыну своему Генриху II Благочестивому княжество, которое превосходило величиною владения всех остальных Пястов; но впадение монголов, в битве с которыми пал Генрих Благочестивый, воспрепятствовало усилению Силезии на счет других польских областей: владения Генриха разделились между тремя его сыновьями; старший из них, Болеслав, которому достался Краков и часть великой Польши, беспорядочным поведением и наследственною в своем роде любовию к немцам вооружил против себя вельмож, которые провозгласили своим князем Болеслава, Лешкова сына, а жители великой Польши передались сыновьям старого своего князя Владислава Одонича. Но этого мало: скоро началась усобица между Болеславом Генриховичем и его родными братьями, причем соперники обращались к немецким князьям и платили за помощь частию своих владений, а между тем прелаты, пользуясь недальновидною щедростию князей и их ослаблением вследствие усобиц, все более и более усиливали свое значение, и в Польше повторились явления, о которых начал уже забывать дальнейший запад: в 1258 году Болеслав Генрихович принужден был в одежде кающегося, босыми ногами отправиться в болеславскую церковь Иоанна Крестителя, чтоб избавиться от проклятия, над ним тяготевшего.