Читаем без скачивания Прими красную таблетку: Наука, философия и религия в «Матрице» - Гленн Йеффет

Я помню, что после прочтения «Машин созидания» я хорошо относился к нанотехнологи. Как технологу она давала мне ощущение спокойствия. Другими словами, нанотехнология показывала нам, что немыслимый прогресс возможен и, наверное, неизбежен. Раз нанотехнология была нашим будущим, я не чувствовал особого давления со стороны многочисленных проблем, требующих решения в настоящем. Я бы добрался до утопичного будущего Дрекслера в свое время. Возможно, я наслаждался жизнью больше, живя здесь и сейчас. С учетом таких представлений о будущем было бессмысленно не спать ночами.

Кроме того, взгляд Дрекслера на будущее позволил мне изрядно повеселиться. Время от времени я принимался разрисовывать чудеса нанотехнологии другим, кто еще не слышал о них. Подразнив их всеми диковинными вещами, описанными Дрекс-лером, я давал слушателям свое собственное домашнее задание: «Используйте нанотехнологию для создания вампира; в качестве дополнительного задания изобретите противоядие против него».

Все эти чудесные достижения несли с собой и явные опасности. Я остро осознавал их. Как сказал я на конференции по нанотехнологии в 1989 году: «Мы не можем просто заниматься своей наукой и не беспокоиться об этических проблемах».[191] Однако мои последующие беседы с физиками убедили меня в том, что нанотехнология может не заработать — или, по крайней мере, в рабочее состояние она придет нескоро. Вскоре после конференции я поехал в Колорадо, в «норку скунса»,[192] которую сам же основал. Мое внимание переключилось с программного обеспечения на Интернет. Особенно меня занимали идеи, впоследствии воплотившиеся в таких продуктах, как Java и Jini.

А потом, прошлым летом, Бросл Хасслакер сообщил мне, что молекулярная электроника наноуровня перешла в практическую плоскость. Это была настоящая новость, по крайней мере лично для меня и, как мне думается, для многих людей. Она радикально изменило мое мнение о нанотехнологии и заставила обратиться к «Машинам созидания». Перечитывая книгу Дрекслера спустя более десяти лет, я был потрясен, поняв, насколько мало я запомнил из длинной главы под названием «Опасности и надежды», где обсуждалась возможность того, что нанотехнологии могут стать «машинами разрушения». И действительно — когда я перечитываю эти предостерегающие строки сегодня, я испытываю потрясение, осознавая, насколько наивными кажутся некоторые меры предосторожности, предложенные Дрекслером, и насколько серьезнее, на мой взгляд, эта опасность сегодня, чем даже по оценкам Дрекслера. (Предвидев и описав многие технические и политические проблемы, касающиеся нанотехнологии, в конце 1980-х Дрекслер начал работать в Институте Форсайта, чтобы «помочь подготовить общество к спрогнозированным передовым технологиям» — самое главное, к нанотехнологии.)

Похоже, весьма вероятно, что несущий с собой многие возможности прорыв к ассемблерам произойдет в течение следующих двадцати лет. Следует ожидать быстрое развитие молекулярной электроники — нового раздела нанотехнологии, где отдельные молекулы являются элементами схемы. За это десятилетие молекулярная электроника станет чрезвычайно прибыльной отраслью, что вызовет увеличение инвестиций во всю сферу нанотехнологии.

К сожалению, как и в случае с ядерной технологией, куда легче изобретать деструктивные способы применения нанотехнологии, чем конструктивные. Очевидно, что нанотехнологию можно использовать в военных и террористических целях; чтобы запустить нанотехнологическое устройство массового уничтожения, не надо идти на самоубийство. Можно сделать так, чтобы подобные устройства работали избирательно, поражая, к примеру, лишь определенную географическую территорию либо группу людей с определенным набором генов.

Непосредственный результат фаустовской сделки по обретению могущества через нанотехнологию состоит в возникновении серьезнейшей опасности — риска того, что мы можем уничтожить биосферу, от которой зависит жизнь на планете. Как объяснял Дрекслер:

«Растения» с «листьями», чья эффективность не превышает сегодняшние солнечные элементы, могли бы вытеснить настоящие растения, заполонив биосферу немыслимой листвой. Буйные всеядные «бактерии» могли бы вытеснить настоящих бактерий: они могли бы распространяться как разносимая ветром пыльца, стремительно размножаться и превратить биосферу в пыль за считанные дни. Опасные репликаторы тоже могли бы с легкостью оказаться непокорными, небольшими и быстро распространяющимися, и их будет невозможно остановить — по крайней мере, если мы не подготовимся должным образом. У нас и без того немало проблем со сдерживанием вирусов и плодовых мушек.

Среди знатоков нанотехнологии эта угроза приобрела название «проблема серой слизи». Хотя массы неконтролируемых репликаторов не обязательно могут оказаться серыми или липкими, термин «серая слизь» подчеркивает, что репликаторы, способные уничтожить жизнь, могут оказаться менее приятными, чем обыкновенные сорняки. Они могут стоять выше по эволюционной лестнице, но это не обязательно делает их ценными.

Угроза «серой слизи» четко говорит об одном: мы не можем допустить, чтобы с воспроизводящимися ассемблерами происходили катастрофы.

«Серая слизь» была бы, без сомнения, угнетающим завершением нашей человеческой истории на Земле. Это было бы гораздо хуже простого огня или льда или чего-нибудь такого, что может произойти в результате обычной аварии в лаборатории.[193] Мдаа!..

Именно сила деструктивного воспроизводства, кроющаяся в генетике, нанотехнологии и робототехнике, заставляет нас делать перерыв. Самовоспроизводство — это образ действия генной инженерии, которая использует клеточную структуру для воспроизводства облика клетки. Именно самовоспроизводство представляет собой главную опасность, лежащую в основе угрозы «серой слизи» в нанотехнологии. Истории об обезумевших роботах наподобие Борга, размножающихся либо мутирующих для того, чтобы выйти из-под ограничений, заложенных в них их создателями, заняли прочное место в наших научно-фантастических книгах и фильмах. Может даже статься так, что самовоспроизводство — более фундаментальный процесс, чем мы думаем. Следовательно, его труднее — или даже невозможно — контролировать. В недавней статье Стюарта Кауффмана «Самовоспроизводство: Даже пептиды делают это», опубликованной в журнале Nature, обсуждается следующее открытие: оказывается, состоящий из 32 аминокислот пептид способен «автокатализировать свой собственный синтез». Мы не знаем, насколько распространена такая способность, однако Кауффман отмечает, что это может намекать на «путь к самовоспроизводящимся молекулярным системам на основе гораздо более широкой, чем парные основания нуклеиновых кислот по принципу комплементарности Уотсона-Крика».[194]

На самом деле мы уже давно располагаем не вызывающими сомнений предупреждениями об опасностях, которые таятся в широком распространении знания о GNR-технологиях. Нам также известно о возможности такого знания в одиночку спровоцировать массовое уничтожение. Однако эти предупреждения не были широко опубликованы, так что публичное обсуждение этой проблемы явно не соответствовало действительному положению дел. Публиковать предупреждения о грозящих опасностях — дело невыгодное.

NBC-технологии, использовавшиеся в оружии массового уничтожения в XX веке, были и остаются, в основном, военными и разрабатываемыми в правительственных лабораториях. GNR-тех-нологии XXI века резко отличаются от своих предшественниц: их явно можно использовать в коммерческих целях, и за редким исключением они разрабатываются в различных частных корпорациях. В наш век триумфальной коммерциализации технология — вместе со своей служанкой наукой — обеспечивает нас чередою почти волшебных изобретений, обладающих феноменальной эффективностью. Мы активно добиваемся осуществления обещаний, заявленных этими новаторскими технологиями, в рамках теперь уже не вызывающей возражений системы глобального капитализма, его разнообразных экономических стимулов и давления конкуренции.

Впервые в истории нашей планеты настал такой момент, когда в результате собственных сознательных действий наш вид начинает представлять опасность для самого себя — равно как и для огромного количества других видов.

Знакомая последовательность событий может разворачиваться во многих мирах: новая планета безмятежно вращается вокруг своей звезды; на ней начинает медленно формироваться жизнь; раскручивается калейдоскопическая процессия, состоящая из многообразных живых существ; возникает интеллект, который, по крайней мере, до самого последнего времени обладал огромной ценностью для выживания; а потом на планете изобретают технологию. Их осеняет, что есть такая вещь, как законы Природы, что эти законы можно открыть при помощи эксперимента и что знание этих законов может как спасать, так и отнимать жизни, причем в беспрецедентных масштабах. Они осознают, что наука дает огромные возможности. В мгновение ока они создают приспособления, способные изменить мир. Некоторые существующие на планете цивилизации видят, что это движение напролом, накладывают ограничения на то, что можно делать и что категорически нельзя, и благополучно переживают это опасное время. Другие, не настолько удачливые или не настолько осторожные, погибают.