Читаем без скачивания Похищение Муссолини - Богдан Сушинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мир вступил на решающий поворот, — вещал тот, кто уже не сомневался в своем божественном предназначении. — Мы — у шарнира времени. На планете произойдет переворот, смысла которого непосвященные просто не в состоянии, не в силах будут понять. Происходит нечто несравненно более важное, чем обычное земное явление новой религии… [63]
«“Нечто несравненно более важное, чем явление новой религии” — вот, оказывается, в чем сущность, Скорцени, — сказал себе Отто. — Оказывается, фюрера можно воспринимать всерьез лишь до тех пор, пока видишь в нем Бога. Пока не задумываешься над целесообразностью его решений и самого его существования. Фюрер, его проповеди, вся наша национал-социалистская идеология — для обычного человека имеют смысл лишь до тех пор, пока он слепо верит, пока преисполнен фанатизма веры. Истинный верующий не должен подвергать сомнениям ничего из того, что составляет предмет его веры и его поклонения. Иначе он попросту перестает быть верующим. Однако не забывай: для тебя фюрер — это не ефрейтор Шикльгрубер, это идея тысячелетнего рейха».
7
Гитлер говорил еще несколько минут, но, поглощенный своими размышлениями, Скорцени почти не слышал его слов. Правда, это не помешало ему подхватиться вместе со всеми и, подняв руку в римском приветствии, Прогромыхать свое зычное «хайль».
Трехкратное «хайль» умолкло, но посвященные СС все еще стояли, будто ждали чего-то. И не ошиблись. Именно теперь фюрер сказал то главное, ради чего все они и были собраны здесь.
— Человек как творение еще не завершен. Все мы стоим на грани великой трансформации человека в сверхчеловека. Старая человеческая порода уже давно вошла в стадию упадка, и суть нашего национал-социалистского движения в том и заключается, чтобы ускорить ее распад, Давая возможность Природе активизировать созидательный процесс Великой Трансформации. Каждые семьсот лет, да-да, каждые семьсот — об этом свидетельствуют все новейшие научные изыскания, — человечество поднимается на новую ступень своего исторического и духовного развития. Новую, высшую ступень. Залогом борьбы за Посвященного Сверхчеловека служит явление нам сыновей Бога. Пройдет еще немного времени, и вся творческая сила, весь воинственный дух, вся непоколебимость нынешней германской нации трансформируется и сосредоточится в новой расе. Которая будет прогрессировать. В то время как старая безжалостно и почти бесследно Исчезнет.
«С этим, пожалуй, стоит согласиться, — заметил про себя Скорцени. — Во всяком случае, хотелось бы, чтобы все так и происходило».
— Германская нация есть зародыш новой расы, — вдохновенно продолжал Гитлер. — Мы должны помочь ей перевоплотиться в свой высший идеал. В высший идеал! — прокричал фюрер голосом пророка-заклинателя. — И мы поможем! Мы достигнем поставленных нами целей, несмотря ни на какие потери на фронтах. Тем более что жертвы, принесенные нами в ходе этой изнурительной войны, — жертвы высшего порядка жертвоприношения. Неминуемого, как сам ход истории. Мы должны повести арийскую расу к Разуму, к Посвященной вечности сынов Атлантиды и людей-богов Шамбалы. Именно в этом и заключается глубинный, вещий смысл нашего национал-социалистского движения. Тот, кто рассматривает национал-социализм лишь как политическое явление, не постигает ровным счетом ничего из того, что заложено в глубинной природе нашего движения. И вообще мало что знает о нем. Но вы-то, вы, собравшиеся здесь, Посвященные СС, его элита, еще верите в божественное предназначение нашего движения?!
— Верим! — в едином порыве откликнулся зал. И Скорцени с удивлением уловил, что его собственное «верим!», каким-то образом возникшее не по его воле, оказалось в могучем хоре клятвы рыцарской непоколебимости.
— Вы, элита СС, его Посвященные, достигшие высшей стадии понимания сути нашего движения, еще верите в святость СС как ордена, которому предначертано великое будущее и вручен штандарт постижения великой тайны зарождения сверхчеловека? Все еще верите в могущество и высший коллективный разум СС?
— Верим!
— Верим!
— Верим!
— Хайль!
— Но вы, — продолжил свою речь Гитлер именно В тот момент, когда, казалось, уже закончил ее, — только вы одни должны знать, что идеей нации мы пользуемся лишь по соображениям текущего момента. Я, возможно, как никто другой, осознаю временную ценность этой идеи. Придет день, когда даже у нас в Германии мало останется от того, что мы называем национализмом. Ибо к тому времени над всем миром встанет содружество хозяев и господ. Только что все вы подтвердили свою преданность высшему Ордену Третьего рейха, его ордену избранных — СС. Так вот, мы, люди, представляющие внутренний круг ордена СС, его отборный легион, собрались здесь для того, чтобы определить будущее самой нашей организации. Способ ее сосуществования с окружающим нас миром, с европейской цивилизацией. Я не зря употребил слово «орден». Мы должны завершить начатое нами дело и возвести СС в настоящий рыцарский орден посвященных. Пора подумать о создании общин и отдельных городов для ветеранов СС, для достойнейших из достойных. Идея создания в разных точках мира городов и специальных селений СС уже давно витает в воздухе. Однако мы пойдем дальше. Мы создадим государство СС. Образцовое государство, которое преподаст всему миру образец государственного построения. Это будет государство Высших Посвященных. Главенствующая роль в нем будет отведена посвященным второго класса СС мертвой головы[64], однако найдется там жизненное пространство и для «Ваффен СС». Да, это будет государство, благодаря которому мы сможем испытать все новейшие идеи государственного устройства. Оно станет ядром нации сверхчеловеков, по отношению к которой все остальные нации будут рассматриваться как вспомогательные, призванные обеспечивать достойное существование избранных посвященных. Так хотите ли вы, желаете ли создания такого государства?!
— Да! — воскликнули все, принадлежащие к «внутреннему кругу посвященных», к черному легиону СС.
— Видите в нем, в его осуществлении, прообраз основ Четвертого рейха?!
— Да!
— Так создадим же государство СС, чего бы нам это ни стоило! Мы назовем его Франконией[65]. Оно будет процветать на лучших, древнейших землях Европы.
8
Развеялась магия слов. Угасли яростно извергаемые из глубины клокочущей души эмоции. Улеглась вакханалия усиливаемых сводами, возносимых ими до храмовой торжественности звуков. Люди, все это время очарованно слушавшие кумира, постепенно приходили в себя, возвращаясь; к бренному осознанию того, где они, по какому поводу собрались и что с ними происходит.
Выйдя из медиумического транса, сник и безвольно опустил голову на грудь обессилевший проповедник.
Последние слова его «Говорите, Гиммлер, говорите…» прозвучали до оскорбительного буднично, окончательно развеивая ритуальность всей той «атмосферы плотного воздуха», которая еще недавно царила в стенах замка.
Гиммлер поднялся, прокашлялся и, расстреляв зал свинцовым залпом своих тускловатых, похожих на два оптических прицела, очков, произнес:
— Да, господа, страна Франкония должна и обязательно возродится первоначально на землях былой Бургундии. Мы поставим вопрос об этом на мировой всеевропейской конференции. Это будет официальным признанием нового государства. Франция не достойна иметь в своем составе такую страну, как Бургундия. Разве не она свела ее, страну наук и искусств, до уровня заспиртованного придатка? Суверенная Бургундия, к которой потом, — Гиммлер взглянул на сидевшего со склоненной набок головой фюрера, и все поняли, что между ними существуют разногласия по вопросу названия будущего государства, — будут присоединены новые земли, и она станет называться Франконией, — должна обладать всеми атрибутами современного государства. Всеми (без исключения: собственной армией, сводом законов, деньгами, почтой. Как уже сказал фюрер, это будет образцовое государство.
Гиммлер умолк и взглянул на боковую дверь. В ту и^е минуту она открылась и показался адъютант Гиммлера, личный порученец штандартенфюрер СС Брандт. Приземистый, почти карликового роста, он ступал негнущимися ногами, и видно было, как трудно даются ему те несколько шагов, которые следовало пройти от отделявшей его от мира посвященных двери зала до стола, во главе которого сидели фюрер и Гиммлер.
— Простите, мой фюрер, извините, господин рейхсфюрер, — едва слышно проговорил он сухим и дрожащим голосом, каким обычно говорит человек, во рту которого все пересохло и разжарилось от волнения. — Если позволите, это карта Европы.
«Если позволите» — подергал исполосованной щекой Скорцени, наблюдая, как, остановившись у стола и еще раз извинившись, Брандт расстилает перед посвященными карту. Которую мог бы расстелить и заранее.
