Читаем без скачивания Похищение Муссолини - Богдан Сушинский

«Если позволите» — подергал исполосованной щекой Скорцени, наблюдая, как, остановившись у стола и еще раз извинившись, Брандт расстилает перед посвященными карту. Которую мог бы расстелить и заранее.

Однако дальше этого замечания скепсис Скорцени не распространился. Он знал, что штандартенфюрер — наиболее приближенное лицо Гиммлера, на которое тот полностью полагался и которому безгранично верил. У самого Скорцени отношения с рейхсфюрером складывались пока трудновато. Гиммлер считал его «человеком Кальтенбруннера», к которому всегда относился с некоторой настороженностью. Поэтому гауптштурмфюрер решил, что неплохо было бы наладить более дружеские связи с Брандтом. Это может пригодиться.

— Взгляните на карту, — продолжил Гиммлер, когда Брандт, словно пес на перебитых ногах, потащился к своей спасительной конуре. — Жирной черной линией очерчены предполагаемые контуры нового государства. Наряду с собственно Бургундией они охватывают Пиккардию, Романскую Швейцарию, Шампань, Фран-Коте, Эно и весь современный Люксембург. Кроме того, отдельные города СС возникнут и в самой Германии. Государственным языком станет, естественно, немецкий, а править во Франконии будут иметь право только структуры СС. Национал-социалистской партии никакой власти в нем иметь не позволительно. Уже хотя бы потому, что существование в пределах этого государства какой бы то ни было партии не предусмотрено. И еще скажу: мы должны устроить это государство таким образом, чтобы мир был восхищен им. Чтобы весь мир смог убедиться, насколько действенны концепции нашего нового миропорядка там, где они применены к людям, воспитанным СС, при надлежащей дисциплине и вере в незыблемость идей национал-сЬциализма.

«Гиммлер, черт возьми! — мысленно швырнул ему в лицо Скорцени. — Вы развеяли всю святость этого высокого собрания, Гиммлер! Вы разрушили ее с того мгновения, когда заговорили словами Геббельса. Забыв, что всякая мысль, облеченная в слова этого ничтожества, мгновенно превращается в словесный тлен.

Скорцени никогда не скрывал своего презрительного отношения к Геббельсу. Но так подумав о нем сейчас, невольно осмотрелся, опасаясь, что кто-то из досточтимых отцов СС способен вычитать его мысли. Впрочем, рано или поздно… Вслух он их, конечно, никогда не выскажет. Не из-за страха навлечь на себя гнев обер-пропагандиста. Просто, вступая в клан высшего руководства СС, он тем самым принимал все условия игры, которые здесь были приняты. В противном случае пришлось бы хлопнуть дверью. Хотя в этом благородном собрании хлопать не принято.

9

Некоторое время Скорцени еще прислушивался к пророчествам Гиммлера относительно порядков, которые воцарятся в стране СС Франконии, затем вновь предался своим праздным размышлениям.

«Да, хлопать дверью здесь не принято. Любой такой хлопок принимают за выстрел. И выстрелами отвечают…»

— Ну и что вы думаете по этому поводу, Скорцени?

Гауптштурмфюреру понадобилось несколько мучительных секунд, чтобы прийти в себя и осознать, что Гитлер обращается именно к нему. Задумавшись, он упустил тот момент, когда Гиммлер свою речь завершил и на смену ему вновь поднялся фюрер. Но успел ли вождь произнести что-либо свое, или же его вопрос касался общих рассуждений Гиммлера, — этого Скорцени установить не мог.

— На выстрелы я привык отвечать выстрелами, мой фюрер! — отчеканил он, подхватившись.

Все его недавние размышления — от непозволительной расслабленности. Он был и остается преданным фюреру. Не из-за страха перед его могуществом, а потому, что давно является «романтиком войны», как однажды окрестил его Шелленберг. Именно так — романтиком. И оставаться им сможет лишь до тех пор, пока у власти Гитлер.

— На выстрелы выстрелами? — несколько озадаченно переспросил фюрер.

— Так обязан отвечать каждый воин СС, научившийся убивать и умирать[66].

Фюрер внимательно, в упор, смотрел на Скорцени, и никто из присутствующих в зале не мог предсказать, каковой окажется его реакция на слова новобранца «Вебельсберга».

— Когда я вижу перед собой этого гауптштурмфюрера, — неожиданно воскликнул Гитлер, мгновенно заражая всех присутствующих магнетизмом какой-то доселе неведомой им энергии, — я вновь начинаю верить, что в войска СС отобраны лучшие потомки германских рыцарей! И обретаю абсолютную уверенность в том, что страна Франкония действительно воскреснет, собирая в стенах своих рыцарских замков только таких, достойнейших из достойных, палладинов СС. Ибо наша Франкония создается именно для таких Посвященных.

10

Идея сотворения страны СС Франконии была принята без голосования, как само собой разумеющееся. Правда, осталось невыясненным, кто конкретно и когда начнет заниматься созданием государства, и какие силы будут вовлечены в этот процесс. И поскольку до деталей дело так и не дошло, Скорцени понял: вопрос о Франконии еще долго будет принадлежать к области теории эсэсовского движения.

— Вам, Скорцени, не кажется, что если идею Франконии мы не переведем в практическую плоскость, она превратится для нас в такую же пропагандистскую формальность, как для большевиков — «светлое коммунистическое будущее»? — на ходу поинтересовался Альфред Розенберг, направляясь к Скорцени с бокалом в руке,

Скорцени встретил его недоуменным взглядом. В зале, где шло заседание высшего совета СС, главу Остминистериума он не видел. Однако братский масонский ужин проходил в другом, более просторном зале, где, как он понял, могли оказаться и люди, не принадлежавшие ко второму классу посвященных СС.

— Вам как министру по делам восточных территорий это виднее, — столь же сдержанно ответил гауптштурмфюрер.

— Именно как главе Остминистериума мне хотелось бы, чтобы идея фюрера о возрождении Франконии начала воплощаться как можно скорее. Гаулейтеры восточных территорий, как никто, нуждаются в проектах, способных овладевать умами местной интеллигенции.

Краем глаза Скорцени наблюдал за тем, как, уже было направившись к нему, штандартенфюрер СС д’Алькен[67]остановился в двух шагах и заговорил с несколько располневшим в последнее время директором Аннербе штандартенфюрером СС Сиверсом. Но Скорцени это не огорчило. Он давно искал возможность познакомиться с Розенбергом, человеком, которого в высших кругах СС считали одним из духовных наставников фюрера.

— Я не политик, господин Розенберг, и уж тем более — не идеолог. Но позволю себе заметить: какой бы идеальной ни была наша Франкония, она вряд ли затмит светлый образ коммунистического рая. Уж вам-то, Альфред Владимирович[68], это должно быть яснее, чем кому бы то ни было из немцев.

— Вы несколько идеализируете идеал коммунистов, гауптштурмфюрер, — вежливо взял его под руку министр, отводя к окну-бойнице, у которого можно было чувствовать себя чуть-чуть отдаленным от царящего в зале после третьего тоста всеобщего оживления.

Гитлер и Гиммлер уже удалились в отведенные для них комнаты, и теперь эсэсовская «чернь» могла чувствовать себя более свободной в выборе темы общения и собеседников.

— Это всеобщее заблуждение — считать, будто большевизм стал сутью философских взглядов национальной интеллигенции в республиках Совдепии, — бледное, заметно морщинящееся лицо Розенберга оставалось почти неподвижным. Скорцени уже знал, что этому человеку coвершенно чуждо чувство юмора. Настолько чуждо, что он давно избавил себя от необходимости улыбаться даже из соображений вежливости. — И вообще большевизм — не цель, а всего лишь средство, используемое еврейским финансовым капиталом для того, чтобы окончательно искоренить существующий в Европе демократический порядок, разрушить национальные экономики, деморализовать народы, уничтожить в них путем насаждения идеи интернационализма всякое ощущение национальной принадлежности[69]. А уж после этого, путем насаждения большевистских идей, прийти к власти во всем мире.

— Довольно стройная теория.

— Вы, господин Скорцени, должны понять: Октябрьская революция — не что иное, как хорошо спланированная диверсионная операция. Грандиозная по своим масштабам диверсионная операция, слепыми исполнителями которой оказались целые народы. Я бы даже сказал точнее: это классический пример соединения идеологической И вооруженной диверсионных операций. То, чего, поверьте мне, Скорцени, так часто не хватает операциям, затеваемым нашими парнями из СД, абвера или штаба верховного командования.

— Вы правы: армейские диверсии часто нуждаются в таком подкреплении, — по-солдатски лаконично признал Скорцени, не видя здесь предмета для более пространных рассуждений.

— А теперь относительно того, что азиатская диверсия против Европы затеяна евреями… Достаточно вспомнить: Каменев на самом деле Розенфельд, Троцкий — Бронштейн, Ленин — из той же плеяды.