Читаем без скачивания Anamnesis vitae. (История жизни). - Александр Светин

Там никого не оказалось. Мы переместились к следующей двери. Тоже — пусто.

Третья дверь, ведущая в мой личный кабинет, распахнулась сама, как только Семен протянул к ней руку. Он шарахнулся назад и вскинул пистолет.

На пороге стояла Клавдия Петровна. Почему-то в резиновых перчатках и с двумя ложками в руках.

— Добрый вечер! — ласково сказала фельдшерица и ткнула ложками в лейтенанта.

Тот задергался, выронил пистолет и без сознания осел на пол. Клавдия Петровна склонилась над ним, не отнимая ложек от содрогающегося тела.

Мой самодельный дефибриллятор! Но какого черта?! Я рванулся к поверженному Семену…

— Стоять! — спокойно, даже с улыбкой, предупредила фельдшерица. — Стрелять буду!

Я замер на месте, зачарованно глядя в черный глазок дула Семенова пистолета, который очень уверенно держала теперь Клавдия Петровна.

— Зря вы во все это ввязались, доктор! — покачала она головой. — Ох, зря!

— Вы?! — только и смог выдавить из себя я.

— А разве Зара вам не рассказала?! — в свою очередь изумилась фельдшерица. — Да, я пару месяцев назад услышала от нее этот рецепт. Ну, о котором вы говорили с Семеном.

— Рецепт?

— Рецепт, конечно! А что же еще: прикончить девять беременных, собрать девять нерожденных душ и получить здоровье, бессмертие и исполнение желаний. «Реципе, Да, Сигна!» — «Возьми, выдай, обозначь!» Вы же учили латынь, Пал Палыч? И фармакологию — тоже. Цыганка, дурочка, сообщила мне готовый рецепт здоровья и бессмертия, сама того не поняв!

— Да какой это, к лешему, рецепт?! Всего лишь легенда… — возмутился я.

Клавдия Петровна нехорошо прищурилась и понизила голос.

— Не верите, Пал Палыч? Зря не верите. Это — рецепт. И он сработает, как только Данька доберется до последней, девятой. До вашей Аленьки… Стоять! — прикрикнула она, заметив мое движение. Пистолет смотрел точно мне в лоб.

Я замер, позволяя мгновенно вскипевшей ярости немного улечься.

— Так вот, скоро, очень скоро Данила выздоровеет! Вам не понять, каково это — растить дебила. Всю жизнь я мечтала о том, как вдруг, в один прекрасный день, в его глазах появится мысль. О том, как перестанет стекать струйка слюны из уголка его рта. О том, как исчезнет его идиотская улыбка! О том, как на него станут засматриваться девушки — не как на диковинку из кунсткамеры, урода, — а как на нормального, привлекательного молодого мужчину… — Клавдия Петровна шумно перевела дух. — И тут вдруг ко мне на прием приходит эта цыганка и выкладывает свой рецепт! Что это, как не знак судьбы?!

— Признак маразма, к примеру! — пробормотал я.

Фельдшерица усмехнулась:

— Меня радует, что вы не теряете чувства юмора даже перед смертью… которая, увы, наступит очень скоро.

Я почувствовал неприятную слабость в коленях. И, чтобы не дать страху овладеть мной окончательно, спросил:

— Как он это делает?

— Кто и что? — удивилась Клавдия Петровна.

— Данила. Как он исчезает и появляется?

— А, вы об этом… Не знаю, это у него с детства. Я, кажется, говорила уже как-то: меня молнией ударило, когда я Данилкой беременная была. Наверное, оттуда и пошло… Умеет как-то создавать временные тела вдали от себя, так сказать, из подручных средств. Из воздуха, воды, земли… Да из чего угодно. А как он это делает — не скажу, не знаю. Да он и сам-то, похоже, не понимает… просто делает, и все тут. В такие моменты и какое-то время после них Данила даже становится почти нормальным. Для реализации моего плана это умение оказалось очень кстати… Данька! — вдруг крикнула она через плечо.

Из дверей кабинета появился Данила с канистрой в руке:

— Здорово, док! — широко улыбнулся он.

— Привет! — машинально поприветствовал его я.

— Данька, время пришло. Пал Палыч нам больше не нужен. Простись с ним — как ты умеешь! — мрачно распорядилась фельдшерица.

— Ладно, ма! — кивнул дебил, швырнул пустую канистру в открытую дверь кабинета и медленно пошел на меня.

Я тупо наблюдал, как огромная фигура приближается. Черт, что же делать-то?!

— Стойте! — выкрикнул я, уворачиваясь от длинных Данькиных рук.

— Что еще? — с досадой спросила Клавдия Петровна, доставая из кармана халата спичечный коробок.

— А где все? Больница что, пустая? — я пытался протянуть время. Сам не знаю, зачем, поскольку помощи ждать было неоткуда.

— Почему же — пустая? — удивилась фельдшерица. — Все здесь. Спят кто где.

— Спят?!

— Спят, — подтвердила она. — Я им помогла. Фторотаном.

И чиркнула спичкой. Крошечный огонек поколыхался неуверенно на самом конце, да и погас. Клавдия Петровна процедила что-то невнятное сквозь зубы и повторила попытку.

Теперь пламя занялось сразу: ярко и уверенно. Фельдшерица подождала секунду, пока разгорится, и, отступив на шаг, бросила горящую спичку в мой кабинет.

С легким хлопком там полыхнуло. Оранжевые языки пламени вырвались из двери, едва не лизнув Клавдию Петровну. Она с противным хихиканьем успела отскочить и нетерпеливо приказала замершему в ожидании сыну:

— Данька, чего застыл! Заканчивай с ним!

Дебил с урчанием обхватил меня своими ручищами. И сдавил, продолжая сжимать все сильнее и сильнее, выдавливая из меня остатки воздуха вместе с жизнью.

Я почувствовал, как хрустят мои ребра. Одно из них, кажется, уже сломалось — судя по пронзившей бок острой внезапной боли. А чертов маньяк обнимал меня все крепче. Будто удав — кролика.

— Отпусти его! — скомандовал звонкий, уверенный голос где-то позади. Очень уверенный.

Я пожалел, что до сих пор жив… Алька! Как, зачем?!

— Разве ты не слышал меня? Отпусти его! — с ноткой угрозы повторил голос.

Я с изумлением почувствовал, как смертельные объятия разжались. Данила послушался Альку и отпустил меня! Хватая ртом воздух, я очутился на свободе. Живой и почти целый…

Алька стояла в паре шагов от нас, у входа. У ее ног тихо рычал и скалил зубы Найт. Шерсть на загривке пса стояла дыбом.

— Гы… Аля хорошая! — обрадовался дебил. — Девятая!

— Аленька! — Клавдия Петровна тоже была рада. — Деточка, как кстати! А мы тут как раз о тебе говорили!

— В самом деле? — удивилась Аля и сделала шаг вперед, к Даниле. — Видишь, я же говорила, что у тебя ничего не выйдет!

Великан вдруг весь как-то съежился и отступил.

— Кот, иди сюда! — Алька схватила меня за руку и задвинула себе за спину.

Я во все глаза наблюдал за происходящим и ничего не понимал. Почему убийца подчиняется ей?

— Данька, чего ждешь?! — взвизгнула Клавдия Петровна. — Кончай с ней!

Дебил вздрогнул, будто опомнившись, и протянул к Альке руки…

Найт молча взмыл в воздух. С места, будто подброшенный невидимой пружиной. И с налету вцепился зубами в горло убийцы.

Данила захрипел и завертелся волчком, пытаясь оторвать от себя пса. Но тот держался крепко: передними лапами Найт обхватил врага за шею и с ненавистью рвал клыками его горло, разбрасывая далеко по сторонам клочки плоти и кровь.

В немом оцепенении мы все следили за страшной картиной: на наших глазах зверь загрызал человека. Преступника, убийцу, но — человека! Алька сжала мою руку в своей.

— Данька! — отчаянно выкрикнула Клавдия Петровна, пришедшая в себя первой.

Она дрожащей рукой пыталась навести пистолет на пса, терзающего ее сына, но прицелиться не удавалось, пара стремительно кружилась в своем странном и страшном танце, медленно приближаясь к открытой двери кабинета, откуда валили клубы дыма и вырывалось жадное пламя.

Вдруг, в какой-то неуловимый миг, человек, вместе с висящим на нем псом, исчез. Но не так, как бывало прежде, когда убийца пользовался своим удивительным даром, нет. На этот раз все произошло куда проще. И — страшнее.

Оказавшись рядом с дверью кабинета, Данила потерял равновесие. Увлекаемый тяжестью Найта, он рухнул прямо в пламя разгорающегося в кабинете пожара. Человеческий вой невыносимой боли слился с яростным, но сдавленным рычанием собаки… даже в огне Найт не разжал зубы.

Не-е-ет! Данька, сынок! — Клавдия Петровна отшвырнула в сторону пистолет и бросилась в пламя.

Оно расступилось на миг, приняв в свои объятия безумную фельдшерицу, а потом — сомкнулось за ней. Будто занавес задернули.

В коридоре стало пусто. Только бесчувственный лейтенант по-прежнему лежал неподалеку. А из двери моего кабинета, превратившегося в чудовищную топку, повалили густые клубы черного дыма. И больше ни единого звука не доносилось оттуда. Все закончилось очень быстро.

…— Семен! — я пришел в себя и бросился к лейтенанту. Алька — за мной.

Тот был без сознания. Я нащупал пульс: есть, слава богу!

— Кошка, помоги! — вдвоем мы подхватили Семена и поволокли к выходу. Очень вовремя, коридор уже почти весь заполнился ядовитым дымом.