Читаем без скачивания «Летающий танк». 100 боевых вылетов на Ил-2 - Олег Лазарев

В первой половине апреля прошли конференции по обмену боевым опытом и партийные в дивизии и корпусе. Я побывал на всех и даже сидел за столом президиума. На партийной чувствовал себя неловко. Ведь партийный билет начальник политотдела дивизии подполковник Колесников вручил мне всего за несколько дней до ее начала. Ничего нового на конференциях по обмену опытом я не почерпнул. Фактически пересказывалось все старое, давно мне известное. Конференции носили формальный характер и нужны были больше для галочки.

Такого же мнения о ней были и другие опытные летчики. Гораздо интереснее было побывать на другом мероприятии – спектакле. Он ставился для всего корпуса в полку, которым командовал И.М. Кухарев. С несколькими однополчанами мне посчастливилось посмотреть на игру артистов, среди которых были тогда еще молодые и совсем не популярные Хабаров и Быков. Приезд артистов в корпус был единственным за весь период пребывания на 1-м и 2-м Прибалтийских фронтах. На сей раз он прошел удачнее, чем тогда, на Брянском фронте.

По вечерам личный состав, свободный от несения службы, отдыхал: играли в шахматы, шашки, читали раздобытые неизвестно где книги. Иногда пели полюбившиеся фронтовые песни. Но большая часть личного состава проводила время на танцах под баян в летной столовой. Заглядывал на них и я. Не умея танцевать, стоял обычно в сторонке у стены, посматривая на кружащиеся пары. Потом решил попробовать и постепенно вошел во вкус. На танцах более близко познакомился с мотористкой 2-й эскадрильи Полиной Ширяевой. Постепенно знакомство перешло в дружбу, а после войны – в супружество, продолжающееся по сей день.

Наконец после весенней распутицы летное поле подсохло и стало пригодным для полетов. После более чем месячного перерыва Пстыго дал разрешение на полеты. Тренировались в основном в районе аэродрома, летали по кругу, отрабатывали основные элементы полета – взлет и посадку. Некоторым удалось слетать на небольшой полигон, пострелять из пушек и пулеметов. В одном из таких полетов летчик 1-й эскадрильи Сукосьян вошел в азарт и стал палить не только по щитам, но и по всему, что ему приглянулось. Это здорово потрепало нервы находившемуся там представителю полка Когану, контролировавшему работу летчиков. Только благодаря счастливой случайности контролер остался цел. Случай разбирался с летным составом. Степану Сукосьяну здорово досталось за хулиганство от Ивана Ивановича. Конечно, прямого умысла попугать Когана у Степана не было. Просто он не знал, где сидел контролирующий.

Небольшими группами к нам продолжало прибывать пополнение, в основном молодые летчики. В их числе оказались и летчики из числа бывших технарей, которые изъявили желание стать пилотами и прошли обучение в летных школах. По возрасту, да и по званию они были старше нас. Почти все имели семьи. Мы сделали все возможное, чтобы лучше подготовить их к боевой работе. Однако волею судьбы никто из них не дожил до Победы. Все они погибли в боях за освобождение Белоруссии. Пополнился полк и материальной частью, прибываемой из полков корпуса, которые получили для себя с заводов новые. Часть потрепанных машин, которые мы не могли отремонтировать своими силами, отправили в Смоленск на армейскую ремонтную базу. Туда же я отогнал и ту старушку, на которой инженерно-технический состав в течение всей зимы безуспешно пытался найти причину ненормальной работы манометра давления масла. Помимо этого, на ней необходимо было выполнить еще ряд работ. Наконец-то удалось отделаться от нее.

Оказавшись на Смоленском аэродроме, решил заглянуть в сам город. Раньше я в Смоленске не был и хотел осмотреть его. Из-за недостатка времени успел побывать только в районе вокзала. Война и здесь оставила свои следы. Повсюду виднелись сожженные и разрушенные дома. На небольшом привокзальном рынке несколько человек торговали картошкой и свиным салом. Я давно не ел такого. Соблазнившись, купил небольшой кусочек. На обратном пути мы с моим спутником, летчиком 621-го шап Алексухиным, который также перегонял самолет, с аппетитом съели его. Хотелось посмотреть на крепостные стены города, которые много раз противостояли захватчикам, но, к сожалению, видел их только издалека.

Новый командир эскадрильи капитан Быков интересовал меня как командир и как летчик. В нашей эскадрилье он был уже пятым. По солидности он не уступал Сухих, был с ним примерно одного возраста. Высокого роста, тучный. В разговорах он держал себя рассудительно и спокойно, но, как потом выяснилось, это было рассчитано на внешний эффект. В полк он прибыл с курсов командиров эскадрилий. Имел боевой опыт. За участие в боевых действиях на Халхин-Голе был награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды. Летал он на тяжелом бомбардировщике ТБ-3, имел на нем большой налет. Бросалась в глаза его неряшливость, неуставные обращения, простоватость. Обращаясь к подчиненным и особенно летчикам, называл всех «мальчиками». Не являлся исключением и я. Родом он был из Нижнего Новгорода и, как большинство волжан, окал. На «илах» не воевал.

На командира полка Быков произвел хорошее впечатление. Он был рад, что наконец-то у него появился настоящий комэск. На всех собраниях и совещаниях сажал его рядом с собой. Поначалу мы гордились им. Но первое впечатление не всегда бывает верным. Так случилось и с Александром Ивановичем. Впервые за ним заметили грешок в день 1-го Мая. В этот день он где-то раздобыл спиртного и напился так, что не мог держаться на ногах. Правда, на следующий день стал каяться перед командиром и дал обещание, что это больше не повторится. Приход в эскадрилью Быкова, как ранее и Цугуя, почти не снял с меня прежней нагрузки. Как раньше тянул лямку за всех, так и продолжал тянуть ее до конца войны.

После своего проступка Быков изменил свое отношение ко мне и перестал называть мальчиком. В общении перешел на «вы». Чувствовалось, что ему передо мной неловко. Чаще стал советоваться, чего ранее с ним не случалось. В первое время мне казалось, что он переживает за свой поступок, но потом понял причину. Зная о своем пристрастии к спиртному и видя, что я не могу спокойно смотреть на пьяниц, он как бы заранее ставил себя в положение провинившегося. Не сдержав обещания бросить пить, данное командиру полка, он стал выпивать втихаря. Вскоре об этом стало известно не только в эскадрилье, но и Ивану Ивановичу. Несколько раз я видел, как руководство в узком кругу делало ему соответствующее внушение.

Кончился май. Аэродром полностью просох. Летчики восстановили навыки в управлении самолетом. У пополнения была проверена техника пилотирования. Полк почти полностью был доукомплектован всем необходимым для ведения боевых действий. Ждали команды. Вскоре пришло сообщение о переводе корпуса из 3-й в 1-ю воздушную армию, входившую в состав 3-го Белорусского фронта. Командовал ею генерал Т.Т. Хрюкин. За два дня до начала наступательных операций фронта полк перебазировался на аэродром Лешня, находившийся в нескольких десятках километров от Рудни Смоленской области. На этот же аэродром сел и истребительный полк, которому предстояло прикрывать нас. Перед наступлением командование провело совместное тактическое учение танкистов и авиаторов. Оно проходило на полигоне западнее Смоленска. На учениях были задействованы танки из корпуса генерала Бурдейного. Их нам предстояло поддерживать в предстоящих боях. Большое внимание уделялось огневому взаимодействию войск. Помимо этого, на полигоне проводилась рекогносцировка местности, на которой предстояло действовать танкистам.

Тщательно изучались полоса обороны, ориентиры, объекты, расположение огневых точек, сил и средств. Рекогносцировка закончилась военной игрой. Проводил ее командующий 11-й армией генерал Галицкий, в состав которой входил корпус Бурдейного. Пстыго с интересом рассказывал о том, какое впечатление произвела на него эта игра. Она проводилась у огромного ящика с песком, на котором была воспроизведена обстановка на участке 11-й армии. Командующий армией, показывая указкой цель, задавал вопрос, на который отвечал тот, кто должен поражать эту цель или наступать в том районе. На игре присутствовал командующий фронтом генерал Черняховский.

Подготовка к началу летней кампании подходила к своему завершению. Это понимали все. В общих чертах нам были известны задачи, которые предстояло решать в первый день при прорыве обороны. Были подобраны составы групп по вариантам погоды, назначены ведущие. Выбраны средства поражения. Разработаны маршруты и высоты полета, способы выхода на цель и ее атаки. В оставшееся до начала боевых действий время летчики поэскадрильно изучали новый район базирования. Инженерно-технический состав полностью подготовил к боевой работе материальную часть. Он приобрел большой практический опыт в обслуживании, подготовке, ремонте и эвакуации боевой техники. В каждой эскадрилье были свои отличившиеся в этой напряженной, тяжелой и однообразной по своему характеру работе. Вспоминаю девушек мотористок, оружейниц, прибористок, парашютоукладчиц. Без всяких скидок на по`л они наравне с мужчинами выполняли одну работу, деля с ними все трудности фронтовой жизни.