Читаем без скачивания Милитариум. Мир на грани (сборник) - Андрей Марченко

– Ну, что, с крещением вас, господин контрразведчик, теперь на своей шкуре прочувствовали, какие дела у нас творятся! – весело проговорил Красноруцкий.

– Да уж, прочувствовал, – ответил Славин, понемногу приходя в себя, – кстати, отныне я ваш должник.

– Это за что?

– Ну а кто меня за шиворот тащил под дерево? Не вы ли? Растерялся я. Впервые из пушек в меня во время обеда палят.

– Э-э, голубчик, – заглянув в глаза, протянул штабс-капитан. – Да вы, видать, со своим ангелом-хранителем дружбу водите. Я такое встречал – когда человек ничего ни сообразить, ни сделать не успевает, а будто за него кто делает и соображает. Я не знал, в какую щель лезть от страха, так что о вас некогда думать было.

– Так кто же? Я сам? – отчетливо вспомнив, как рубаху за лопатками собрала в жменю крепкая ладонь, остолбенел Славин.

– Именно, голубчик. Вы, кстати, самое безопасное место себе приметили, не удивляйтесь, не такое еще на войне случается.

Еще минут через десять на поляну выбежал подполковник Ефимов вместе с тем самым офицером, которого Славин видел спящим в штабной избе.

– Что? Опять? Живы? Какие потери? Кто погиб? Кто ранен? – Подполковник, увидев картину разрушений, которые причинил артналет, даже растерялся и частил словами.

– Да что же это? – обратился он к поручику. – Да как же это так?

– Никак невозможно, – согласился артиллерист. – Случайно разве что попасть. Но тратиться, рискуя выдать расположение батареи, палить наугад – это вряд ли. Австрияки не дуры. Тут прицел точный, математический. Накрыли с первого раза, всего двумя залпами. Похоже, знали, куда бьют и сколько снарядов нужно. Два шага в сторону – и всё. Лежали бы все как есть кишками наружу.

– Прикажите, господин подполковник, отправить солдат в лес, прочесать местность до версты во все стороны, – пришел в себя прапорщик. – Если нас кто-то видел и как-то передал координаты, то можем найти следы. Вдруг повезет?

Минут через пятнадцать над хуторком прострекотал аэроплан с опознавательными кругами российской армии. Покружил над вершиной, затем, словно решившись на отчаянный шаг, перевалил за склон и скрылся по ту сторону гор. Никакой стрельбы не последовало, и вскоре аэроплан полетел обратно, покачав крыльями над рекой.

Наверное, только спокойствие и деловитость в поведении остальных офицеров, попавших под артобстрел, позволили Славину быстро прийти в себя и точно так же сразу включиться в дело. Предстояло много работы.

Воздушная разведка, как всегда, не дала никаких результатов. Цепь солдат, прошедшая через лес, словно невод, так же оказалась без улова. К вечеру прибыл командир полка, полковник Любавский. Он уже узнал новость в штабе корпуса и потому несколько нервничал. Уж он-то точно понимал, к чему такие совпадения – неожиданные артобстрелы, всегда в точку, а после – прикомандирование офицера отдела контрразведки.

– Вы думаете, кто-то здесь корректирует работу артиллеристов? Кто-то из наших? Но это невозможно. Вы сами говорите, что находились на поляне не более получаса, как произошел обстрел. Если бы кто-то наш, ему потребовалось больше времени. Увидеть, передать, чтобы австрийцы успели приготовиться к стрельбе, дать пару залпов и после упрятать пушки.

– С пушками, как утверждает поручик Невестин, как раз проще. Гаубицы могут стрелять с закрытых позиций, то есть они уже пристреляны по каким-то ориентирам и своих позиций не меняют. Если кто-то увидел скопление солдат и, тем более, офицеров, перед ним задача как-то это передать и сообщить номер пристрелянного ориентира. Вправо от ивы, ближе десять от красного камня, и так далее, у артиллерийских наблюдателей свои секреты и премудрости.

– А передать? Передать-то как?

– Не знаю. Может, голубиная почта?

– Думали уже. Вернее, пытались сами организовать голубиную почту, чтобы с той стороны сведения получать. Не вышло. Здесь, в ущельях, настоящее царство хищных птиц. Орлы, ястребы, соколы. А еще огромные вороны, которые живут на скалах, кроки называются, видели таких? Тут село недалеко есть, так и называется, – Кроки. Никакой птице через реку не перелететь, вмиг засекут и атакуют, только перья над водой. Пятерых почтовых голубей потеряли. Каждый рублей по пятидесяти стоит, небось.

– Искровая станция?

– Искровая станция – та может. Только где ее тут взять? Это же не просто ящик какой-то в лесу землей присыпать. Это и динамо-машину, и антенну нужно иметь…

– Я проверю. Пообщаюсь с нашими искровиками, при штабе стоит рота, пусть просветят.

– Ну, проверьте. Только зря всё это. Слишком громоздко и нелепо. Каждый раз к станции убегать, передачу вести, а это тоже уметь нужно. Не верю я. И в то, что кто-то из своих, не верю. Все в деле побывали, все вместе почти месяц с австрийцами лоб в лоб стояли.

– Я понимаю, такая догадка бросает тень на ваш полк, но и вы должны понять – в штабе обеспокоены, в период затишья и стабилизации фронта один из полков – не несколько полков, а именно один-единственный! – вдруг несет потери, равные боевым. Я тоже не верю в то, что могут быть причастны ваши солдаты или офицеры, но проверить обязан. Честь имею, Павел Николаевич!

– Что ж, воля ваша. Проверяйте, только… Ну, тише, что ли. Если в каждом офицере кто-то будет видеть предателя, такая армия будет терпеть неудачи.

– Полностью разделяю ваши взгляды. А теперь действительно побегу. Хочу успеть с телеграфистами и искровиками пообщаться. Завтра снова к вам.

– Не стану задерживать. Если какие просьбы и пожелания – всегда к вашим услугам.

– Постараюсь не досаждать просьбами. И, кстати, господин полковник, какие сны вам тут снятся?

Любавский аж крякнул от неожиданности. Вопрос застал его врасплох.

– Так вот оно что… Так бы и сказали…

– Что сказал бы?

– Что в штабе армии не хотят признавать интерес к этим россказням про особенные сны и потому нашли повод отправить под удобным предлогом вас. Только всё зря, господин прапорщик. Нет здесь никаких тайн. Места глухие, лесные, непривычные. Река среди камня бежит, шепчет постоянно, климат, война, – много причин, чтобы сны изменились. Сами скоро всё поймете.

– Ну, нет. Повод – это двадцать пять погибших при загадочных обстрелах. А может, у врага новая система прицеливания? Может, тут, на нашей стороне, оставлены наблюдатели из числа австрийцев или местных жителей, которые избежали высылки из районов боевых действий? Давайте так, полковник, вначале я разберусь, что к чему, с этой таинственной артиллерией, а потом уже поговорим о снах, вы согласны?

– Ерунда эти сны, лично я в них не верю, но хорошо, разберитесь вначале с артиллерией.

Наверное, мало кто поверил бы в особенности снов на позициях сто девяностого полка, если бы не одно но. Сразу после артиллерийского налета, о котором рассказывал Ильчев, том самом, когда погибло восемь нижних чинов, младший полковой аудитор доложил о результатах перлюстрации солдатских писем. И оказалось, что за день до смерти все восемь погибших описали в письмах один и тот же сон. Что сидели, пили чай, и вдруг с другого берега ударили пушки. Каждый из восьми написал, что во сне им стало понятным, что погибнут при обстреле. У остальных солдат подобных фантазий не имелось, и списать всё на совпадения сочли невозможным делом. Вот о чем знал Славин, но не мог рассказать в полку.

После обмена репликами он вместе с обозниками отправился за перевал. Там, побывав в расположении отдельной искровой роты, Славин набрался знаний и о современных системах связи, и о видах радиоволн, о способах передачи данных. Ему показали, как выглядят передатчики, как ведется работа и как выставляется передающая антенна. В общем, к вечеру он уже знал почти всё. Заодно поведал любопытствующим, как попал в первый же час нахождения в полку под артналет и как принял соус за собственную кровь.

Обозная команда, принимавшая продукты, осталась ночевать прямо рядом с телегами, благо земля была сухая и теплая, штабисты отправились кто куда, здесь, в корпусе, он мало кого знал, и его тут ничего не задерживало, зато там… Там, в расположении сто девяностого полка, его ждала тайна, ради которой и затевалась вся командировка. Прав был полковник, очень прав. Но не мог открыть Славин, что это не просто приказ – разобраться, что означают все эти слухи о странных снах, – а личная просьба командующего армией, генерала от кавалерии Алексея Алексеевича Брусилова.

– Вы знаете, я не люблю лжецов, и сам не лжец. И вместе с тем верю в неотвратимость предопределенных событий. А потому мне нужно, чтобы вы распутали историю со снами в сто девяностом полку. Они должны стать или просто снами, или тем инструментом, который поможет нам в ратном труде, – напутствовал перед выполнением задания генерал с божьим командирским даром, как называли офицеры Генштаба командующего армией.