Читаем без скачивания Фантастика 2025-61 - Дмитрий Александрович Емец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Затем пришел черед отписываться от районного отдела образования, который требовал срочной переаттестации персонала детского сада и справки, что парк обработан от клещей. Афанасий уже трижды пожалел, что соблазнился и когда-то оформил один из отдельно стоявших сараев ШНыра как детский сад. Теперь их регулярно доставали различными указаниями, и Кузепыч, числящийся заведующим детским садом «Карапузики», вынужден был подолгу высиживать на совещаниях. Афанасий хихикал, представляя себе мрачного Кузепыча за одним столом с благоухающими духами руководителями дошкольных учреждений. Единственный мужчина на этих девичниках, да еще с татуировкой «кулак». Выручало Кузепыча то, что у главы отдела образования, суровой, не терпящей возражений дамы, от бурных лет жизни на шее осталась татуировка в форме змея, кусающего себя за хвост, которого заслуженный педагог скрывала под шелковым шарфиком.
Деловые письма Афанасий писал лихо. Сегодняшним его перлом стала следующая фраза: «Исполнение начальственных распоряжений является главным условием поступательной эволюции, однако, учитывая факт присутствия иксодового клеща (ixodidae) в Красной Книге, просим дополнительных разъяснений в свете законности возможности прекращения жизнедеятельности упомянутого, состоящего под охраной Конституции РФ, вида на территории подведомственного детского учреждения».
Закончив с бумажками, Афанасий посмотрел на часы. Надо же! До завтрака еще пятнадцать минут! Лихо он взялся за дело! Из открытого окна кухни вкусно тянуло кашей. Звякали крышки кастрюль. Временами слышался птичий писк Нади и оправдывающийся бубнеж недоубитого Гоши. Потом голос Суповны – такой ясный и четкий, словно она находилась с Афанасием в одной комнате, – произнес: «Дай я тебе совру, какая приправа!»
– Врать нехорошо! – сказал Афанасий, но таким осторожным шепотом, что сам себя едва услышал.
На глаза ему попалась пишущая машинка «Эрика», стоявшая на отдельном столе. Кавалерия порой ею пользовалась, когда требовалось напечатать что-то маленькое, а включать компьютер было лень. Афанасию давно хотелось посидеть за пишущей машинкой. Ему как человеку, выросшему в компьютерную эру, машинка представлялась чем-то мистическим, вроде магического ящика, рождающего слова.
Афанасий оглянулся на дверь, перепорхнул на стул перед пишущей машинкой и, вставив в нее лист, стал отстукивать:
«Дорогие Тилль, Белдо и Долбушин! Ну и Гай, разумеется! Куда же вы без него!
В принципе, меня никто не заставляет писать вам, но как-то так вышло, что выдалась свободная минутка. Хочу сказать, что ваши берсерки, боевые ведьмы и делмэны ничего собой не представляют! Это бездарнейшие трусы, паразитирующие на идее! Они встанут под любые знамена, только бы им платили. Перестаньте раздавать псиос и другие блага жизни – и увидите, как скоро ваши форты опустеют.
Почему я не верю ни в какую революцию и никогда не вышел бы ни на какую площадь? Любая революция изначально делается фанатиками, далее продолжается мясниками, а плодами ее пользуются приспособившиеся негодяи. Единственный плюс состоит в том, что негодяи в обязательном порядке вычищают всех чудом сохранившихся фанатиков и мясников, так как те мешают им своей излишней идейностью.
Примерно то же случилось и с вашими фортами. Они выродились. Никто даже пальцем не пошевелит за просто так! Чтобы доказать это, я, Афанасий, бросаю вызов вашим лучшим бойцам! Пусть убьют меня, если сумеют. Единственное условие: не обещайте за это псиоса и сами увидите, как мало будет желающих.
Афанасий».
Закончив письмо, Афанасий перечитал его, закрасил мазилкой несколько опечаток, возникших, когда он случайно попадал пальцем между двух клавиш, подставил ручкой пару запятых и сунул письмо в папку-файл. Посылать его он не собирался. Просто оставил себе на память. Сунув папку-файл под мышку, он закрыл кабинет Кавалерии и отправился завтракать.
В столовой, как всегда, стучали ложки. Рядом с Максом, доедавшим четвертую тарелку каши, стояла Суповна и, сложив руки на груди, любовалась им, как полководец любуется лучшим своим бойцом.
– Во! – говорила она одобрительно. – Люди делятся на две группы: на тех, кто хорошо ест, и на тех, у кого чего-то болит!
После завтрака Афанасий, ощущая в себе тепло от только что съеденной каши, отправился в Копытово на станцию электрички, куда к нему должна была приехать Гуля.
Навстречу ему, направляясь к Зеленому Лабиринту, проскользнула Алиса. У Алисы был вид человека, мечтавшего, чтобы перед ним кто-нибудь провинился и его можно было облить презрением. Когда Афанасий проходил мимо, Алиса оценивающе взглянула на него, проверяя, не тот ли он человек. Человеком он оказался не тем, но презрением его Алиса на всякий случай окатила. Афанасий не обиделся. Он чувствовал, что истерики Алисы идут от робости и от неуверенности в окружающем мире.
Алиса направлялась в Лабиринт по делу. В руке у нее была трехлитровая банка, в которой на голом краю прилепленной пластилином веточки сидела большая стрекоза. Алиса отбила ее у воробья, от испуга выронившего добычу, когда она запустила в него шишкой. Стрекоза оказалась целой, но одно из крыльев было надломлено и летать она не могла. Алиса, пожалев, посадила ее в банку. Стрекоза томилась в банке и не обращала никакого внимания на пищу. Тогда Алиса додумалась кормить стрекозу, держа ее за крылья. Она подносила к ее рту муху или бабочку, и стрекоза пожирала их со скоростью режущего бумагу шредера. При этом сама стрекоза едва ли понимала, что делает. У нее просто запускался инстинкт, приводивший в движение челюсти. Как если бы приговоренный к смерти, уже положенный на плаху, увидел под плахой яблоко и начал бы жадно его есть.
– Кошмарное зрелище! Все-таки насекомые – это роботы! – сказала Алиса, когда впервые это увидела.
Рядом с Зеленым Лабиринтом на самом солнцепеке сидел Влад Ганич. Золотые пчелы, переползая друг по другу, облепляли его пиджак, шею и лицо так, что сам Влад тоже казался золотым. Ну или на худой конец позолоченным. Рядом стоял Горшеня и, в восхищении растопырив руки, смотрел на Влада.
– Моя тоже у тебя? – крикнул ему Афанасий.
– А что? Нужна? Ну бери! – неохотно отозвался открывшийся в пчелах рот.
Подчиняясь повелительному движению пальца, одна из отлетевших пчел на секунду коснулась плеча Афанасия, а после, словно выполнив свой долг, вернулась на лоб Влада. Рот у Влада закрылся, и он вновь стал золотой статуей.
«Ганич, Алиса… Почему им доверено так много? Может, разница потенциалов между тем, чем они могли бы стать, и тем, что они есть сейчас? – подумал Афанасий. – У меня, условно говоря, сердечный рейтинг был +3, стал +4. Прирост единичка – мизер. У них, допустим, было –10, а теперь –2. Прирост восемь. То есть в восемь раз больше
