Читаем без скачивания Надеюсь и люблю - Светлана Талан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот, полюбуйтесь, Максим Иванович, — грубо толкнув мужчину в спину, сказал парень с автоматом, — мазурик! Это он Пашу резанул ножом. Хотел перемахнуть через забор, а тут Паша…
— Кто тебя послал? — подошел к мужчине в наручниках Степан Васильевич и посмотрел ему прямо в лицо.
Тот молчал. А я, разрезав ножницами окровавленные Пашины брюки, торопливо перебинтовывала рану.
— Можешь молчать, но это молчание не в твою пользу.
— Я сам полез, сам, — испуганно заговорил человек с явным акцентом. — Увидел богатый дом — вот и полез.
— И сколько тебе заплатил Хамид? — не обращая внимания на его лепет, спросил Степан Васильевич.
Задержанный сразу как-то сник и опустил голову.
— Нисколько. Он ничего мне не платил.
— Значит, пообещал заплатить. Впрочем, мне это не интересно. Что ты должен был сделать? — продолжал допрос Степан Васильевич.
Человек еще ниже опустил голову и молчал.
— Говори! Иначе живым отсюда не выйдешь! — заорал Степан Васильевич так, что Дик прижал уши к голове. — Сейчас дам указание ребятам, и они отвезут тебя куда надо. Там ты точно заговоришь, а после тебя живьем зароют в тобой же выкопанную могилу!
Такие доводы незамедлительно дали результат, и задержанный человек, сбиваясь и заикаясь, быстро заговорил:
— Начальник, прошу тебя, не убивай! В Душанбе у меня осталось четверо… четверо ребят… моих деток, жена осталась… Хамид — мой двоюродный брат. Туго нам живется в Душанбе, голодно. Я приехал к брату за помощью. К кому же еще мне обратиться? Жена сказала: «Поезжай, в колени поклонись, попроси брата помочь». Я приехал… Брат говорит: «Поможешь мне один раз — я тебе сто раз помогу». И послал меня сюда. Начальник, пожалей моих деток, прошу тебя! Отпусти меня, я уеду в Душанбе… Я не виноват… Я не хотел ранить твоего парня, так получилось, от неожиданности. Хамид сказал, что в доме всего один охранник. Я не ожидал, что… Отпусти меня, начальник, у меня жена…
— Что ты должен был сделать в доме? — задал вопрос Максим Иванович.
— Испугать хозяйку, хозяйку испугать…
— И все?
— Убить… если получится, — тихо ответил таджик.
— Ясно. Как тебя зовут?
— Алимджан, начальник, Алимджан, — закивал головой задержанный.
Степан Васильевич вздохнул, достал мобильный и набрал какой-то номер.
— Не разбудил, Хамид Равшанович?… Ну, прости, что потревожил. Вот что я хотел сказать, дорогой. У меня тут клиент в жмурики, хочет с тобой попрощаться… Алимджан, ага… Отпустить?! Просто так?! Нет уж, дорогой, просто так не получится… Объясню почему. Во-первых, он пытался проникнуть на чужую частную территорию. Во-вторых, планировал совершить покушение на жизнь одинокой, беззащитной вдовы. В-третьих, он утверждает, что послал его ты. И последнее. Он ранил человека в милицейской форме, а это уже совсем нехорошо. Улавливаешь мою мысль?… Понимаю… Да, брат — это святое, родная кровь… Да… Да… Мое условие? Добавь к завтрашней сумме сто тысяч, так сказать, в качестве компенсации за нанесенный моральный ущерб. Жду. — Степан Васильевич закончил разговор, отключил телефон и улыбнулся.
— Ну что, орлы? Летите на отдых до утра. Будем ждать дорогого гостя. Спасибо, хорошо сработали. Ну, как там наш раненый? — обратился он ко мне.
— Рана глубокая. Надо, чтобы доктор наложил швы.
— Я могу вызвать Филипповича? — услышала я рядом спокойный, низкий голос Палыча.
— Конечно, — ответил Степан Васильевич.
* * *
Утром в доме появился Хамид Равшанович собственной персоной в сопровождении двух телохранителей.
— Доброе утро, — бросил он присутствующим глухим, хрипловатым голосом.
Я удивилась тому, как за сутки может измениться человек. Лицо Хама от переживании, а может быть, и от долгих размышлений бессонной ночью, как-то сразу осунулось и приобрело сероватый оттенок. Глаза уже не излучали нагловатую иронию и злость, взгляд не был стальным, скорее потухшим и настороженным.
— Доброе утро. Если оно доброе, — ответил Степан Васильевич, попивая ароматный кофе.
— Где мой брат? — спросил Хам, ища взглядом Алимджана среди присутствующих, замерших в ожидании того, как будут дальше развиваться события.
— Деньги принес? — поставив чашку на стеклянную поверхность столика, спросил Степан Васильевич.
Хам кивнул головой своему телохранителю, и тот подал ему тяжелую сумку. Я уставилась на нее, как дура. Насмотревшись фильмов и прочитав много книг, я ожидала увидеть черный кожаный кейс с аккуратно уложенными в нем пачками зеленых купюр. Но это оказалась обычная, потертая, грязная полипропиленовая сумка в клетку! От увиденного я готова была рассмеяться, но громкий оклик Максима Ивановича: «Руки! Руки убери от сумки!» меня остановил.
Охранник Хама поднял руки и, медленно пятясь, отошел к своему хозяину. Хам натянуто, ехидно ухмыльнулся. Максим Иванович открыл молнию на сумке и высыпал деньги на диван. Шурша посыпались доллары, упакованные по десять тысяч. Крюк принялся их пересчитывать.
— Не доверяете? — спросил Хам, стоя у двери.
— Уже нет, — спокойно ответил Степан Васильевич.
— Где мой брат? — снова поинтересовался Хам.
— Что же ты, Хамид Равшанович, не ценишь кровные узы? Не по-вашему так поступать, не по-таджикски. Человек приехал просить о помощи, а ты… Что, не нашлось головорезов, чтобы послать на дело? Ах да! Им же платить надо! Но скупой Хамид Равшанович, как известно, платит дважды…
— Я сам знаю, что мне делать, — грубо оборвал его Хам.
— И то верно, — сохраняя спокойствие, ответил Степан Васильевич. — Чужая семья — темный лес.
— Все верно, — подсчитав деньги и сложив их стопками на сыщике, доложил Максим Иванович.
Степан Васильевич дал знак рукой одному из ребят в форме цвета хаки, и тот вывел из соседней комнаты перепуганного Алимджана.
— Идем, — кивнул ему Хам и повернулся к выходу.
— Подожди, дорогой, — остановил Алимджана Степан Васильевич.
Хам замер у двери, потом медленно повернулся.
Степан Васильевич неторопливо протянул руку к деньгам, взял три стопки и протянул их насмерть перепуганному таджику.
— Возьми, здесь тридцать тысяч. Бери их и поезжай обратно в свой Душанбе, к семье, к детям. За такие деньги тебе пришлось бы пахать у брата всю оставшуюся жизнь.
— И он бы еще не раз послал тебя на убийство, — добавил Максим Иванович.
Маленький, щуплый Алимджан мог вызывать только сочувствие. При виде такой суммы его глаза забегали, но он не знал, шутка это или нет и как отреагирует его брат. Заметавшись между деньгами и братом, он наконец выбрал первое.
— Спасибо, спасибо, начальник, — схватив деньги, закивал головой Алимджан. — Да хранит тебя Аллах!
Он сунул деньги за пазуху и неуверенной походкой направился к брату. Всем присутствующим было ясно, что Степаном Васильевичем двигало отнюдь не желание помочь таджику. Он
