Читаем без скачивания Последний занавес - Найо Марш

Аллейн, который все это время наблюдал за тем, как Дженетта Анкред постепенно освобождается от напряженности и краска возвращается на лицо, отвлекся и согласно закивал:

— Очень может быть. По-моему, вы очистили чрезвычайно замусоренный угол.

— Замусоренный угол? — переспросила Фенелла. — То есть вы хотите сказать?..

— Что-нибудь еще?

— Теперь очередь Пола. Давай, Пол.

— Дорогая, — проговорила Дженетта Анкред, и эти четыре слога, произнесенные ее низким голосом, прозвучали как новое предупреждение, — тебе не кажется, что свою позицию ты уже высказала? Может, хватит?

— Нет, мама, не хватит. Пол.

Пол начал довольно напряженно и чуть ли не с извинений:

— Боюсь, сэр, все то, что я собираюсь сказать, покажется самоочевидным, а может быть, и напыщенным, но мы с Фен много говорили на эту тему и пришли к определенному выводу. С самого начала было ясно, что в анонимках подразумевается Соня Орринкурт. Она — единственная, кто не получил письма, и она же — единственная, кто более всего выигрывает от смерти деда. Но письма написаны до того, как в ее саквояже нашлась эта банка с крысиной отравой, да и до того, как ей хоть что-то могли вменить. Так что, если она ни в чем не виновата, а я согласен с Фенеллой, что так оно и есть, это может значить одно из двух. Либо автор анонимки знает что-то, с его — или ее — точки зрения, подозрительное и никому другому не известное; либо письмо было написано из чистой злобы, с намерением, называя вещи своими именами, послать эту женщину на виселицу. В таком случае, как мне кажется, банка с отравой была подброшена нарочно. И еще мне — нам с Фен — кажется, что этот же самый человек положил книгу про бальзамирование трупов на блюдо для сыра, потому что опасался, что все про нее забудут, и решил сунуть ее нам прямо под нос в самой вызывающей, какую только мог придумать, форме.

Он замолчал и нервно посмотрел на Аллейна, который проговорил:

— Что ж, звучит, по-моему, в высшей степени здраво.

— В таком случае, сэр, поспешно заговорил Пол, — по-моему, вы должны согласиться с важностью следующего момента. Я все про ту же дурацкую историю с книгой в блюде для сыра. С самого начала могу сказать, что она бросает довольно сомнительный свет на моего кузена Седрика. По сути дела, если мы только не ошибаемся, приходится говорить о покушении на убийство с его стороны.

— Пол!

— Извини, тетя Джен, но мы решили идти до конца.

— Даже если ты прав — а я убеждена, что это не так, — ты подумал о последствиях? Газеты. Скандал. Ты подумал о бедной Милли, которая души не чает в этом несчастном?

— Извини, — упрямо повторил Пол.

— Это бесчеловечно, — прорыдала его тетя, вздымая руки.

— Знаете что, — примирительно заговорил Аллейн, — коли на то пошло, давайте-ка поговорим об этом семейном обеде. Кто и чем был занят перед тем, как появилась эта книга?

Кажется, этот вопрос поверг присутствующих в замешательство.

— Да просто сидели, — нетерпеливо бросила Фенелла. — Ждали, пока кто-нибудь скажет, что обед окончен, можно расходиться. Хозяйка в Анкретоне — тетя Милли, но тетя Полин (это мать Пола) считает, что, когда она там, эти обязанности переходят к ней. Она — надеюсь, ты не обидишься, Пол, милый, — она ревниво к этому относится, а в тот день только и ждала, пока тетя Милли как-нибудь незаметно не даст знать, что можно встать. Ну а тетя Милли, мне кажется, тянула из чистой зловредности. В общем, мы сидели, каждый на своем месте.

— Соня что-то ерзала все время, — вставил Пол, — и вроде как вздыхала.

— Тетя Десси сказала, что неплохо, если б на обеденный стол не ставили блюда, напоминающие по виду обмелевший деревенский пруд. Тетя Милли обозлилась и заметила с коротким смешком, что Десси совершенно не обязана оставаться в Анкретоне.

— А Десси, — подхватил Пол, — заметила, что, как ей стало известно, Милли и Полин тайком держат в консервных банках мальков.

— Все разом заговорили, Соня пожаловалась: «Извините, но нельзя же так, хором», а Седрик усмехнулся, встал и прошел к буфету.

— И вот тут-то мы подходим к главному, сэр, — решительно заявил Пол. — Сыр обнаружил мой кузен Седрик. Он отошел к буфету, вернулся с книгой и бросил ее из-за спины моей матери на ее тарелку. Естественно, она была шокирована.

— Вскрикнула, и ей сделалось плохо, — добавила Фенелла.

— Похороны и все прочее немного вымотали маму, — печально пояснил Пол. — Ей действительно стало плохо, тетя Джен.

— Да, дорогой мой мальчик, я знаю.

— Она испугалась.

— Естественно, — пробормотал Аллейн, — не каждый день тебе в тарелку падают книги о бальзамировании трупов.

— Все мы набросились на Седрика, — продолжал Пол. — А на саму книгу никто и внимания не обратил. Просто сказали, что не так уж это и смешно — пугать людей. И вообще от него воняет.

— Помню, я смотрела на Седрика, — сказала Фенелла. — Было в нем нечто странное. Он не сводил глаз с Сони. А потом, когда все мы пошли проводить тетю Полин до двери, он вдруг, как за ним водится, вскочил и заявил, что кое-что вспомнил и принялся листать книгу. Потом подбежал к двери и начал вслух читать про мышьяк.

— А уже потом кто-то вспомнил, что видел, как Соня разглядывала эту книгу.

— Но голову на отсечение даю, — вставила Фенелла, — она и понятия не имела, зачем он затеял все это. Тетя Десси проглотила какую-то таблетку, высморкалась и сказала: «Довольно, довольно, остановись! Я больше не могу этого слушать», а Седрик промурлыкал: «Да что в этом такого, Десси, радость моя? Почему бы нашей славной Соне не послушать, как будут бальзамировать ее жениха?» — а Соня разрыдалась, сказала, что все мы ее преследуем, и вылетела из гостиной.

— Дело в том, сэр, что, если бы Седрик не повел себя таким образом, никто бы и не подумал хоть как-то связать книгу с анонимками. Понимаете?

— Да, ясно.

— И еще кое-что, — добавил Пол с оттенком некоторого торжества в голосе. — Почему Седрик заглянул в это блюдо для сыра?

— Наверное, потому, что ему захотелось немного сыра.

— А вот и нет! — победоносно заявил Пол. — Вот тут-то мы его поймали, сэр. Дело в том, что он не прикасается к сыру. Терпеть его не может.

— Так что сами видите, — заключила Фенелла.

2

Пол проводил Аллейна до выхода и, поколебавшись немного, спросил, нельзя ли немного пройтись с ним. Они двинулись по Чейни-Уок, наклонив головы против пронизывающего ветра. По небу летели перистые облака, с реки доносились оглушающие гудки пароходов. Пол, опираясь на палку, но не замедляя шага, некоторое время молчал.

— Все верно, думаю, — наконец заговорил он, — наследственность всегда сказывается. — И в ответ на взгляд Аллейна неторопливо продолжил: — Вообще-то я собирался рассказать вам эту историю совсем иначе. Прямо, без всяких виньеток. И Фен тоже. Может, все дело в том, что тетя Джен была против. Или в том, что в трудную минуту мы не можем избавиться от чувства аудитории. Я слушал сам себя, и казалось, что делаю примерно то же, что и вон тот. — Пол неопределенно мотнул головой в восточную сторону: — Видите, бравый молодой офицер ведет своих людей? Вроде все нормально, и с ними, и со мной, но как подумать, в пот бросает. Не говоря уж том, с каким важным видом мы выложили все в присутствии тети Джен.

— А по-моему, вы вполне тактично изложили то, что хотели.

— Слишком тактично, — мрачно возразил Пол. — Поэтому я и решил, что стоит без всяких прикрас сказать, что мы совершенно уверены в том, что это Седрик состряпал всю историю с ядом, чтобы попытаться оспорить завещание. И мы считаем, что нельзя ему этого спускать. Ни в коем случае.

Аллейн ответил не сразу, и Пол нервно проговорил:

— Наверное, было бы в высшей степени бестактно с моей стороны спрашивать, считаете ли вы, что мы поступили правильно?

— Этически — да, — кивнул Аллейн. — Но по-моему, вы упустили кое-какие нюансы. В отличие от своей тетки.

— Это верно. Тетя Джен очень разборчива. Она буквально ненавидит полоскать грязное белье на публике.

— И не без оснований, — заметил Аллейн.

— Тем не менее всем нам приходится с этим мириться, — вздохнул Пол. — Но я другое имел в виду. Правы мы или заблуждаемся в своих выводах?

— На это мне следовало бы дать формальный и уклончивый ответ, — сказал Аллейн. — Но буду откровенен. Возможно, я заблуждаюсь, но, судя по свидетельствам, которые нам удалось собрать на данный момент, ваши заключения сколь остроумны, столь и почти полностью ошибочны.

Сильный порыв ветра унес его слова в сторону.

— Что-что? — холодно, без всякого выражения переспросил Пол. — Боюсь, я не расслышал…

— Ошибочны, — с нажимом повторил Аллейн. — Насколько я могу судить, совершенно ошибочны.

Пол резко остановился и, укрывая лицо от ветра, посмотрел на Аллейна не то чтобы с испугом, но с сомнением, словно все еще надеялся, что недослышал.