Читаем без скачивания Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая. 1835—1908 - Цзюн Чан

Пока шли переговоры, к ним привлекли великого князя Цюня. Добившись его ухода со всех властных постов, Цыси поставила точку на том, что включила его в процесс принятия решений, и заявила тем, кто высказывал возражения, что этот великий князь «вымаливал прощение, бился головой о землю снова и снова» и что она лично настояла на его участии в делах империи. Вдовствующая императрица рассчитывала привлечь великого князя Цюня на свою сторону, поручив ему наблюдение за тем, как она справляется с государственными делами. И великий князь постоянно убеждался в том, что Цыси правильно осознает интересы своей империи, а также блюдет их рьяно и со знанием дела. Его поразила ее решительность в проведении кампании по возвращению Синьцзяна под контроль Пекина и в укрощении русских, а также умение Цыси вести переговоры, построенные на компромиссе и прямом отстаивании своей позиции. А ведь он сам, хвастливо рассуждавший о «воздаянии должного» иностранцам, не имел ни малейшего понятия, что предпринять в случае реальных угроз со стороны иноземцев. Осознав все вышеизложенное, великий князь убедился в том, что служит госпоже, представляющей большую ценность для их империи, и он стал самым преданным слугой Цыси.

Быть может, событием, больше всего потрясшим великого князя Цюня, после которого он определенно признал себя «рабом» Цыси, стоит назвать ее ведение войны с Францией в 1884–1885 годах. В 1859 году французы открыли военную кампанию по колонизации китайского соседа Вьетнама, находившегося в вассальной зависимости от Пекина. Когда французы аннексировали юг этой страны и начали продвижение на север, цинское правительство не предпринимало никаких действий, ведь вьетнамцы не просили о помощи (а это формально требовалось от властей подвассального государства). Цыси отправляла свои войска во Вьетнам только для окружения на территории этой страны китайских разбойников, причем по просьбе вьетнамской стороны. Сразу после выполнения поставленной задачи китайские войска возвращались в пункты постоянной дислокации.

К тому моменту казалось, что относительно границы своей империи Цыси сформулировала тщательно взвешенную политику. Она приготовилась отстаивать целостность территории, которую считала своей, но соглашалась отпустить подвассальные государства, если этого ей избежать не удастся из-за принуждения извне. Как женщина прагматичная, она знала о существовании в ее время превосходящих европейских сил и понимала, что ее империя находится в таком положении, что не всегда удается удержать в зоне своего безоговорочного влияния вассальные государства. Таким образом, она отправила крупный воинский контингент для восстановления власти Пекина в Синьцзяне и приложила все силы для удержания Тайваня, однако, когда в конце 1870-х годов японцы аннексировали архипелаг Люцю (Рюкю), вдовствующая императрица ограничилась всего лишь выражением протеста на словах. Точно так же ее действия относительно Вьетнама ограничились охраной границы без попытки отстоять суверенитет своего вассала. В августе 1883 года Вьетнам принудительно превратили в протекторат Франции. Французский премьер-министр Жюль Ферри мечтал о приобретении своей страной статуса колониальной империи и выступил вдохновителем колониальных авантюр в таких дальних странах, как Тунис, Нигер и Мадагаскар, а также в Индокитае. И теперь французские войска упорно продвигались к вьетнамской границе с Китаем.

Цыси начала подготовку к войне. Придворные астрологи по необычным свечениям неба, длившимся по нескольку дней, и углу пронесшейся кометы увидели предзнаменования крупных грядущих сражений. Цыси верила в астрологию. Кометы служили для нее предостережением Небес. Раньше при появлении на небе комет она начинала вспоминать, что могла сделать не так, и выпускала указы с требованием провести расследования по случаям назначения некомпетентных чиновников или пренебрежения нищетой населения. Теперь ею овладели дурные предчувствия. Из-за тяжелой простуды, не проходившей уже несколько месяцев, во время аудиенций она беспрестанно кашляла. Когда чиновники пытались ее ободрить, она говорила: «При виде нынешних небесных предзнаменований я не могу не переживать по поводу сложившейся ситуации».

Когда французы подошли к границе, Цыси направила войска в самый северный район Вьетнама Тонкин, примыкавший к китайским провинциям Гуанси и Юньнань. Как раз этот район считался особенно богатым полезными ископаемыми, нужными французам. В намерения Цыси входило сохранение части территории Тонкина в качестве буфера, а если этого не получится, то ей хватило бы лишь обеспечения сохранности границы. С декабря по апрель следующего, 1884 года китайские войска вели в этой области бои с французами и постоянно терпели от них поражения. Все выглядело так, что французы даже могут вторгнуться на территорию самого Китая.

Глава Верховного совета великий князь Гун оставался по убеждению миротворцем. Сомневаясь в возможности китайцев одержать победу над этой западной державой, он устранился от активной помощи Цыси в схватке с французами. Судя по дневниковым записям императорского наставника Вэна, этот великий князь «излагал свои мысли расплывчато и не выдвигал никаких предложений». «Он все ходил и ходил к вдовствующей императрице, проводя с ней без особого толка небывалое по продолжительности время». Иногда он выглядел совершенно безразличным, зачастую подолгу вообще не появлялся в своем служебном кабинете. Неудовлетворительное состояние его здоровья как оправдание не принималось. Последние годы великий князь Гун тяжело болел, время от времени ему пускали кровь, а Цыси по мере необходимости предоставляла продолжительный отпуск. Силы его истощились, а ясность суждений затуманилась. Но он все равно не просился в отставку, а Цыси было не с руки увольнять его со службы из-за его положения в обществе, к тому же с самого начала он работал с ней бок о бок.

Предел ее терпению наступил 30 марта 1884 года, когда как раз в период катастрофических поражений китайцев от рук французов этот великий князь настоял на обсуждении с Цыси ее предстоящего осенью пятидесятого дня рождения[25], в частности порядок преподнесения ей подарков. Простершись перед ней, великий князь Гун произнес монолог на полтора часа. Рассерженная Цыси сделала ему выговор: «У нас на границе сложилась такая сложная обстановка, а вы толкуете о подарках на день рождения! Сейчас говорить о них нет смысла; зачем вы отвлекаете меня по такому пустяковому поводу?»

Но великий князь продолжил гнуть свою линию, ничуть не смутившись, и, закончив свою речь, еле-еле поднялся с колен, затекших от долгого пребывания в неудобной позе. Императорский наставник Вэн, ставший свидетелем данной сцены, записал о ней в своем дневнике с явным презрением к великому князю Гуну. На следующий день великий князь Гун вернулся в приемную Цыси и продолжил нести свой вздор: «Умоляю вдовствующую императрицу проявить великодушие и принять подарки в честь своего дня рождения». Цыси «упрекнула его тоном, не оставлявшим сомнения в ее недовольстве им», однако снова ее слова должного впечатления на великого князя не произвели. Императорский наставник почувствовал, что ему придется «превысить свои полномочия» и поделиться с великим князем Гуном своими соображениями. Он посоветовал ему пожалеть вдовствующую императрицу и «больше не донимать ее разговорами о мелочах жизни». В своем дневнике императорский наставник с пренебрежением отметил: «Какой же убогий ум у этого вознесшегося до вершин власти мандарина!»