Читаем без скачивания Великий воин - Эдгар Берроуз

На том месте, где я покинул своих друзей, по-видимому, была жаркая схватка. Вся земля была изрыта и пропитана кровью. Но в каком направлении двинулись похитители определить было невозможно, на влажном упругом мхе не осталось никаких следов.

— Далеко ли отсюда враги? — спросил я.

— Около девяти хаадов. (Это не больше трех миль.)

— Нам лучше вернуться в лагерь, нас слишком мало, чтобы пытаться спасти их сейчас. Я вернусь сюда ночью, — сказал я.

— Мы можем в сумерках напасть на один из их лагерей.

— Нет. Я придумал кое-что другое. Я пойду один.

— Но это небезопасно. В моем распоряжении сотня воинов, с которыми я совершаю набеги на отряды Абтеля. Они будут рады сопровождать тебя, Джон Картер.

— Я иду только в разведку, Ган Хор. Мне лучше ехать одному.

Мы вернулись в лагерь, и я с помощью одного воина перекрасился в красный цвет. Баночка с красной краской всегда была при мне.

С наступлением темноты я сел на тота и в сопровождении Ган Хора и двух его воинов поехал к расположению войск панаров. К счастью, ночь стояла безлунная, и мы подобрались к кострам довольно быстро. Затем я спешился и пожелал своим товарищам доброй ночи.

— Удачи, — сказал Ган Хор, — она тебе будет не лишней в такую ночь.

С ними был и Кор Ан.

— Я хотел бы пойти с тобой принц, — сказал он. — Так я мог бы загладить свою вину перед тобой.

— Если бы мне требовался помощник, я взял бы тебя, Кор Ан. И не думай больше о своей вине. Если ты хочешь что-то сделать для меня, обещай всегда сражаться за Тару из Гелиума и Лану из Гатола.

— Клянусь своим мечом! — горячо воскликнул воин.

Я расстался с ними и стал осторожно пробираться к лагерю панаров: пришлось ползти на животе — чего не сделаешь ради спасения близких людей. И вот я уже совсем близко: в отблесках костров хорошо видны лица воинов слышны их грубые и хриплые голоса, громкий смех.

Дорогу к лагерю мне преграждал часовой, расхаживающий взад и вперед, как маятник. Распластавшись на земле, я буквально вжался в нее. Стражник подошел ко мне совсем близко, зевнул. Я стремительно вскочил и, прежде чем он успел крикнуть, схватил его за горло… Трижды я вонзил свой кинжал в его сердце. Мне не хотелось делать это, но другого выхода у меня не было: нужно было спасать Лану.

Бесшумно я опустил тело часового на землю. Возле костра поднялся один из воинов и, вглядываясь в темноту, спросил:

— Кто там?

— Часовой, — ответил кто-то из сидящих возле костра.

Я, стараясь ничем не выдать себя, не спеша двинулся в том же направлении, что и часовой, от всей души желая, чтобы никто не пошел посмотреть в чем дело.

— Клянусь, я видел там двоих, — произнес первый голос.

— Тебе всегда что-то мерещится.

Я все так же неспешно продолжал патрулирование, и вскоре они забыли о своем разговоре и начали беседовать на другую тему. Тогда я присел возле убитого часового, снял его одежду и быстро натянул на себя. Теперь я превратился в панара, воина Хин Абтеля из далекого холодного северного города.

Отойдя подальше от костра, я оставил пост и решительно вошел в лагерь. Никто не обратил на меня внимания. Между кострами бродили мрачные солдаты, так что я не вызывал подозрений. Я прошел целый хаад и только тогда решил остановиться, осмотреться и смешаться с толпой воинов.

Я подсел к одинокому воину.

— Каор! — обратился я к нему с обычным марсианским приветствием.

— Каор! — ответил он. — Присаживайся. Я здесь чужой. У меня нет друзей в этом даре[3]. Я только что прибыл сюда с подкреплением из Панкора. Хорошо вырваться из этих вечно холодных стран и посмотреть на мир.

— Ты ни разу не покидал Панкора? — изумился я, считая, Панкор одним из северных городов и надеясь, что не ошибся.

— Нет. А ты?

— Я никогда не был в Панкоре. Я пантан, и только недавно поступил на службу Абтелю.

— Значит, ты псих, — заявил мой собеседник.

— Почему?

— Ни один здравомыслящий человек не пойдет добровольно на службу к Абтелю. Ведь когда война кончится, тебе придется ехать в Панкор, если, конечно, тебе не повезет и тебя не убьют. Ты будешь заморожен в Панкоре на долгие годы до следующей войны. Как тебя зовут?

— Дотар Соджет, — ответил я, снова взяв имя, которое получил много лет назад от предводителя зеленых марсиан.

— А я Эма Тар. Я из Коболя.

— Но ты говорил, что из Панкора.

— Я родился в Панкоре. А откуда ты?

— У нас, пантанов, нет родины.

— Но где-то же ты родился.

— Чем меньше говоришь, тем лучше, — подмигнул я ему.

Он решил, что я намекаю на какое-то преступление, из-за которого вынужден скрываться.

— Чем кончится эта война, как ты думаешь? — спросил я.

— Если Хин Абтель сможет уморить их голодом, то победит. Но взять город штурмом он не сможет. Эти гатольцы — прекрасные воины, чего не скажешь о тех, кто собрался под знаменами Абтеля. У нас нет преданности Хин Абтелю, а гатольцы дерутся за свой дом. Говорят, что жена Гохана — дочь великого воина Барсума, и если он узнает о войне, то приведет войска из Гелиума, и нам придется копать себе могилы.

— У вас много пленников?

— Нет. Троих взяли утром: двух мужчин и дочь Гохана.

— Интересно. И что Абтель собирается делать с дочерью Гохана?

— Не знаю, но говорят, что он уже отослал ее в Панкор. Однако это слухи и им нельзя верить.

— У Хин Абтеля большой флот?

— Большой. Но, главным образом, все старье. Мало кто может управлять его флайерами.

— Я пилот.

— Только никому не говори об этом. А то тебя посадят на какую-нибудь развалину.

— Где посадочные площадки?

— Примерно с пол хаада отсюда, — он указал направление.

— Ну что ж, прощай, Эма Тар, — сказал я, поднимаясь.

— Ты куда?

— Я лечу в Панкор по поручению Хин Абтеля.

5

Я прошел через лагерь к месту посадки флайеров. Аппараты стояли в полном беспорядке и были настолько дряхлыми, что я удивился, откуда Абтель выкопал такую рухлядь. Это были не боевые корабли, а экспонаты для музея.

Возле костров сидели воины, полагая, что охраняют флайеры. Я подошел к ним.

— Где офицер? — требовательно спросил я.

— Там, — ответил один, махнув рукой в сторону самого большого флайера. — Ты… ты хочешь видеть его?

— Да.

— Но он, скорее всего, пьян.

— Он пьян в стельку, — подтвердил второй.

— Как его имя? — спросил я.

— Одвар[4] Фор Сан, — ответил воин.

— Спасибо. Я иду к нему.

— Не стоит. Когда он пьян, то зол, как ульсио.

Я двинулся к кораблю. Флайер был весь побит и искорежен, на вид ему было лет пятьдесят. У трапа стоял воин с обнаженным мечом.

— Что тебе надо? — спросил он.

— У меня письмо для одвара Фор Сана.

— От кого?

— Не твое дело. Передай одвару, что его хочет видеть по важному делу Дотар Соджет.

Воин насмешливо отсалютовал мне:

— А я и не знал, что ты командующий. Почему ты не хочешь сообщать мне, от кого послание?

Я улыбнулся:

— Никто не может знать доподлинно, кто перед ним.

— Если у тебя действительно письмо для старого ульсио, я вызову часового с корабля, но молись своим предкам, чтобы письмо оказалось действительно важным.

— Оно чрезвычайной важности, — заверил я стражника и не солгал. Это дело для меня слишком много значило.

Воин вызвал с корабля часового и приказал передать одвару, что Дотар Соджет пришел с важным донесением. Я ждал минут пять, а затем меня пропустили на корабль и провели в одну из кают. Грузный, обрюзгший от пьянства человек сидел за столом, на котором стоял сосуд с вином и тяжелые металлические бокалы. Он презрительно посмотрел на меня из-под тяжело нависших век.

— Чего ты хочешь, грязный сын калота? — спросил он. — И чего хочет этот идиот?

Я предположил, что он имеет в виду Хин Абтеля. Что же, если он полагает, что послание от Хин Абтеля, тем лучше.

— Я направлен к вам на корабль, как опытный пилот.

— Он послал тебя ко мне в такое время, чтобы ты представился мне? — наливаясь кровью, рявкнул он.

— У тебя мало опытных пилотов. Я пантан и летал на всех видах флайеров. Я думал, что ты будешь рад взять меня на службу. Я навигатор и знаком со всеми новейшими приборами, но если я тебе не нужен, то предложу свои услуги кому-нибудь другому.

Он был слишком пьян, иначе мне не удалось бы так легко обмануть его. Он сделал вид, что обдумывает мое предложение, налил себе полный бокал вина и выпил его в два глотка. Затем он наполнил второй бокал и подтолкнул его ко мне, выплеснув большую часть на стол.

— Пей! — приказал он.