Читаем без скачивания Камелия - Лесли Пирс

— Но ты не понимаешь, — всхлипнула Би. — Они думают, что мы пара проституток, а ты получила по заслугам за то, что повела за собой мужчину.

— Кто так думает? — спросила Камелия.

— Это появилось сегодня в газетах. — Би посмотрела печальными глазами на Камелию. — Журналисты дежурят у наших дверей.

Камелии тяжело было говорить, а думать она вообще была не в состоянии.

— Переночуй у кого-нибудь из знакомых, пока все не утрясется, — удалось ей выговорить. — Не приходи ко мне и старайся не попадаться на глаза журналистам.

В последующие дни Камелия была очень рада, что Би не послушалась ее совета. Вскоре она поняла, что, кроме Би, у нее не было настоящих друзей. Только Денис прислала открытку и цветы, а больше никто о ней и не вспомнил. Камелия всегда думала, что они с Би самые популярные девушки во всем Челси. Только сейчас она поняла, что вся эта популярность не стоит и ломаного гроша.

Статьи в газетах все больше ее расстраивали. Очевидно, о ней рассказывал кто-то из старых знакомых. Они не только откопали ее старую фотографию, на которой она была в прозрачной кофточке без лифчика, но и докопались до истории смерти ее матери. Это была выдумка чистой воды. Были перепутаны все факты, как будто репортеры решили использовать ее в качестве примера.

Через несколько дней Камелия переехала в общую палату для женщин. Было невыносимо замечать на себе злобные взгляды других пациенток, слушать, как они шепчутся за ее спиной. Когда ее ногу подвесили на тяге, каждый раз, проходя мимо, пациентки специально стучали по кровати.

Но Би ее не подвела. Она приходила первой из посетителей и уходила последней. Она садилась так, чтобы закрыть Камелию от взглядов других посетителей, и изо всех сил старалась утешить подругу.

— Я работаю каждую ночь, не волнуйся насчет квартплаты, — сказала она. — Я экономлю, и, когда ты выйдешь отсюда, мы сможем где-нибудь отдохнуть.

— Не работай там больше, — снова и снова повторяла Камелия. Каждую ночь она переживала за подругу, представляя, что все мужчины в клубе были такими же, как Хенк. — Что, если на тебя нападут?

— Я в безопасности, — успокаивала ее Би. — Сейчас охранник провожает каждую девушку до такси. К тому же этот янки больше не посмеет туда войти.

— Они его еще не поймали. — Камелия застонала, пытаясь принять удобное положение. — Полиция думает, что он назвался вымышленным именем. Сейчас он уже, наверное, в Штатах.

Би видела, как вздрагивает Камелия при каждом движении.

— Тебе очень больно?

— Из-за ноги или из-за того, что весь мир думает, что я проститутка, и считает, что я получила по заслугам? — Камелия попыталась рассмеяться, но получился только глухой звук.

— Я спрашиваю о твоей ноге, глупенькая. — Би положила голову на руку Камелии. Она считала подругу самым смелым человеком на свете.

— Нога не очень болит, — сказала Камелия. — Если только никто не толкает кровать. Но низ живота меня просто убивает, особенно когда они подносят мне судно. Почему мне не попался симпатичный насильник?

Камелия могла справиться с ситуацией, только отпуская шуточки по поводу своего несчастья. Косые взгляды пациентов, журналисты, которые то и дело напрашивались на интервью, гнев и неопределенность будущего — все это было ужасно. Если добавить невыносимую боль и душевные муки и соединить все вместе, она могла бы оказаться на пороге самой жуткой и продолжительной депрессии. Возможно, шутки в таком серьезном вопросе казались нездоровыми, но это было лучше, чем всхлипывать.

Когда Камелия постепенно начала выздоравливать, скорее сержант Роджерс, а не Би, помог ей выбраться из темного болота, в котором тонули ее мысли.

Именно он был тем полицейским, который рассказал ей, где она была, когда впервые отошла от анестезии, и это его она спутала с Бертом Саймондзом. Как и Берт, сержант Роджерс был полицейским старой закалки — человеком чести, истинным служителем закона и порядка. Он сочувствовал тем, кто слабее его.

Сначала его визиты были чисто официальными. Он записал показания Камелии, не раз заходил, чтобы узнать больше информации, всегда вел себя профессионально. Камелия вдруг поняла, что доверяет этому простому сержанту, и рассказала ему обо всем.

Камелия пробыла в больнице уже полмесяца, когда он зашел и попросил ее просмотреть фотографии мужчин. Камелия проплакала почти весь день. Ей не нравилось постоянно лежать в кровати и просить все, будь то судно или стакан воды. На улице светило солнце. Хенк Беквис ходил где-то там, свободный как пташка, а ей все еще было больно. За одну ночь о ней поползла дурная слава, ее прошлое было опозорено, а будущего у нее не было.

Сержант Роджерс остановился у ее кровати. Казалось, он точно знал, где сейчас ее мысли.

— Все наладится, мисс Нортон, — произнес он нежно. — Раны заживут, воспоминания о том вечере сотрутся. Сейчас вам кажется, что это конец, но на самом деле это всего лишь начало. Постарайтесь запомнить это, и вот увидите, вам станет легче.

Он пододвинул кресло к кровати и, вместо того чтобы задавать ей вопросы и показывать фотографии, завел дружескую беседу. Он сказал, что приведет кого-то из организации «Нэшнл Ассистанс», чтобы ее осмотрели, и тогда она сможет платить часть квартплаты. Камелия почти забыла о том, что он полицейский. Позже она подумала, что, наверное, он подружился с ней в надежде, что потом она пригодится ему для чего-нибудь, но в тот вечер все ее страхи рассеялись.

Официально она уже не нужна была полиции, но Майк Роджерс продолжал ее навещать. Иногда он доставал из кармана конфеты или яблоко, иногда просто подбадривал шутками. После его визитов Камелии всегда становилось легче.

— Ты очень красивая девушка, — сказал он примерно во время шестого неофициального визита. Медсестра вымыла ей голову. Это взбодрило Камелию, и она решила накрасить губы помадой.

— С лица воды не пить, — пошутила она, но его слова были ей приятны. — Одной симпатичной мордашки будет недостаточно, когда я начну искать работу, как только выберусь отсюда.

Майк задумчиво посмотрел на Камелию. Во время разговоров с ней о ее прошлом он узнал ее характер гораздо лучше, чем она думала. Она была хорошей, доброй девушкой, немного распущенной, но умной, смелой и независимой.

— Ты сказала, что у тебя нет никаких способностей. Подумай получше, — сказал он.

— Мне надо будет взять лупу, чтобы увидеть хоть одну, — ответила Камелия, засмеявшись больше от стыда, чем от радости. — Я не умею печатать или водить машину. Я ушла из школы без аттестации.

— Ты неплохо разбираешься в людях, и ты хороший человек, — сухо произнес Роджерс. — А это намного важнее, чем результат экзаменов. Я знаю много мест, в которых такие знания будут ценить.