Читаем без скачивания Дарю тебе сердце - Нэн Райан

– Я тоже, некоторые вещи я никогда не смогу есть.

Однако скоро им пришлось взять свои слова обратно: мулов не осталось, и теперь конфедератам было нечем утолять голод. Не прошло и недели с того разговора, как Хантер и его адъютант вместе с остальными осажденными не только перешли на мясо кошек и собак, но даже включили в свой рацион крыс. Никто и не поморщился, голодающих волновал только один вопрос: что они будут есть, когда доедят и крыс?

Кэтлин узнала, что ее муж в Виксберге, не более чем в восьмидесяти милях от Натчеза. Четырнадцатого мая 1863 года Скотти получил очередное письмо от отца, и Кэтлин стала читать его вслух, усадив сына на колени.

«Дорогой Скотт!

За два года, прошедшие с тех пор, как мы виделись с тобой в последний раз, я никогда еще не был к тебе так близко, как сейчас. Мы стоим в Джэксоне, штат Миссисипи, а сегодня ночью я выступаю в мой родной город, Виксберг. Может, недалек уже тот день, когда я снова смогу взять тебя на руки, поправить на тебе одеяло, поиграть с тобой в мяч.

Я здоров, бодр и надеюсь, что наша долгая разлука скоро закончится. Ты, наверное, так вырос, что тебя и не узнать, представь себе, сынок, нам придется знакомиться заново.

Я люблю тебя, Скотти, надеюсь, что еще до конца года мне удастся взглянуть на твое милое личико.

Любящий тебя отец».

Кэтлин аккуратно свернула письмо и улыбнулась сыну:

– Дорогой, я положу это письмо вместе с остальными, которые ты так бережешь. А теперь почему бы тебе не пойти поиграть с ребятами?

– Хорошо, мама. – Мальчик улыбнулся матери. – Как здорово, папа скоро приедет домой!

– Надеюсь, что так, дорогой.

В последующие дни и недели она много раз доставала и перечитывала письмо. При мысли, что Хантер совсем близко, в каких-нибудь восьмидесяти милях, у нее начинали дрожать руки. Если бы он смог вырваться на несколько дней, повидаться со Скотти… Может, тогда она смогла бы наконец узнать у него, что же произошло.

Все еще держа письмо в руке, Кэтлин встала и пошла искать няньку.

– Ханна, ты где?

– На кухне, мисс Кэтлин.

Кэтлин вышла из гостиной и поспешила в кухню. Ханна оторвала взгляд от теста, которое раскатывала на столе, и посмотрела на Кэтлин.

– Ханна, ты знаешь, что Хантер сейчас в Виксберге?

– Э-э, голубка, это, почитай, все равно что в Нью-Йорке, Виксберг ведь в осаде.

– Ханна, ты не понимаешь, мой муж находится всего в восьмидесяти милях отсюда, я хочу с ним увидеться.

Ханна всплеснула перепачканными мукой руками.

– Никак вы с ума сошли, мисс Кэтлин? Доктор Хантер не может приехать домой, между Натчезом и Виксбергом полным-полно янки. К тому же вы сами помните, он уехал и ничего толком не объяснил. Думаете, он захочет вас видеть? Конечно, ему страсть как хочется повидаться со Скотти, но…

– Ханна, какое сегодня число? – деловито спросила Кэтлин, по-видимому, пропустив мимо ушей все, что наговорила нянька.

– Двадцать первое июня, а что?

– Завтра я отправляюсь к Хантеру.

– Ничего подобного, мисс Кэтлин, или вы рехнулись? Я же говорю, на дорогах полно янки, вам ни за что не добраться до Виксберга.

– Ханна, ты меня не отговоришь, я решила ехать, и я поеду. Будь добра, скажи Дэниелу, чтобы к рассвету приготовил свежих лошадей, он поедет со мной.

– Что за глупости вы говорите! Никуда вы не поедете, мисс Кэтлин, ваше место дома. А ну как вас убьют? Что тогда будет со Скотти? Нельзя вам ехать!

– Ханна, тебе не удастся меня отговорить, я должна увидеться с Хантером, пусть даже на часок.

Ханна сверкнула черными глазами, вытирая руки о передник.

– Ну, раз уж вам так неймется, я поеду с вами.

– Нет! – Кэтлин положила руки на плечи няньке. – Ханна, ты должна остаться и позаботиться о Скотти. Мне придется прорываться через блокаду, ты сама сказала, что это опасно, если со мной что-то случится, у Скотти останешься ты.

– Ох, голубка, не дело вы задумали! – запричитала Ханна. – Не делайте этого, я умру от беспокойства!

– Ханна, дорогая, мне нужно увидеться с мужем, это для меня очень важно, важнее жизни.

Оставив няньку чуть ли не в слезах, Кэтлин, приподняв юбки, побежала верх по лестнице в свою комнату и, достав из шкафа коробку, вынула из нее красивый желтый кушак. На то, чтобы вышить на кушаке голубой нитью инициалы Хантера, у нее ушло несколько вечеров, но дело того стоило. Кэтлин расправила кушак и залюбовалась своей работой, улыбаясь и любовно поглаживая вышитые буквы. Если судьба окажется к ней благосклонна, через два-три дня она собственноручно повяжет этот кушак на талии своего любимого мужа.

Тем временем Ханна со слезами на глазах пошла искать Дэниела.

– Мисс Кэтлин решила ехать к мужу, говорит, ты должен ехать вместе с ней, вы отправляетесь на рассвете.

– Раз мисс Кэтлин сказала, что мы едем, значит, так тому и быть, – философски заключил Дэниел и пошел готовиться к отъезду.

– Дэниел, – окликнула его Ханна, – мисс Кэтлин незачем об этом знать, но я хочу, чтобы ты предупредил Большого Сэма, капитана парохода мистера Доусона. Пусть на всякий случай знает, что наша хозяйка отправилась в Виксберг.

В ночь на двадцать четвертое июня Хантер, грязный, усталый и голодный, в одиночестве расхаживал вдоль бруствера. Не боясь смерти, давно ставшей привычной, он не спеша прохаживался вдоль парапета, не обращая внимания на свист пуль и вой пролетающих мин. Он настолько привык к грохоту разрывов, что даже не морщился.

– Осторожнее, полковник, как бы в вас не попало, – послышался знакомый голос Уильяма Хендерсона. Стрелок находился на своем посту, поражая любого янки, которому хватало глупости оказаться в зоне досягаемости его винтовки.

– А, Хендерсон! Как дела? – Хантер улыбнулся молодому солдату из Теннесси.

– Уж слишком сегодня тихо, не нравится мне это. По-моему, янки что-то задумали. – Снайпер тоже так привык к грохоту пушек и свисту мин, что почти перестал их замечать.

– Спускайтесь вниз, поговорим, успеете еще подстрелить своих янки, никуда они не денутся.

Хендерсон спустил ружье, потом спустился сам.

– Знаете, господин полковник, иногда мне кажется, что они плодятся, как кролики.

Они не виделись больше месяца, и Хантер поразился тому, как сильно изменился молодой солдат. Он и раньше не отличался полнотой, а сейчас стал совсем тощим, на худых руках отчетливо проступали вены, щеки ввалились. Хантер вдруг понял, что видит перед собой собственное отражение.

– С вами все в порядке, Хендерсон? – мягко спросил он.

– Да, сэр, только очень есть хочется. Мне все время снятся домашние бисквиты, даже наяву мерещатся.

– Я вас понимаю. – Хантер невесело улыбнулся. – Пожалуй, я бы согласился умереть хоть завтра, если бы только меня перед смертью как следует покормили.