Читаем без скачивания История германского фашизма - Конрад Гейден

Впоследствии, когда партия стала силой, по этому принципу были построены охранные отряды (СС) которые по отношению к штурмовым отрядам (СА) — играют такую же роль, как гвардия по отношению к линейным войскам. Вначале защитные группы были ограничены в своей численности, их членов самым тщательным образом отбирали, оставляя только безусловно верных Гитлеру; эти группы должны были составить в окружных организациях верное Гитлеру ядро среди ненадежных штатских членов партии и защищать дело Гитлера против Штрассера. Поэтому эти группы не прививаются за пределами Баварии. Руководителем их был старый друг вождя Берхтольд, бывший руководитель ударного отряда Гитлера». На веймарском съезде партии в мае 1926 г. Гитлер торжественно вручил своему новому войску «окрашенное кровью знамя», которое 9 ноября 1923 г. сопровождало гитлеровцев в их шествии к Фельдгернгалле.

Этот цвет партии, который впоследствии стал рассматривать себя как новое дворянство германской нации, получил весьма скромное задание. Правда, на него возлагалась также защита партийных собраний. Но время драк и рукопашных боев за завоевание улицы теперь миновало (впоследствии оно еще вернется). Главная задача нового войска определяется в воззвании следующим образом: «Вербовать абонентов и объявления для газеты «Фелькишер беобахтер» и привлекать новых членов в партию». Агенты по сбору оживлений со «знаменем, окрашенным кровью»!

В продолжение всего 1926 г. в партии ведутся страстные споры относительно ее идейных задач и ее направления. Если попытаться свести эти споры к основным, четким расхождениям, то, пожалуй, можно сказать так: в партии начался теперь спор между сторонниками народной солидарности и сторонниками сословного расслоения. Первые считали себя социалистами, причем под социализмом понималось нечто иное, чем обычное представление о нем. Этот социализм отличался не только от марксизма. Под «социализмом» понималась солидарность людей с равными шансами, причем, однако, эти шансы не зависели от совместного владения материальными благами. Расхождение мнений проявлялось в партии как спор между рабочими и студентами, как дискуссия о равноправии или подчинении женщины, как вопрос о том, стоять ли за особые национал-социалистические боевые профсоюзы или же за профсоюзы на платформе «хозяйственного мира». Разногласия касались и области внешней политики. Здесь Розенберг перешел в своем интернациональном антисемитизме от отрицания к некоторой положительной программе, он выступал за господство арийской расы вообще и за мировое господство англосаксов в частности; напротив, Штрассер требовал, чтобы германская народность выступила вождем всех угнетенных против тех же англосаксов. Итак, и здесь рабы против господ.

В этом свете приходится рассматривать также борьбу, которую вел против студенческих корпораций «Союз национал-социалистских студентов», основанный в феврале 1926 г. и возглавлявшийся Вильгельмом Темпелем. Молодое поколение студентов, заявляет Темпель, почти совершенно оторвалось от народа; невозможно быть вождем, если выступаешь против важнейших народных требований и кормишь голодных людей националистическими фразами. Разумеется, Розенберг не остается в долгу. Да, говорит он, в этой критике много верного, но ведь немецкое студенчество должно иметь свою организацию; даже революционизировав свои устарелые взгляды, оно всегда должно будет сохранить известные формы организации. Он, стало быть, не желает отказываться от студенческих корпораций. Молодые студенты, к которым в этом отношении должен быть причислен также Геббельс, оказываются более передовыми, чем их мюнхенские вожди.

На противоположном конце ведется борьба за душу рабочего. Гитлер как-то высказался в том смысле, что руководящие органы местных групп должны состоять на две трети из рабочих. Красивая, но неосуществившаяся мечта, констатирует лидер ганноверцев Зейферт в начале февраля 1926 г. в «Фелькишер беобахтер». Его поддержал профсоюзный работник из национал-социалистов: да, партия слишком мало внимания уделяет рабочим. Забыты пламенные протесты против рурских локаутов. Ошибка партии заключается в том, что она оставила в стороне насущные интересы рабочих; поэтому последние и питают к ней недоверие, поэтому они разочаровались в ней.

Этому не назвавшему себя профсоюзному работнику грозно отвечает помещик фон Корсвант, впоследствии руководитель померанской партийной организации. По-вашему, возмущается он, национал-социалистическая партия должна быть той же коммунистической партией, лишь очищенной от еврейского руководства? «Наш вождь Адольф Гитлер в борьбе за национал-социалистическое государство будущего просто из соображений целесообразности считает важным прежде всего завоевать для национал-социализма класс рабочих физического труда (потому что тогда и другие пойдут по этому пути). Но это не имеет ничего общего с принципиальной установкой, ставящей на одну доску рабочего физического и умственного труда». Корсвант выступает за союз с профсоюзами, стоящими на платформе хозяйственного мира. В вопросе зарплаты надо ради конечной цели отказываться от мелких проходящих выгод. Точка зрения Корсванта не является ныне в партии господствующей, потому что в партии вообще нет никакой точки зрения по рабочему вопросу, а царит полный хаос. Однако лично Гитлер косвенным образом присоединился к точке зрения Корсванта, отказавшись от создания особых национал-социалистических профсоюзов.

Эта борьба между точкой зрения «господ» и платформой национальной солидарности породила также неуклюжую дискуссию о женском вопросе. Дискуссия эта возникла, несмотря на то что уже 21 января 1921 г. партия приняла принципиальное решение по женскому вопросу: женщины никоим образом не могут участвовать в партийном руководстве. Это решение особенно горячо приветствовали присутствовавшие при этом женщины. Теперь прежнее единодушие миновало.

У партии еще не было своей женской организации. В дружественных отношениях с партией находился «Орден немецких женщин», возглавляемый Елизаветой Цандер; но этот орден имел лишь небольшое значение. Лозунг ордена гласил: немецкая женщина — не феминистка, она должна думать не о правах женщины, а о ее обязанностях. Против этого теперь энергично выступила член партии д-р Хадлих. Она указывала на то, что древняя германка выступала с решающим голосом на совете мужчин, а теперь-де, при господстве мужчин, царит двойственная мораль. Мы должны воспитывать не мужчин и женщин, а немцев; мы не должны проповедывать девушке с самого раннего возраста, что единственное призвание ее — быть женой и матерью; женщины должны иметь право занимать ответственные посты во всех областях общественной жизни, так как господство мужчин отчасти обусловило равнодушие современного государства к расовому вопросу.

Розенберг выступил с резкими возражениями. Все это, заявил он, — гуманитарный демократизм; подобные аргументы порождают «третий пол»; а что касается древних германцев, то для них мужское руководство было чем-то само собою разумеющимся, мы видим это на примере Зигфрида, Бальдура и Локи. Женщина должна вносить в немецкую жизнь лирику, мужчине же принадлежит «архитектоническое» руководство.

Хадлих нашла эту антитезу слишком красивой и слишком бессодержательной. Она утверждала, что мужчины в партии — «безнадежно ориентализированные национал-социалисты, так как угнетение женщины проистекает из еврейского духа».

Розенберг резко ответил, что взгляды Хадлих — это сданный в архив дарвинизм; а впрочем, «в свое время» будет опубликовано определенное мнение партийного руководства по женскому вопросу.

Все эти споры являются частью общей борьбы между точкой зрения свободы для всех и идеей гегемонии расы. Здесь в микрокосме национал-социалистической партии отражается великая борьба нашего времени. Вещий пророк Геббельс пытался нахлобучить на эти споры широкую шапку штурмовика. «В нашем лагере, — сказал он в 1925 г., — возгорится идейная борьба между националистами и социалистами, и лишь из ее результата родится национал-социализм в его окончательном виде».

Чтобы удержаться на своей позиции, Гитлеру нельзя было выступать арбитром во всех этих неулаженных в лоне партии спорах. Он не в состоянии был истребить оппозицию как таковую, но он мог дать ей в зубы, как только она их покажет. А она не замедлила это сделать. В Германии началось в то время широкое политическое движение — борьба против уплаты так называемых компенсаций бывшим государям. В действительности это была борьба против консервативных сил, не тронутых революцией; с помощью легальных средств, допускаемых новым государством, эта борьба могла бы стать завершением революции: республика находилась тогда на вершине власти, президент маршал Гинденбург салютовал ее флагу, немецкая национальная оппозиция управляла с помощью закона о защите республики и через несколько лет даже торжественно подтвердила изгнание бывшего кайзера. Движение против уплаты «компенсаций» нашло приверженцев также среди национал-социалистов в северной Германии.