Читаем без скачивания Зимняя жена - Анастасия Волжская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я смотрела на него во все глаза, одновременно пораженная и взволнованная его словами.
— Инари, — начал он и осекся, отводя взгляд. Я ждала, что он не решится рассказать о Лисице, но Курх, видно, собравшись с мыслями, продолжил. — Инари была другой. Она отличалась от Зимних жен до нее, равно как и от всех, кто был после. Хотя, — он горько усмехнулся, — я не давал себе особого труда хорошо узнать их. Инари вела себя так, будто я был всем ее миром. Она отдавалась мне без остатка, не замечая, казалось, ничего и никого вокруг нас. И я купился. Поверил, что таковой и должна быть настоящая любовь. И сгорел, охваченный этим пламенем, а после остался лишь пепел. Но ты вернула меня к жизни, Сирим. Мне кажется, что лишь с тобой я вновь обретаю себя настоящего. Чувствую радость отцовства. Узнаю и словно заново влюбляюсь в мир, который должен защищать и оберегать. В тебе я вижу то, чего не видел уже очень, очень давно. Мудрость. Силу. И любовь, огромную любовь ко всему живому. К Весне и Лету, к нашим детям и их старшим братьям и сестрам. Даже к волкам и этому серому прохвосту, который опять сумел оградить тебя от опасности, когда ты рискнула собой ради сына.
Курх вздохнул и посмотрел мне в глаза. Несмело, просительно.
— Прости меня, Сирим, девочка моя, моя любимая Зимняя девочка. Я знаю, что не заслуживаю прощения. Я бы не смог простить себя за то, что сказал и сделал. Но, может быть, в твоем сердце все еще есть место для одного глупого Ворона, который любит тебя всей своей вечной душой?
Он коснулся губами моих пальцев, и было в этом жесте столько тихой, щемящей нежности, что я, не удержавшись, наклонилась и заключила его лицо в ладони, притягивая к себе. Он был близко, невообразимо близко. Не отрываясь, глядел на меня, все так же немного снизу, и в глазах его, темных, притягивающих, я читала все то, что осталось невысказанным, но не требовало слов.
— Я люблю тебя, Курх-Ворон, — сказала я тихо. — И никогда не переставала любить.
Он удивленно поднял брови, словно не до конца веря услышанному. Чуть улыбнулся — и поцеловал меня.
В этом поцелуе не было страсти, не было желания, но крылось нечто несоизмеримо большее. Радость прощения, счастье, что мы все еще вместе, обещание перемен. И я целовала его в ответ, снова и снова повторяя про себя «все будет хорошо, теперь — по-настоящему, окончательно».
— Ох, Сирим, — он с неохотой оторвался от моих губ. — Девочка моя.
— Пока еще не бабушка, — подтвердила я, улыбнувшись. — И, думается мне, это произойдет нескоро.
Курх фыркнул, вспоминая нашу давнюю шутку.
— Ты разрешишь? — спросил он, глядя на мой живот.
Я кивнула.
— Конечно.
Дух осторожно прикоснулся ко мне и замер, прислушиваясь. Малыш, верно почувствовав его теплую руку, ощутимо пихнулся. Курх радостно посмотрел на меня.
— Он пинается, Сирим! — воскликнул он. — В первый раз…
Курх не договорил. Ладонь на моем животе ощутимо вздрогнула, а сам он будто сжался, болезненно сморщился.
— Боги, какой я глупец, — простонал он. — Я ведь чуть было не потерял все это. Тебя, сына. Ох, Сирим…
Я обняла его, привлекая к себе.
— Все позади, Курх. Больше мы не допустим такого, ни ты, ни я.
— Обещаю.
* * *
Увидев нас, рука об руку возвращавшихся в дом к Айрын, Лита радостно взвизгнула и, пробежав через весь двор, взлетела на руки к отцу.
— Папочка, — радостно лепетала она, обхватив за шею сначала его, а потом притянув и меня.
— Я больше никуда не уйду, радость моя, — сказал Курх, обнимая дочь.
— Отрадно слышать, — знакомый голос Аки раздался с крыльца. Дух-Волк стоял рядом с сыном. В одной руке он держал увесистую корзину, заставленную горшками, чашками и мешочками. Наследие Айни. То, что поможет мне выносить этого ребенка и всех, кто будет после.
Курх отцепил Литу, поставил девочку на землю и подошел к Волчьему Пастырю.
— Спасибо, что помог Сирим, — просто сказал он.
Аки, чуть удивленный, немного замешкался, но, все же, кивнул в ответ
— Рад, что между нами наконец-то есть согласие, — произнес Курх.
Волчий Пастырь улыбнулся без обычного для него ехидства. Но затем озорная искорка все-таки промелькнула в его глазах.
— Не совсем, Ворон.
— В чем дело?
— Знаешь, я так часто спасаю твою жену, что за тобой накопился внушительный долг, — задумчиво сказал Аки, глядя на нас. — Есть идеи, чем ты сможешь со мной расплатиться?
— Проси, что хочешь, — великодушно разрешил Курх.
Дух-Волк хитро прищурился.
— Как насчет того, чтобы для начала назвать сына в мою честь?
Курх изумленно вытаращился на Волчьего Пастыря. Такого он, верно, не ожидал.
— А что, Аки-Ворон. По-моему, звучит неплохо, — робко вставила я.
Аки захохотал.
* * *
Яркий полуденный свет ворвался в кладовую через настежь распахнутые двери. Редкие пылинки кружились в воздухе, а медные узоры и кованые ручки развешанных по стенам инструментов поблескивали на солнце. Пахло травами, сушащимися для лечебных мазей. На узкой скамейке лежал завядший цветок, который я когда-то принесла сюда с собой. Курх замер на пороге, и его длинная худая тень растянулась по лестнице до самых резных сундуков. Стоя чуть поодаль, я гадала, в чем причина того, что муж снова позвал меня сюда.
Курх повернулся ко мне.
— Я бы хотел сделать что-нибудь с этим местом, — сказал он тихо. — Иногда мне кажется, будто я застрял в прошлом, увяз настолько крепко, что забываю о том, что происходит здесь и сейчас. Иногда я чувствую себя не Зимним духом, покровителем всего живого, а обычным человеком, проклятым вечностью и вороньими крыльями. Человеком, окруженным безмолвными тенями ушедших, поджегшим десятки погребальных костров. Здесь, в этой комнате, нет ничего живого. Даже воздух пахнет так, будто ему уже тысячи и тысячи лун, — оторвавшись от созерцания ровных рядов сундуков, Курх поднял взгляд на меня. — Сирим, я бы хотел сжечь все, что осталось от прежних Зимних жен. Самые ценные воспоминания и без того будут храниться в моей памяти, а вещи — всего лишь вещи. Думаю, моему прошлому нужен последний костер.
Я подошла к мужу, коснулась головой его плеча — маленькая и округлая тень,
