Читаем без скачивания Футбол оптом и в розницу - Марк Рафалов

Не могу завершить повествование о своей семье, не упомянув еще о маленьких друзьях, скрашивавших нашу жизнь на протяжении многих лет

Еще при жизни с нами отца в Петровском переулке в квартире появился новый жилец. Звали его Швейк. Породу этого пришельца мы точно не знали, но, судя по внешнему виду и особенно по закругленному вверх баранкой хвосту, это очаровательное существо являло собой помесь лайки и дворняжки.

Обосновавшись в нашей квартире, Швейк сразу же заявил о себе не только как о полноправном члене семьи. Некоторые его выходки, граничащие с неприкрытой наглостью, говорили о его претензиях на главенствующее положение в доме. Он, например, сразу же выказал решительное неприятие вредной привычки мамы — курения. Едва мама готовилась поднести к папиросе спичку, как возмущенный Швейк с громким лаем устремлялся к ней и, стоя на задних лапах, Передними пытался выбить из маминых рук спичку и папиросу. При этом пес еще отчаянно фыркал, чтобы задуть ненавистное ему пламя. Мама вскоре привыкла к нахальным выходкам новоявленного любителя здорового образа жизни. Но частенько навещавшие нас курящие гости, не будучи заранее Нами уведомлены о собачьих вольностях, при наскоках на них Швейка приходили в смятение.

Несколько спокойнее гости реагировали на несобачьи пристрастия нашего пса в еде: в отличие от подавляющего большинства своих сородичей Швейк проявлял заметную склонность к селедке и ел сырые овощи, в частности морковку. Мясо, правда, он тоже не отвергал, но культа из этого продукта не делал.

Своеобразные наклонности Швейка доставляли всем членам нашей семьи большие трудности при прогулках с этим своенравным зверем. Едва он оказывался во дворе, то, не выказывая особых желаний делать положенные каждой вышедшей гулять собаке процедуры, устремлял свой горящий взор на первую же оказавшуюся в поле его зрения сучку. Дальнейшее, как говорится, было делом техники. Швейк не желал терять время ни на знакомство, ни на ухаживание. Он сразу же устремлялся к своей жертве и, мгновенно оседлав ее, начинал совершать возвратно-поступательные движения греховной частью своего тела.

Нередко во время такой «верховой езды» наш шалун оказывался не в состоянии расстаться с любимой. В таких пикантных ситуациях сильное смущение приходилось испытывать кому-то из сопровождавших хвостатого Казанову членов нашей семьи. Согласитесь, что держать на поводке двух намертво соединившихся греховодников — занятие не самое приятное.

Любовные пристрастия Швейка в конце концов сыграли с ним злую шутку. Однажды, когда он уже поставил свою жертву в партер, его атаковал оказавшийся в это время рядом Отелло и, недолго думая, избавил нашего «бабника» от его замечательного хвоста.

Горе-любовник явился домой весь в крови, волоча за собой остаток хвостика, державшегося на одной коже. Это событие произвело на нас с Юлей впечатление непоправимой трагедии. Не помню, сколько дней мы оплакивали Швейкину утрату. Но главное, что он остался жив.

К сожалению, наш любимый песик вскоре пропал. Мы долго пытались его найти. Но наши усилия не увенчались успехом. Швейк пропал навсегда. Юля до сих пор уверена, что он погиб на дуэли из-за неразделенной любви.

Очередная наша встреча с милым другом человека произошла, когда мы уже переехали на Петровку. В нашей квартире жила семья Вадима Всеволодовича Кондакова, в состав которой входили его супруга Любовь Константиновна, их сыновья Лев и Игорь, а также беспородная умница, позаимствовавшая из кинофильма о Тарзане имя Чита. Это беспородное существо отличалось удивительным умом, находчивостью и хитростью. О ней я не буду рассказывать очень много. Все же она была членом не нашей семьи. Но то, что она являлась всеобщей любимицей, факт непреложный.

Спустя несколько лет, когда мама, Юля и Лена переехали в район Ярославского шоссе на Палехскую улицу, у них появился породистый тибетский терьер женского пола. Назвали нового члена семьи тоже Читой в память об ушедшей из жизни собачке, жившей с нами несколько лет на Петровке.

Сейчас уже не помню, кто научил новоявленную Читу чрезвычайно почтительному отношению к нашей стареющей маме. Едва наступало утро, и мама собиралась вставать со своего дивана, как Чита, словно верная служанка, всегда оказывалась рядом и подавала маме... тапочки. Причем делала это не просто так, а с поразительным вниманием и аккуратностью: против правой ноги Чита ставила правую тапочку, а против левой ноги — левую. И обе тапочки стояли носками вперед, чтобы мама могла обуть их не нагибаясь.

Согласитесь, одного этого примера достаточно, чтобы оценить интеллектуальные способности нашей Читочки. К числу ее недостатков можно отнести некоторую трусоватость: она почему-то очень недоверчиво относилась к людям в брюках. Видимо, ее кто-то из мужчин когда-то сильно обидел. Как бы то ни было, но Чита по сей день живет в нашей памяти как очень доброе и преданное создание.

Коль скоро я позволил себе рассказать о милых собачках, которых назвал друзьями семьи, то с неменьшим основанием считаю в нынешних житейских условиях возможным сказать нечто иное о других наших спутниках — автомобилях.

Эти наглые, разорительные, чаще всего не могущие похвастать элитным родством твари стали (по крайней мере для подавляющего числа москвичей) существами почти бесполезными.

В самом деле, вместо того чтобы сидеть часами в пробках и опаздывать на все рауты, приемы, встречи и свидания, лучше держать их в гаражах и пользоваться маршрутными такси, которые в столице размножаются со скоростью тараканов. В конце концов можно смириться с городским транспортом. По крайней мере надежнее, быстрее и дешевле.

Если вы еще молоды, то, скорее всего, вряд ли согласитесь с моими утопическими разглагольствованиями. И все же хочу, чтобы вы меня поняли.

Я получил право сесть за руль еще в годы Великой Отечественной. Тогда в военных училищах (тем более танковых) каждый молодой выпускник обязательно становился автомобилистом.

С тех пор я был владельцем семи разных марок авто. Примерно до года 1997—1998 я не покидал дом без своего любимого детища. По мере того как росли цены на бензин, городские магистрали все гуще и чаще стали закупориваться чудовищными пробками, поездки на дачу с середины пятницы и до конца субботы становились так же труднопреодолимы, как восхождения на Эверест. Я с грустью и жалостью стал поглядывать на своего стареющего друга.

Я перестал завидовать товарищам, сидящим в «мерседесах», «фордах», «ауди» и прочих «мицубиси», только потому, что судьба бесцеремонно и грубо уравняла нас в правах и возможностях. Мы все стали торчать в проклятых пробках, дышать отравой вонючих выхлопных газов. И «мерседесы», и «жигули», и «москвичи» рядом с «запорожцами» и «окой» с вынужденной обреченностью застывают рядом в одной и той же непреодолимой толчее и с нескрываемой ненавистью разглядывают друг друга.