Читаем без скачивания Сборник "Святые Отцы о молитве и трезвении" - Феофан Затворник

91) Заботы и занятия плотского разума суть: богатство, почет, убранство, телесный покой, рачение о словесной мудрости, годной к управлению в мире сем, и источающей обновление в изобретениях, и искусствах, и науках, и все прочее, чем увенчавается тело (внешняя жизнь) в этом видимом мире. Это — голый разум, потому что исключает всякое Божественное попечение; но чрез это вносит совершенное бессилие в душу человека. Сам он о себе думает, что всем заправляет в человеке и во внешней и во внутренней жизни. Посему ничего не приписывает Промыслу Божию, но все в человеке, спасение его от вредоносного, остережение от затруднений и противностей, тайно и явно сопровождающих естество наше кажутся ему следствием собственной его рачительности и собственных его способов. Таково гордое мнение о себе плотского разума. Он мечтает, что все бывает, по его промышлению; а сам между тем пребывает в непрестанных опасениях и тревогах. Не может он пребыть без страха за тело; потому овладевают им малодушие, печаль, отчаяние, страх от бесов, боязнь от людей, молва о разбойниках, слухи о смертях, заботливость в болезни, попечительность в скудости и недостатке потребного, страх смерти, страх страданий и злых зверей, и все прочее, сходное с сим и уподобляющееся морю, в котором ежечасно, день и ночь, мятутся и устремляются на пловцов волны. Таков разум кичащий; у коего сок и кровь — надмение и гордыня! Он совершенно противоположен вере и держит человека в состоянии ниже естества [182–184].

92) Человеку, во время молитвенного прошения своего, утвердиться в уповании на Бога есть лучшая часть благодати веры. Утверждение же веры в Бога не то, что здравое исповедание, хотя оно и матерь веры. Вера, доводящая до несомненности в уповании, никогда не достигается некрещенными, или (и крещенными, но) у которых ум растлен (страстями). Несомненность веры в людях, высоких душою, открывается по мере того, как нравы их внимательны к житию по заповедям Господним [195].

98) Тщательное изучение писания — свет для души, потому что оно указывает душе полезные напоминания о том, чтобы остерегаться от страстей, пребывать в любви к Богу, и в чистоте молитвы, и также начертывает пред нами мирный путь по следам святых.

94) Если памятование доброго, когда приводим его себе на мысль, обновляет в нас добродетель; то явно, что и памятование непотребства, когда припоминаем о нем, обновляет в уме нашем срамное пожелание. Если ты ревнитель чистоты, то очевидно, тебе надобно первые углублять, а последние искоренять [196].

95) Говорят, что святые Ангелы принимают на себя подобия некоторых досточтимых святых, и в сонном видении показывают душе сии подобия, во время парения ее мыслей, к ее радости, обогащению и восхищению, а днем постоянно приводят их в движение, когда рассматривает душа свои помыслы. Это бывает с ревнителями добродетели; и от сего преуспевают они в течении своем. — Кто имеет привычку занимать мысли свои худым, тому, при содействии демонов, также в сонных мечтаниях представляется это в подобии. Демоны принимают на себя подобие, производят в душе мечтания, чтоб, вызвав в душе сочувствие и согласие на страстное дело, томить ее потом и дневным о том воспоминанием склоняя на грех [197].

96) Хочешь ли наслаждаться стихословием во время службы своей? — Да углубляется ум твой в изучение словес Духа (наперед заучи псалмы на память, обсуди их и прочувствуй), пока душа твоя удивлением к домостроительству не возбудится к высоким их разумениям, и чрез это не подвигнется к славословию, или к полезной печали. И если есть что для молитвы, усвой это себе. Затем при стихословии псалмопения твоего (припоминай обследованное и прочувствованное) не будь как бы заимствующим слова у другого; но как сам от себя произноси слово прошения твоего с умилением и рассудительным разумением, как истинно понимающий дело свое. При сем надобно совершенно отложить в сторону количество стихословия и оставить громогласие [199].

97) Уныние (скучание на правиле) рождается от парения ума, а парение ума от праздности, чтения (многого, без разбору) и суетных бесед, или от пресыщения чрева [201].

98) Если кто не прекословит помыслам, всеваемым в нас от врага, но молитвою к Богу прерывает беседу с ними; то это служит признаком, что ум его по благодати Божией обрел премудрость и краткую стезю к пресечению парения (и шума помыслов). Ибо нет действеннее помощи, как помощь от Бога.

99) Слезы во время молитвы — признак Божией милости, которой сподобилась душа в покаянии своем, — признак того, что молитва принята, и слезами начала входить в поле чистоты. Если не будут отъяты помыслы о преходящем, не зародится забота о приготовлении к изшествию из сей жизни, не начнут в душе восставать помыслы о том, что будет там: то глаза не могут проливать слез. Слезы суть следствие непарительного размышления и воспоминания о предметах, могущих приводить сердце в печаль [202].

100) Будь уверен, что Хранитель твой с тобою и мудрость твоя во всей точности да удостоверит тебя, что вместе со всеми тварями и ты состоишь под единым Владыкою, Который единым мановением приводит все в движение, и колеблет, и укрощает, и устрояет. Ни один раб не может сделать вреда кому-либо из подобных ему рабов, без дозволения о всех Промышляющего и всем Управляющего [204].

101) Некто из великих отцов сказал о себе, что после тридцатилетних подвигов, скорбей и исканий, Бог даровал ему наконец глубокое успокоение сердца. Оттого, говорит, когда захочу встать для совершения службы Божией, могу еще совершить одну славу (треть кафизмы); а что до остального, если буду стоять три дня, в изумлении пребываю с Богом, и ни мало не чувствую труда [207].

102) Один святой старец, имевший обыкновение нередко проводить ночи в бдении, говорил: „если какую ночь провожу всю в бдении до утра, и засыпаю с псалмопением; то, по пробуждении от сна, в день этот бываю как бы человеком не принадлежащим к миру сему: никакие земные помыслы не приходят мне на сердце, и не имею нужду в определенных правилах, но целый день тот бываю в изумлении [208].

103) Кто имеет добрые желания, тому противление не может воспрепятствовать исполнить оные, разве только лукавый найдет место худому предлогу в желающих доброго. Бывает же это по следующей причине. За всякою мыслию доброго желания, в начале его движения, последует некая ревность, горячностью своею уподобляющаяся огненным углям; и она обыкновенно ограждает сию мысль, и не допускает, чтобы приближалось к ней какое-либо сопротивление, препятствие и преграда; потому что ревность сия приобретает великую крепость и несказанную силу ограждать душу от расслабления или от боязни при устремленных на нее всякого рода стеснительных обстоятельствах. Она движет, возбуждает, распаляет и укрепляет человека пренебрегать плотью в скорбях и в страшных, встречающих его искушениях, непрестанно предавать душу свою на смерть, и идти во сретение отступнической силе ради совершения того дела, которого сильно возжелала душа [210].

104) Эта сила ревности, которую некто из облеченных во Христа назвал псом и стражем добродетели и закона Божия, двумя способами пробуждается, укрепляется и воспламеняется на хранение дома (души), и также двумя способами приводится в изнеможение, дремоту и леность. Именно, пробуждение и воспламенение бывает, (во первых) когда человеку приходит на мысль какой-нибудь страх, заставляющий его бояться за то благо, которое он приобрел; или имеет в виду приобрести, чтобы не было оно украдено, или уничтожено. Когда возбуждается такой страх, тогда ревность разгорается, как пылающая пещь, и подобно Херувиму с пламенным мечем хранит внутреннее добро, неослабно внимая всему, что окрест его. Когда страх бывает за тело, тогда он называется сатанинским и бывает пагубен для души колебля веру в Промысл Божий. Но когда страх бывает за душу, чтоб она не была окрадена и по каким-либо причинам не потерпела ущерба; тогда помысл сей божествен, попечение благо, скорбь и томление бывают по Божию промышлению. Во вторых, — крепость и воспламенение пса (ревности) обнаруживается, когда наиболее в душе возрастает вожделение добродетели. Ибо в какой мере возрастает в душе вожделение, в такой же воспламеняется и этот пес т. е., горячая ревность к добродетели [211–213].

105) К охлаждению же жара ревности первый повод, когда самое вожделение уменьшится или прекратится в душе. А второй повод, когда войдет в душу какой-то помысл уверенности и отважности, и утвердится в ней; и человек станет надеяться, думать и держаться той мысли, что нет ему причины бояться — потерпеть вред от какой-либо силы; и потому, слагает он с себя оружие ревности, и бывает как дом без стражи; пес засыпает, и надолго оставляет стражу.

106) Весьма многие мысленные дома бывают окрадены сим помыслом (т.-е. что нечего бояться). И это бывает, когда померкнет в душе чистота оного осияния святым ведением (найдет мрак забвения). От чего же она померкает? Конечно от того, что вошел в душу какой-либо самый тонкий помысл гордыни, и возгнездился там; или человек стал более предаваться попечению о преходящем, или частому, обольстительному для него, сообщению с миром; или бывает сие от чрева — этой госпожи всего худого.