Читаем без скачивания Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

— Мы должны оставить его, — проговорил Раглан.

— Он сын короля! — выдохнул Воргил.

— Само собой мы не бросим его посреди зала, крути, — огрызнулся Раглан. Он посмотрел на Хегендура. Страж врат выглядел так, словно собирался сделать что-то необдуманное. — Мы оставим его в одной из старых усыпальниц. По крайней мере, он будет лежать рядом со своими предками. Когда мы закончим со зверем, то вернёмся и заберём его.

— Тихо, глупцы! — Магнин ткнул вниз в туннель своим молотом. — Чуете запах? — спросил он, как только гномы замолчали.

Дуновение чего-то весьма неприятного укололо ноздри гномов. Оно принесло с собой вонь серы.

— Желчная кислота тролля, — нахмурившись, сказал Хегендур. В каждой его руке было по топору, зубы обнажились в вызывающей ухмылке.

— Что скажешь, парень? — спросил Магнин, неожиданно засомневавшийся в собственной правоте, но не собирающийся доверять дружку эльфов или полубезумному от горя стражу врат. Он оглянулся через свой шипованный наплечник и посмотрел на гнома, стоявшего позади.

Последний из охотников не был таном, даже воином он, по крайней мере, по мнению Магнина, не был. Он был коричневобородый, с серыми юношескими глазами бородачёнок. На нём был шлем, как и на остальных: железный наносник и железная корона вокруг всего шлема. Кроме того, он носил мантию, сплетённую с кольчугой и покрытыми рунами наручами.

Всё это говорило о том, что он был кователем рун, хотя парень и не чувствовал себя достойным сего, навязанного ему, облачения.

— От тела моего погибшего учителя исходило такое же зловоние, — тихо ответил Скальф и провёл в воздухе руническим талисманом, который висел у него на цепочке на шее. Он испускал бледно-зелёное свечение, которое окрасило тьму вокруг него.

— И, кузнец, — потребовал страж врат после того, как продолжения не последовало. — Что скажешь?

— Мы не должны были приводить сюда бородачёнка. Мне всё равно, кто был его учителем, — пробормотал в свою густую от сажи, чёрную бороду Воргил, обращаясь к Раглану.

Гном холмов бросил взгляд на кователя и кивнул, соглашаясь с шахтным смотрителем.

Скальф проигнорировал их. Он внимательно смотрел на свет, окружавший талисман, пока тот менялся с зеленоватого на висцерально красный.

— Очень близко.

Хегендур был на самом краю свечения фонаря, на границе его полусвета.

— Это зверь, — заключил он и углубился в туннель. — Спойте мою похоронную песнь к Гримниру и всем Богам-прародителям. Скажите им, что Хегендур, сын Хегенгрима, приближается к залам их подземных чертогов. Моя судьба ждёт… Узкул! — выкрикнул он и побежал, и лишь дробный стук подкованных сапог остался от него, когда тьма поглотила его.

— Хегендур, подожди! — выкрикнул кователь, но было уже слишком поздно. Стоило стражу врат выйти за пределы круга света, как раздался внезапный свист смещаемого воздуха, а затем хруст кости.

Воргил был ближе всех, и кровь Хегендура брызнула на него. Громко выругавшись, с лицом и бородой, побагровевшими от крови товарища, он вытащил засветившуюся во тьме кирку.

Разнообразное руническое оружие засветилось во тьме. Каждый гном обладал оружием, выкованным в глубокой древности, ещё до войны с эльфами, но пред тем, что ждало их в этом туннеле, все их молоты, секиры и топоры казались не более чем ножичками.

Напряжённая минута безмолвия опустилась на отряд, пока что-то не вылетело из тьмы.

Раглан швырнул метательный топорик, не желая тратить серебряный болт, пока не убедился в том, что оно того стоило.

Половина тела Хегендура с его собственным топором, воткнутым в грудь гнома, упала перед ними. От его отгрызенной верхней половины валил пар. Ниже талии не было ничего. Скривившийся страж врат всё ещё крепко держал свой топор. Но ни единой зазубрины или капельки крови не было на его лезвии.

— Я думаю, что он уже был мёртв, брат, — сказал Воргил.

Магнин усмехнулся, несмотря на обезображенные останки их спутника.

Низкий, отражающийся от стен рык, от которого с крошившегося потолка туннелей отвалились осколки и пыль, предотвратили готовый сорваться с губ гнома холмов резкий ответ.

— А оно большое, — сказал он, когда, наконец, всё стихло.

Спустя секунду вонь серы стала ещё сильнее, наполненный ею воздух обжигал открытые участки кожи гномов.

Скальф поморщился.

— В этих коридорах звук кажется громче, чем есть на самом деле, — однако, несмотря на эти слова, он всё же вытащил молот. Руна мастера его собственной ковки тускло светилась на бойке и спускалась вниз по рукояти. — Оно не собирается возвращаться, по крайней мере, сейчас. Чем бы это существо ни было, оно уже знает наш запах.

Мощная дрожь сотрясла камень под их ногами, опрокидывая статуи. Трещины избороздили высеченные лики предков, придав им ещё более раздражённое выражение. Дождь из осколков посыпался с потолка, а вслед за ним целые потоки грязи.

Магнин поднял большой щит, чтобы встретить самое худшее.

— Мы стоим и сражаемся.

Ни единого слова отрицания не прозвучало от остальных членов команды.

— Погибель… — пробормотал Воргил. Он едва сдерживался, чтобы не сделать шаг в сторону исполнения своей клятвы истребителя.

Тень зверя приблизилась, фыркая и рыча.

— Это не тролль, — пробормотал Раглан, прежде чем огромная трещина разделила потолок, и тоннель обрушился на гномов, принеся тьму и погибель.

— Это всего лишь тролль.

Заявлению короля громко вторило эхо по всему заброшенному предвратному залу. В былые времена, вассальные князья Карак Изрила вещали бы в богато украшенном тронном зале, палатах короля, достойных этого названия. Легендарный бриндураз бы освещал сцену, и множество украшений из обработанных драгоценных камней сияли бы будто звёзды. Те дни были покрыты пылью и тьмой веков. Азгал, Клад-гора, как он теперь был известен, лежал в руинах.

Ныне, владыка Карак Азгала восседал на деревянном троне, с горсткой вассалов-молотобойцев, которые угрюмыми тихими рядами выстроились за его спиной. То, что король Дьюрик решил дать аудиенцию в одном из залов верхних уровней было весьма примечательно, но старый гном был вздорным и упрямым ублюдком.

Скальф знал короля, он всё ж таки был его вассалом, и он знал, чего ему стоило покинуть своё родовое жилище на поживу гроби и крысолюдам. Некогда, Дьюрик был сильным, как телом, так и духом, теперь же он поседел и напоминал привидение со слишком тонкой и клочковатой бородой. И, тем не менее, его господин не лишился своей гордости.