Читаем без скачивания Боги войны - Конн Иггульден

— Наша, раз я так сказал, — заявил Юлий. — Моего слова вполне достаточно.

Юлию очень хотелось, чтобы Октавиан понял.

— Если наши войска войдут в город, возможно, когда-нибудь он станет римской землей, а вместе с ним и весь Египет. Вы только представьте! Города, которые древнее греческих. К тому же нам откроется путь на восток.

Глаза его сверкали, и Октавиан понял, что не скоро попадет домой.

— Значит, ее красота здесь ни при чем, — заметил он.

Юлий гневно вздернул голову, но потом пожал плечами и объяснил:

— Конечно, я не каменный. Однако тут есть возможность послужить интересам Рима. Нужно всего лишь разрубить хитрый узел здешних интриг. Боги на нашей стороне, и это боги Рима! Я предвкушаю новую победу, Октавиан!

— А Рим предвкушает твое возвращение, — резко бросил Октавиан, удивляя Юлия и себя. — Ты уже выиграл все сражения. Пора заняться наградами, разве не так? Люди ждут, когда ты заговоришь о возвращении.

Юлий потер подбородок. Он вдруг сник, словно сильно устал.

— Если я сейчас вернусь в Рим, боюсь, я больше не смогу его покинуть. Я слишком стар, чтобы начинать новый поход. Но не настолько стар, чтобы отказаться совершить должное. Я всю жизнь говорил, что несу другим народам цивилизацию, — так как же я могу повернуть назад? Если станем думать только о внутренних делах, мы быстро утратим свое влияние на завоеванных землях.

Юлий остановился перед Октавианом и сжал ему плечо.

— Наши победы дали нам огромное преимущество, и нужно этим пользоваться. Мне бы хотелось, чтобы ты был со мной, однако можешь возвращаться. Решай сам.

— Без тебя? — спросил Октавиан, хотя знал ответ.

Юлий кивнул, и Октавиан со вздохом проговорил:

— Мое место рядом с тобой, ведь я — твоя правая рука. Раз ты считаешь, что нам нужно остаться, я с тобой, как всегда.

— Ты надежный человек, Октавиан. Если боги не пошлют мне сыновей, я буду горд видеть тебя преемником. — Юлий тихо засмеялся. — Здесь ты научишься всему. В Александрии ты узнаешь об искусстве политики больше, чем за десять лет заседаний в сенате. Подумай о завтрашнем дне, Октавиан. Чем ты займешься, когда меня не станет? Это город Александра, и для Рима он бесценная добыча. Кому, как не нам, быть наследниками великого царя?

Октавиан медленно кивнул, и Юлий похлопал его по руке.

— Так каков числом неприятель? — вмешался Домиций, который ждал, пока Юлий и Октавиан закончат важный для них разговор.

— Их много, одному Десятому не справиться, — ответил Цезарь. — Придется дожидаться прибытия Четвертого. И даже тогда нам понадобится войско Клеопатры. А там полно шпионов — стоит им сдвинуться с места, и при дворе тотчас все узнают. Нужно с самого начала получить серьезное преимущество. Пусть они думают, что мы собираемся мирно отплыть. Захватим египтян врасплох. Когда здесь будет Четвертый в полном составе, мы нанесем неожиданный удар.

Юлий довольно ухмыльнулся, и Октавиан, несмотря на свои опасения, не мог не улыбнуться в ответ.

— И каков же твой план? — спросил он.

— Сделаем ход, как в игре латрункули, — отозвался консул. — Мы должны заполучить царя.

ГЛАВА 25

Дворец, в котором поселили Цезаря, был буквально набит солдатами.

Юлий лично встречал в гавани воинов Четвертого. Они готовились отправиться в глубь континента, гнаться за Помпеем, а вместо этого их втянули в заговор для похищения малолетнего фараона.

То ли из-за того, что ночи стали теплыми, то ли из-за того, что Помпей погиб и сражаться больше не нужно, солдатами овладел какой-то мальчишеский задор. В темноте легионеры подталкивали друг друга локтями и посмеивались. Цезарь опять одержит победу, а они явились вовремя, чтобы все увидеть.

Юлий стоял у тяжелых дверей и, глядя на луну, ждал. Одна из лошадей фыркнула, и он обернулся, но увидел лишь движущиеся тени. Лошадей досыта кормили зерном — такого корма животные не видали уже несколько недель. Дворец ломился от съестных припасов — из Греции, Кипра и Сицилии доставлялось самое лучшее. Римское золото имеет хождение и в александрийском порту.

Несмотря на сильное напряжение, Юлий получал от происходящего немалое удовольствие и не пытался это скрыть. В Египет прибыли Цирон, Брут и Регул, и консул взбодрился. Наконец-то его полководцы с ним.

Брут, стоящий сейчас рядом с Юлием, ничего подобного не испытывал. Во время плавания рука зажила окончательно, однако мышцы еще недостаточно окрепли, чтобы он мог участвовать в предприятии. Брут рвался в Египет, надеясь, что там все будет, как прежде. Иногда он забывал о прошлом, и ему представлялось, что дело происходит в Галлии или Испании и узы дружбы ничем не омрачены. Но неприязненные лица окружающих беспрестанно напоминали о действительном положении вещей. Бывшие товарищи не давали повода усомниться в том, что он изгой. Брут постоянно ловил на себе злобные взгляды Октавиана и, пытаясь успокоиться, молча смотрел в пустоту. Когда он наберется сил, все изменится. Он этого добьется. А пока его задача — оставаться здесь и удерживать дворец до возвращения командующего.

В темноте Юлий не сразу увидел Клеопатру. Царица вошла в переполненный зал, не предупредив о своем приходе, и тихонько пробиралась между изумленными солдатами. Один из них даже слегка присвистнул, и по залу прокатился смешок. Клеопатра улыбнулась в ответ, и тут Юлий ее заметил. Сегодняшний наряд — непонятно, как царице это удалось, — закрывал ее еще меньше, чем тот, в котором она прибыла во дворец. Движения Клеопатры были по-девичьи гибкими, и только глаза казались глазами взрослой женщины. Волосы она собрала сзади и перевила золотым шнуром; стройные ноги и обнаженный живот притягивали взгляды легионеров.

Царица приблизилась к Юлию, и он почувствовал, что краснеет. Солдаты непременно станут судачить о внезапном интересе командующего к делам Египта. И конечно же, они истолкуют все по-своему. Полководцы Юлия уже видели Клеопатру раньше и теперь стояли как вкопанные, слушая ее речь, обращенную к солдатам.

— Я и раньше слышала о храбрости римлян, — произнесла царица своим мелодичным голосом. — А в вашем благородстве я убедилась сама, когда вы согласились прийти ко мне на помощь. Вернув свой трон, я покажу вам, что царица Египта умеет быть благодарной.

Клеопатра склонила перед легионерами голову, и отныне эти привыкшие убивать волки были готовы идти за ней куда угодно. Они понимали, что сейчас неуместно возносить хвалу красавице, стоящей перед ними столь смиренно, и все же по залу пронесся одобрительный шепот или, скорее, ворчание.

— Пора, — сказал Юлий, продолжая рассматривать царицу.

Клеопатра повернулась к нему. Ее глаза светились, гладкая кожа поблескивала в полумраке. Не дав Юлию опомниться, она шагнула вперед и слегка поцеловала его в губы. Юлий опять покраснел, но поделать ничего не мог. Царица моложе его в два с лишним раза, и он знал, что легионеры сейчас насмешливо переглядываются у него за спиной.

Он кашлянул, пытаясь сохранить достоинство.

— Приказ вы получили. Помните, что вы не должны вступать бой без крайней необходимости. Нам нужно найти царя и вернуться сюда, прежде чем противник соберет достаточно сил, чтобы нас задержать. Как только Птолемея схватят, я дам сигнал горна. Немедля отступайте. Если вы разделитесь, встретимся здесь. Всем ясно?

Ему ответил негромкий хор многих голосов, и Юлий открыл дверь в залитый луной сад.

— Тогда — за мной! — приказал он.

Легионеры повскакали на ноги и стали выходить в сад. Прежде чем дворцовые покои покинул последний воин, прошло немало времени. Внутри осталась одна когорта. Когда Брут затворил двери, в зале стало еще темнее. Он повернулся к солдатам, однако заговорил не сразу. Его смущало присутствие царицы, которая стояла точно неподвижная благоухающая статуя и молча смотрела на него.

— Заградить окна и двери, — приказал Брут. В гулкой тишине его голос прозвучал излишне резко. — Возьмите мешки с зерном и вообще все, что можно, — чем тяжелее, тем лучше.

Легионеры действовали быстро: шесть центурионов деловито отдавали приказы, никого не оставив без дела. Большой зал опустел, и Брут остался один на один с царицей Египта. Из темноты раздался ее голос:

— Полководец в доспехах из серебра…

Слабый лунный свет едва обрисовывал плечи царицы; Брут почему-то почувствовал легкий озноб.

— Слушаю тебя, госпожа. Или мне следует называть тебя божественной? — Бруту казалось, что ее взгляд давит на него, словно какая-то тяжесть.

— Ты можешь называть меня царицей, хотя я и вправду являюсь земным воплощением богини. Это задевает тебя, римлянин?

Брут пожал плечами:

— Я многое повидал в чужих странах. Мне приходилось встречать людей, которые красили кожу в голубой цвет. Удивить меня нелегко.