Читаем без скачивания Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Вечерний звон - Николай Вирта
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Московский обер-полицмейстер полковник Власовский, вашего величества верный подданный!
— А-а! Полицмейстер? — зловеще проговорил Николай. — Так это вы… — Он даже запнулся в припадке неистовой злобы. — Так это вы виноваты?
— Никак нет, ваше величество!
— Молчать! — грубо сказал Николай. — Негодяй! Разберусь и повешу, так и знай, — и подозвал экипаж.
Мрачная Аликс сказала ему по дороге:
— Ники, ты должен сдержать свое слово, слово царя. Ты должен кого-нибудь повесить за Ходынку, или весь мир сочтет тебя ничтожеством.
— И повешу! — Николай дрожал от злости. — Канальи!..
Он решил сам расследовать обстоятельства катастрофы, а потом повесить виновников несчастья, которые омрачили его праздник, его торжество, запятнали величие и славу единодержавия.
— Да, да, я сам осмотрю поле, проверю, правда ли, что не были засыпаны канавы и колодцы, правда ли, что не оказалось воды на всем поле, что не было достаточного количества войск, чтобы восстановить порядок…
Николай в самом деле был убежден, что установит истину, найдет виновных и накажет их, кем бы они ни оказались. В эту минуту он совершал ошибку, которую совершали все правители до него: он воображал, будто одного его слова достаточно для того, чтобы установить истину, и одного движения руки довольно, чтобы наказать делающих зло. Он полагал себя могущим все сделать, все решить и изменить течение жизни.
Он с великим страхом вспомнил, что сегодня, после народного гулянья, он дает обед волостным старшинам, то есть посланцам тех людей, которых везли среди белого дня на дрогах, навалив одного на другого, как дрова.
3Было приказано выдать каждой пострадавшей семье по тысяче рублей. Но разве откупиться рублями от всесветного позора, от глумления врагов, от издевок либералов, от угроз бомбистов? Повесить виновных! И объявить, что повешены они за зло, причиненное империи и коронованному императору. Мерзавцы, они узнают, сколь страшен его гнев!
Приехав на Ходынку, Николай захотел осмотреть поле.
Но тут вмешался департамент полиции.
— Ваше величество, — доложили ему, — ходить по полю нельзя даже при сильной охране. Среди толпы появились агитаторы…
— Ну и что же? — вызывающе спросил Николай директора департамента полиции. — Я пойду. Молчать!
— Могут быть последствия, ваше величество. Только через мой труп вы выйдете из павильона.
— К черту последствия! К черту вас! Вы и без того будете трупом, я вас повешу первым.
— Государь, я готов умереть хоть сейчас. Но умрете и вы, если пойдете в толпу…
— Что это значит?
— Замечены люди…
— Ну?
— С бомбами!
Николай вздрогнул.
— С бомбами?
— Так точно, ваше величество. И с револьверами.
— Но при чем здесь я?
— Они всегда и во всем обвиняют только вас… Вообще вам лучше уехать, ваше величество. И через задние ворота, во избежание…
Дядя царя, генерал-губернатор московский Сергей Александрович, громогласно заявил племяннику, что, если его величество выйдет в поле, он сию же секунду, вот тут же пустит себе пулю в лоб.
— Но я хочу проверить сам! — обуреваемый сомнениями и страхом, сказал Николай.
— Поручите сделать это надежному сановнику, — проскрипел Победоносцев.
— Кому? — не оборачиваясь, спросил Николай.
— Графу Палену, например, ваше величество, — с поклоном, обращенным к императорской спине, ответил Победоносцев.
— Отлично!
Сергей Александрович сделал пренебрежительную гримасу: кандидатура графа Палена никак не устраивала его — безусловного виновника ходынской катастрофы.
— Ваше величество… — начал было он.
Николай с досадой топнул ногой и резко сказал:
— Поручить расследование Палену!
Затем, постояв несколько минут у балюстрады павильона и выдавив на лице жалкую улыбку, уехал через задние ворота во избежание осложнений.
После обеда Николай принял великих князей — своих дядей: Владимира Александровича, командующего императорской гвардией, и Сергея — московского генерал-губернатора.
Они пришли с протестом: как можно поручать дряхлому графу Палену расследование причин катастрофы?!
Известно, что граф принадлежит к окружению вдовствующей царицы и ненавидит всех великих князей скопом. Это он сказал фразу, ставшую знаменитой, что великие князья безответственные люди и поручать им государственные дела никак нельзя.
Николай знал эту фразу.
— Ну и что же? Пален прав, — проговорил он с такой резкостью, какой дяди не слышали никогда. — Вам ничего поручать нельзя, да! — выкрикнул царь. — Ты, — Николай обратил гневный взгляд на Сергея, — ты генерал-губернатор Москвы, ты отвечаешь за порядок в городе, когда я здесь. Я накажу тебя, если установлено, что ты виновен в ходынском безобразии. И вас, — нервно морщась, он осмотрел дородную фигуру Владимира Александровича. — Вы командуете гвардией! Вы виноваты в том, что не дали войск для установления порядка.
— Это ваше последнее слово, ваше величество?
— Да! — выпалил Николай.
Тогда великие князья заявили, что они оскорблены, что слова племянника о наказании, конечно, вздор, но они сегодня же уедут за границу с семьями, где будут защищены от инсинуаций врагов хотя бы расстоянием.
Николая загнали в тупик.
— Решайте, ваше величество, — проговорил хамоватый от природы Сергей. — Скандал будет, ваше величество, такой скандал, какого в доме Романовых еще не было.
— У вас есть что-либо еще сказать мне? — устало спросил Николай.
— Да, ваше величество, — прохрипел тучный, страдающий одышкой великий князь Владимир. — Расследование отлично может произвести министр юстиции Муравьев.
— Я подумаю. — Николай отпустил дядей, затаив на них зло.
4Палену было сказано, что государь, принимая во внимание преклонные лета графа и не желая утруждать его, дело о расследовании причин катастрофы передаст министру юстиции.
Но об этом немедленно узнала вдовствующая царица, покровительница графа Палена.
Мама вызвала сына. Она сурово говорила с ним. Она сказала, что министр юстиции — ставленник Сергея, что он не беспристрастен и уже сейчас распространяет слух, будто бы в катастрофе виновен министр двора. Между тем известно, что министр двора служил еще папа, и если сын хочет оскорбить память ее покойного и незабвенного супруга, то это его дело, а что касается Марии Федоровны, то она завтра же уедет к отцу в Данию и там расскажет всем и каждому о безобразиях, творящихся при дворе ее сына.
— Кого же вы полагали бы назначить для расследования? — спросил Николай, опасаясь, что гордая и суровая мама, враждующая с Аликс, чего доброго, и в самом деле укатит в Данию, а уж это будет означать действительно колоссальный скандал.
— Палена! — сказала мама.
Снова послали за графом Паленом.
Тот явился с отказом. Он заявил, что, едва занявшись делом, натолкнулся на непреодолимые препятствия. Уж лучше на старости лет ему не ввязываться в придворные интриги и поберечь свое здоровье.
Что же это за препятствия?
Граф Пален пояснил: московский генерал-губернатор великий князь Сергей утверждает, что московская полиция не была обязана включать Ходынское поле в сферу своего внимания. Празднование там устраивало министерство двора: стало быть, оно и должно отвечать за порядок на поле, стало быть, оно отвечает и за жертвы. Министр двора, допрошенный графом, резонно ответил, что действительно празднество устраивал на Ходынке он, но у министра двора, как известно, нет ни войск, ни полиции. Великий князь Владимир Александрович не дал войск для охраны порядка на Ходынке, а великий князь Сергей не дал полиции. Граф Пален попросил разъяснений у Владимира Александровича. Тот гневно заявил, что он и не подумал бы дать войск, если бы у него их попросили: войска нужны для охраны священной особы императора, а не для всяких глупостей, затеваемых черт знает для чего. «Охранять поле должна была полиция, а не войска!» — заключил разгневанный князь.
Верховный шеф московской полиции великий князь Сергей сказал, что полиция была занята вылавливанием революционеров и возмутителей. Займись она Ходынкой — государя давно бы разорвала бомба.
Запутавшись во всем этом, граф Пален слезно просил государя освободить его от разрешения неразрешимого.
— Ведь все равно, — прибавил он, — настоящего виновника вы не найдете, да если и найдете — не повесите.
— Как не повешу? — закричал Николай. — Повешу! Повешу, кто бы он ни был!
Граф, сардонически усмехаясь, откланялся.
Позвали министра юстиции. Тот, помня благодеяния великого князя Сергея Александровича, сделал вывод, что виноват министр двора. Матушка начала укладывать чемоданы и сундуки.