Читаем без скачивания Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного - Робер Мантран

Религиозная жизнь турка не ограничивается чтением молитв и участием в больших мусульманских церемониях. Религиозным духом проникнута вся его повседневная деятельность и, по сути, вся его жизнь. Он не сможет прожить и дня, не повторяя молитв в назначенные сроки. Он не примется ни за какую работу, не сотворив перед тем молитву — чаще всего простую формулу басмала. Случайная встреча на улице с другом, приветствие хозяином дома гостя не обходятся без упоминания Аллаха. Но, самое главное, религией отмечены важнейшие события в лоне семьи: выше речь уже шла о браке и о рождении ребенка. Практика обрезания, хотя и не предписывается Кораном, тем не менее превратилась в религиозный обряд: только ребенок, прошедший его, становится настоящим мусульманином. Эта практика, семитская по происхождению, была воспринята от арабов и турками. Довольно долго было принято подвергать обрезанию не только мальчиков, но и девочек, но позднее операция над девочками постепенно вышла из употребления. Операция над мальчиками производится либо на седьмой день от рождения, либо на сороковой, либо по исполнении седьмого или восьмого года жизни. От раннего срока, в семь дней, турки, чем дальше, тем больше отказываются — отчасти и потому, что следует он еврейской традиции. Нужно, однако, отметить, что обрезание не сопровождается никакой религиозной церемонией, никакой особой молитвой. Это всего-навсего хирургическая операция, которую производит пришедший в дом «цирюльник-обрезатель»{379}, или сюннетджи, специалист, делающий свое дело быстро и ловко отточенной бритвой. Рана молодого пациента затем прижигается самыми примитивными способами — часто древесной золой. После чего выдержавший с честью операцию принимает поздравления своей семьи и друзей дома, соответствующие торжественному событию подарки, причем его стараются рассмешить, чтобы заставить забыть о своей боли. С этого момента (если ему семь-восемь лет) он покидает гарем, чтобы перейти в мужскую половину дома; и это обстоятельство наполняет его сердце чувством гордости{380}. В любой семье обрезание — повод к празднеству, но обрезание сына султана — это повод к грандиозному государственному празднеству, которое развертывается на Ипподроме, между тем как молодой принц получает подарки от столичных корпораций. Размах увеселений по случаю обрезания сына султана Мурада III Мехмета (будущего Мехмета III) в июне 1582 года или принцев Мустафы и Ахмета, сыновей Мехмета IV, 6 июня 1674 года вообще превосходил всякое воображение, и эти празднества остались в памяти жителей Стамбула надолго.

Похороны представляют собой религиозную церемонию, выраженную, пожалуй, наиболее ярко и с наибольшей силой. Обычай требует, чтобы голову умирающего повернули в сторону Мекки и над ним и ему в ухо читали шахаду, символ мусульманской веры, «свидетельство». После смерти тело покойного обмывают, ватными тампонами затыкают уши, ноздри, рот и облачают в саван из единого куска ткани, без швов. Похороны совершаются не позднее следующего дня после кончины: труп возлагается на особые носилки, покрытые тканью с надписями из стихов Корана, и мужчины на руках несут его до ближайшей мечети. В нее его не заносят, но оставляют тело либо перед ней, либо во дворе на особом камне, мусалла ташы; там имам или родственник усопшего читает над ним молитвы за упокой, некоторые стихи из Корана, иногда произносит прощальную речь{381}. После чего опять-таки на руках мужчин (многие мужчины по очереди сменяют один другого, так как такая помощь — дело благочестия) останки доставляются к месту погребения — либо на одно из больших кладбищ Стамбула, расположенных вдоль городской стены, либо на большое кладбище в Ускюдаре (если покойный еще при жизни выбрал это место), либо на маленькое кладбище в квартале (таких кладбищ много в старом Стамбуле), либо, наконец, в Эюб, где по соседству с гробницей знаменитого святого хоронят отличившихся благочестием мусульман. Могила делается по возможности просторной, и мертвый укладывается в нее с правой стороны, головой по направлению к Мекке. Сверху могильного холма ставят в вертикальном положении плитку и два камня — один в ногах, другой над головой — с надписью, состоящей из коранического стиха, имени и титула покойного. Если усопший при жизни занимал важный пост, то камень, установленный в голове, отмечается каменным тюрбаном, знаком его должности. Некоторые высокие персоны, особенно султаны, обретают вечный покой в тюрбе — шестигранной или восьмигранной гробнице, увенчанной куполом и украшенной внутри либо изразцами (как, например, тюрбе Сулеймана Великолепного), либо растительным орнаментом.

Турок, как и всякий мусульманин, не испытывает чрезмерного горя перед лицом смерти; напротив, он радуется тому, что усопший достиг рая, «садов Аллаха». Что не мешает ему молиться на могиле о ниспослании покойнику райского блаженства. Впрочем, этим заняты в основном женщины, которые по пятницам часто посещают кладбище. Кладбище помимо основной своей функции представляет собой приятное место для прогулок; оно обычно засажено высокими красивыми деревьями — особенно кипарисами, как в Ускюдаре.

Воспитание

С рождения и примерно до семи лет ребенок живет в гареме под попечением либо матери (если семья бедна), либо кормилицы; несколько повзрослев, он переходит под надзор «гувернантки» (если семья занимает достаточно высокое социальное и имущественное положение). Так или иначе, основная ответственность за его первоначальное воспитание лежит на матери: именно она следит за тем, чтобы ее ребенок, мальчик или девочка, был почтительным по отношению к своим родителям и усвоил элементы вежливости, столь высоко ценимой турками в общественных связях. С пяти лет он обучается некоторым молитвам и тому, как совершать ритуальные омовения. Мать или бабушка рассказывают ему традиционные турецкие сказки, истории, легенды, иногда басни. Он обычно сопровождает женщин, когда те отправляются в хамам или на кладбище; и прогулки эти — для него развлечение, вылазки во внешний мир из тесного мирка гарема и не столь уж просторного семейного сада. Но больше всего ребенок любит праздники, когда он, одетый во все новое, получает подарки и принимает участие в общем веселье.

Мальчик в гораздо большей степени привлекает к себе внимание и заботы, нежели девочка: ведь это именно на него возлагаются надежды и с ним связываются чаяния семьи. Вот почему он делает все, чего только ни пожелает, и все проказы сходят ему с рук Его не наказывают — самое большее, пожурят, причем не слишком сурово. Если он по какой-либо причине плачет — это большое событие, и все бросаются его утешать, произнося известные только женщинам заклинания. Таким образом, мальчик превращается в избалованное капризное дитя, которое смотрит на весь гарем как на свою прислугу. Это, очевидно, не лучшая система воспитания: в любом случае она взращивает в маленькой головке мысль о том, что женщины созданы лишь для того, чтобы со всей возможной преданностью и полной готовностью выполнять желания мужчины. Из этого общего жизненного правила он делает все же одно исключение — для своей матери, которая научила его чтить себя; и это чувство почтения он сохранит, пока она жива.

Что касается девочек, то заботятся о них меньше и их вовсе не балуют. Впрочем, до периода полового созревания они не знают и обычных для женщин запретов. До поры до времени они не носят вуали. В наименее обеспеченных семьях именно на них ложится обязанность делать мелкие каждодневные покупки, а для этого они, естественно, выбегают на улицу. Но с момента, когда в девочке начинают видеть девушку (а это случается иногда даже в десятилетнем возрасте), с прежней относительной свободой ей приходится проститься, и она отныне входит, без каких бы то ни было изъятий, в общую жизнь женщин дома.

Общепринято обучать девочек молитвам и основным принципам мусульманской веры, но на этом чаще всего и останавливается их умственное и духовное развитие. Только в богатых семьях воспитание девочек (а позднее и девушек) продолжается уроками музыки, пения, декламации избранных стихов и поэм. В семьях же среднего достатка и ниже их учат исключительно тому, как решать разнообразные задачи по ведению домашнего хозяйства, и вырабатывают у них соответствующие навыки. О том, чтобы девушка обучалась в школе или иных учебных заведениях, в описываемую эпоху не могло быть и речи. Если историки и летописцы той поры и отмечают появление нескольких образованных женщин, то эти редчайшие исключения лишь подтверждают общее правило. Женщины эти либо вышли из знатных семей, почерпнув образованность из «частных уроков», либо речь идет о невольницах европейского происхождения, которые в новой для них среде проявили знания, накопленные в годы юности на Западе.