Читаем без скачивания Черный код - Вергилия Коулл

Возле въезда во двор изолятора, где стоял пропускной пункт, собралась толпа. Я сбросила скорость, медленно прокрадываясь к воротам и разглядывая незнакомые лица людей и поднятые вверх плакаты. «Сколько можно откладывать правосудие?» «Требуем вынести приговор!» Кое-где мелькал портрет Соловьева с черной лентой в углу. Журналисты, конечно же, крутились поблизости. Наверное, подобного и следовало ожидать. Нашумевшее убийство так муссировалось в СМИ, обрастая все новыми слухами и подробностями, что простые люди совершенно обезумели и стали организовывать пикеты, до конца не понимая, за что или против чего борются.

Охраннику на воротах пришлось выйти и задержать толпу, чтобы расчистить мне дорогу. Но люди, услышав, кто я, заволновались еще больше. Они принялись стучать по капоту и дверям машины, требуя от меня каких-то ответов. Обстановка накалялась. Ярость толпы становилось все труднее сдерживать. Автомобиль слегка раскачивался под напором, а мои ладони резко вспотели. Я пыталась двигаться дальше и боролась с паническим желанием вдавить педаль газа в пол, раскидать живые препятствия, снести ворота и вырваться из кошмара, в котором оказалась. Куда бы я ни поворачивалась, всюду видела лишь прижатые к окнам ладони и лица, безумно выпученные глаза, оскаленные рты. Стало трудно дышать, показалось, что машина превратилась в ловушку, из которой уже не суждено выбраться. Только усилием воли я заставляла себя сохранять хладнокровие и продолжать понемногу двигаться к воротам.

Одна девушка с микрофоном так колотила в стекло возле моего лица, что мне пришлось опустить его от греха подальше, пока оно не разлетелось на осколки.

– Почему убийце никак не вынесут приговор? – закричала она, просовывая микрофон в салон автомобиля. Чуть ли не под нос им тыкала.

Я попробовала отмахнуться, но не получилось. Тогда не выдержала и огрызнулась:

– Вы знаете, что такое презумпция невиновности? Пока в суде не появятся неопровержимые доказательства, дело будет рассматриваться!

– Какие еще доказательства нужны, если убийца сам признал вину? – настаивала девушка.

– А откуда вы так уверены, что за решеткой именно убийца? – я посмотрела в упор на нее, перейдя из обороны в атаку. – Вы что, были на месте преступления и все видели? Может быть, человека заставили признаться в том, чего он не совершал! А если бы с вами так поступили, вы бы считали справедливым вынести приговор без разбирательства?

Она несколько раз открыла и закрыла рот. Видимо, не ожидала отпора. Я пожалела о своем порыве, как и в прошлый раз в разговоре с Татарином. Погрузившись в жизнь Макса глубже, чем хотела изначально, уже не могла спокойно воспринимать все, что касалось его дела. Волна возмущения поднималась изнутри, когда я слышала, как другие торопятся осудить или казнить его. Но не хотелось и ухудшать ситуацию необдуманными словами, а я уже второй раз ляпнула не то.

К счастью, подоспела дополнительная подмога из охраны, пикетирующих разогнали, и я смогла проехать через ворота. Когда вышла из машины, только покачала головой: ее здорово поцарапали со всех сторон. Расстроила даже не столько необходимость тратиться на косметический ремонт, сколько ощущение человеческой ярости, обрушившейся на железо. Ведь эта ярость могла обрушиться и на меня саму, будь я не в автомобиле.

Вронская, которая встретила меня внутри здания, тоже выглядела слегка выбитой из колеи.

– Будьте осторожны, Анита, – прокомментировала она ситуацию, – все становится серьезнее, чем мы ожидали.

И снова мне почудился намек на какую-то странную договоренность, которая существовала между адвокатом и подзащитным. Я быстро огляделась по сторонам, убедилась, что в коридоре мы одни и прошептала:

– Марина, вы же видите, что я уже на вашей стороне. Уверена, что видите. Ваш сегодняшний намек по поводу встречи с Максимом был более чем прозрачен. И в прошлый раз, когда вы так демонстративно читали журнал… Ни за что не поверю, что хоть одна деталь смогла ускользнуть от вас, несмотря на активное чтение, – адвокат молчала, и это придало мне смелости. – Я сейчас очень рискую тем, что признаюсь вам в своей предвзятости. Так пойдите навстречу и объясните мне хоть что-нибудь! Вы же явно знаете больше, чем остальные! И это еще не говоря о вашем странном визите к моему мужу.

Неизвестно, то ли Вронская поверила, то ли была напугана пикетчиками и не успела обдумать мои слова как следует, но она не стала притворяться ничего не понимающей.

– Вскоре после ареста, – неохотно поведала она, – Максим оставил мне и некоторым своим людям инструкции. Как вести себя и что делать. Их запрещено кому-либо показывать, даже упоминать запрещено, но… поначалу я придерживалась их, и все шло по плану.

– А теперь? – я затаила дыхание.

Вронская посмотрела на меня холодным взглядом, но в глубине ее глаз мне почудилась паника. Паника? У старухи, характером напоминающей скорее терминатора? От этого даже морозец прошел по коже.

– Теперь все идет не по плану. К этому моменту вы должны были уже сделать заявление в суде, а мне следовало вас поддержать. Но вы не сделали. И никто не ожидал, что люди начнут так беситься. Уже без охраны на улицу и не выйти.

Мне стало нехорошо от этих слов. Макс планировал, когда именно я дам показания?! Пытался рассчитать мои действия на суде? Это опять походило на использование меня в своих целях.

– Какое заявление я должна была сделать, Марина? Оправдательное? – пробормотала я пересохшими губами. – Или обвинительное?

Вронская только пожала плечами.

– Там не было написано какое. Макс хотел, чтобы я поддержала вас в любом случае.

– То есть… он знал, что Дарья наймет меня через вас в качестве эксперта?

Адвокат помолчала, потом произнесла еще более неохотно:

– Максим написал инструкции после встречи с вами. Прямо на следующий день. Не думаю, что он знал. Но мне кажется, он надеялся. Мы узнали о вас из газетной вырезки, оставленной им в своей комнате на видном месте.

– Газетной вырезки?..

Видимо, это была та самая статья о Десятке лучших, когда мы выпускались из лаборатории в большой мир. Помнится, в первую встречу Макс и не скрывал, что прочел обо мне в газете. Но тогда получается… совершая убийство профессора, он все поставил на карту из-за призрачного расчета на меня? А если бы его сестра не заметила ту вырезку или не придала ей должного внимания? Если бы Сергей все-таки не уговорил меня участвовать в процессе? Если бы… да куча всяких «если», буквально кричащих о том, что Макс – просто гений планирования, раз почти все произошло так, как он и ожидал.

Либо Вронская опять водит меня за нос.