Читаем без скачивания Год в Касабланке - Тахир Шах

Хабус выглядел опустевшим — причем настолько, что я стал волноваться, не сообщили ли людям об угрозе террористического акта. Ставни во всех лавках были закрыты. На улицах не было никого, и никто ничего не продавал. Не знаю, почему меня потянуло туда, в тот двор, где продавался стол.

Ставни на дверях магазина были наглухо закрыты. Я посмотрел в окно. Пестрая смесь настольных часов и письменных столов в стиле ар-деко, картин, ламп и журналов — и все это погружено в тишину. Я повернулся, чтобы уйти. И тут вдруг передо мной оказался человек. Он возник из ниоткуда. Только после того, как он поздоровался со мной, я узнал в нем хозяина магазина. Я спросил, могу ли посмотреть на стол.

— Вы приходите уже в десятый раз, — сказал он.

— Я радуюсь, когда смотрю на него.

Лавочник снял висячий замок и поднял стальные ставни.

— Вы знаете, где он стоит.

Я пробрался между артефактов и внимательно разглядел стол.

В задней части магазина было темно, но каким-то образом туда пробился единственный лучик солнечного света. Он освещал ореховую облицовку.

В тот миг я понял, что от судьбы не уйдешь. Этот стол был предназначен мне судьбой.

Хозяин магазина ушел, чтобы опять усесться в свое плетеное кресло. Я вновь пробрался через весь этот беспорядок, но уже заряженный адреналином.

— Я писатель, — сказал я решительно. — И я собираюсь писать книги, сидя за этим столом, книги о Марокко. Их будут читать во всем мире, и они будут побуждать людей приехать в вашу страну. Те люди, которые приедут сюда, привезут с собой деньги, много денег. Они устремятся в Касабланку и битком набьются в ваш магазин. И вы глазом моргнуть не успеете, как станете богачом, а все потому, что были достаточно мудры, чтобы продать мне за нормальную цену этот стол.

Глаза у лавочника заблестели, как будто ему было видение. Я даже думаю, что у него появился комок в горле. Поначалу он ничего не ответил, просто сидел и смотрел в пространство.

— Мой друг, — сказал торговец после долгой паузы, — мираж, который ты нарисовал, для любого другого не стоил бы ничего, но для меня он очень ценен. И уж конечно он стоит половину цены этого стола. Я продам его тебе вдвое дешевле!

Мальчик лет десяти гнал стадо черных баранов по трущобам. Он был обут в разбитые пластиковые сандалии и размахивал прутом. Время от времени кто-нибудь выходил и осматривал одного из баранов — открывал рот и разглядывал зубы либо пихал палец в зад животному.

— Через несколько недель будет праздник жертвоприношения — Ид аль-Адха, — пояснил Камаль, когда мы проезжали мимо. — Люди готовятся заранее. К празднику каждая семья покупает барана и забивает его у себя дома.

— Этот мальчик слишком мал, чтобы пасти овец, — сказал я.

— Ха! В его возрасте я вовсю работал.

— А в школу ты ходил?

— Да. Там я и работал. Я покупал сласти оптом и продавал их во дворе, на площадке для игр. А потом я нанял других мальчишек, чтобы те продавали сласти в других школах по всей Касабланке. Когда мне исполнилось одиннадцать, я зарабатывал сотню долларов в неделю. И сласти были только началом.

— И чем же ты занялся потом?

Камаль поднял брови.

— Я снял гараж рядом с домом. Нанял четырех или пятерых парней и начал заниматься всем подряд. Я делал дешевые духи и продавал их девчонкам, покупал масло в скобяной лавке и продавал его мальчишкам для причесок. Они покупали все, главное, чтобы упаковка была соответствующей. Потом я покупал и перепродавал кур и яйца, и даже овец. Больше всего работы было в Ид. Однажды я приобрел два вагона «левых» баранов из Алжира и продал их всем родителям учеников нашей школы. Когда у меня выдавалась свободная минута, я ставил прилавок во время перемен.

— И чем ты с него торговал?

— Советами. Я учил мальчиков, как знакомиться с девочками, а девочек — с мальчиками.

— А когда же ты сам учился?

Камаль фыркнул.

— Школа была моим рынком. Я ходил туда только тогда, когда у меня было что продавать.

Я не понимал, почему, обладая природной способностью делать деньги, Камаль работал на меня. Он мог бы получать в десять раз больше, если бы основал собственный бизнес. Это еще больше усиливало мой страх, что у него есть тайный план, имеющий целью отобрать у нас Дом Калифа.

Не проходило и недели, чтобы Камаль не приходил ко мне с очередным деловым предложением. Сначала он посоветовал мне приобрести многоквартирный дом в центре квартала ар-деко.

— В нем семнадцать квартир. Мы покупаем все здание, делаем косметический ремонт и распродаем его по квартирам.

— А в чем подвох?

— Нет никакого подвоха. Хозяин — старый бездетный испанец. Он скоро умрет. Может быть, очень скоро. Немножко на него надавить — и он отдаст нам дом дешево.

Мы поехали посмотреть на здание. Оно оказалось великолепным. Фасад был украшен линейкой круглых балкончиков и прекрасной декоративной плиткой azuelo из Андалусии. В квартирах были высокие потолки, паркетные полы, а в ванных прекрасная сантехника. Единственным недостатком было зловоние. Источник его стал очевиден, когда мы осмотрели первый этаж, где мясник сердитого вида продавал в своей лавке cheval, конину.

Затем Камаль предложил мне какую-то хитроумную схему продажи марокканских фиников арабам, жившим на берегу Персидского залива, а потом выступил с идеей открыть частную компанию по оказанию скорой медицинской помощи. После этого было еще два предложения — создать банк крови только для женщин и экспортировать бедуинские палатки из козьей шерсти в Гватемалу.

Я никогда не встречал людей с подобным умением все доставать. Возможно, Камаль и пропустил школьную науку, но он с детства развил в себе бесценный дар приобретать все дешево.

Лучшим примером этого была история о том, как мы купили с его помощью пять тысяч яиц.

Поскольку с полами дело шло хорошо, мы решили перенести наше внимание на стены. Мне не терпелось начать работы с таделактом, штукатуркой, приготовленной из яичного белка и мраморного порошка и отполированной плоским речным камнем. Первоначально эта штукатурка была разработана для хаммамов, паровых бань, ибо она способна выдерживать очень горячий пар несколько лет подряд. Впоследствии, перейдя из бань в гостиные, она стала популярной у новых европейских хозяев в Марракеше. К традиционным темно-красным и румяно-розовым оттенкам таделакта прибавились десятки новых цветов, которые получаются за счет нескольких капель синтетического красителя.

С хорошим таделактом очень трудно работать, вот почему у большинства иностранцев стены в трещинах, а штукатурка осыпается, едва только до нее дотронешься. В нашем доме общая площадь стенной поверхности составляла более четырнадцати с половиной тысяч квадратных метров. Всю эту площадь предстояло покрыть таделактом, по большей части розового цвета, традиционного для Марракеша.