Читаем без скачивания Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Скальф разлепил один глаз и понял, что жив. Он лежал на боку, его голова была мокрой, но это была не кровь. То была вода, падавшая с нависающих над ним сталактитов и с настойчивостью кузнечного молота барабанящая по его черепу.

Повернувшись, он похлопал по поясу в поисках оружия. Там было пусто. Его рунический молот пропал, затерялся где-то в бездонной темноте. Его окружал мрак, но впереди, в тоннеле, в котором он лежал, тьма казалась не столь густой. В потолке виднелись канавки, проделанные за многие годы. Некоторые сталактиты представляли собой каменные пеньки, земля же была практически гладкой, стёртая чем-то массивным и твёрдым.

Застонав от вспыхнувшей в груди и руке боли, Скальф поднялся и направился к источнику света.

Спустя тридцать шагов по пути к сверкающей точке в конце туннеля он почувствовал запах. Словно опьяняющий ликёр на языке, словно запах хмеля и бродящих дрожжей, словно успокаивающий запах сажи и железа. Он был лучше, чем все они и разжёг пламя в душе рунного кователя, несмотря на опасность, что таилась за ним.

— Горл… — слово, едва слышным шёпотом сорвалось с его губ, неразборчивое от полуопьянившей его золотой похоти. Этот блестящий металл стал погибелью многих гномов. У них было много имён для него: брин — то, что блестит; галаз — декоративное или орнаментальное золото; рил — золотая руда или та, что была выкопана недавно. Каждое воплощение было столь же пьянящим, как и последнее. Он сводил с ума старателей, охваченных золотой лихорадкой, в самом худшем случае заставляя их убивать даже своих родичей, и здесь было оно — целая пещера сверкающего, мерцающего золота.

— Горл… — произнёс он снова и не смог сдержать ликование в голосе.

Короны были навалены поверх горы слитков, что громоздились поверх соверенов, которые, в свою очередь, венчали дублоны. Драгоценные камни всяческой огранки, разнообразнейших оттенков, некоторые размером с мускулистый кулак Скальфа, в изобилии валялись по всей огромной пещере. Курганы монет, отчеканенных в давным-давно ушедшие эпохи, возвышались почти до самого потолка, и расползались по всему полу.

Скальфу понадобилась вся его сила воли, чтобы с разбегу не броситься в сверкающую трясину и согреться. Стремление втереть его в тело, пить его пьянящий запах, сводило с ума. Он жаждал набрать его так много, как только мог. Жаждал наполнить им карманы, наполнить им ранец, да даже свой шлем.

Это было глупо, и всё же…

Но в конце концов, нечто, что-то, очернявшее позолоченное море перед ним, заставило Скальфа прийти в себя.

Это была не просто сокровищница. Это место, кроме всего прочего, было могилой.

Сначала он заметил бронированную руку, торчащую из холма рассеянных монет, золотых браслетов, витых торков и золочёных венцов. Два пальца перчатки доспехов проржавели насквозь, открыв кость внутри.

В другом месте, словно утопающий, вынырнувший, чтобы сделать последний глоток, голова воина выглядывала прямо из лагуны сокровищ. И его труп не был одинок. Было и несколько других, все мертвы, некоторые в доспехах Империи, другие несли на одеяниях геральдику и украшения надменных бретоннцев. Они все были рыцарями, жаждущими убить дракона, и все оказались недостаточно сильны.

Углубляясь дальше, не в силах преодолеть ноющее чувство любопытства, Скальф наткнулся и на тела гномов. Он узнал истребителей, и гномов из братства железоломов и молотобойцев. В их пустых глазницах, в их ухмыляющихся оскаленных черепах, он узрел погибель своих товарищей и свою возможную судьбу, если задержится здесь ещё чуть-чуть.

Но он дал клятву. Не только своему королю, но и своему учителю, пусть последнему и посмертно.

— Убить зверя… — прошептал он и начал искать оружие.

Поиски Скальфа были вознаграждены топором — его край холодно блестел в блестящем сверкании пещеры — в мёртвых пальцах воина-тана. И, когда он взял его, то почувствовал, как монеты под ногами пришли в движение. Сначала струйка — несколько монеток, словно возмущённых вторжением, скатившихся с золотого холма. Оно быстро переросло в оползень.

Отказавшись от топора в пользу более лёгкой добычи, Скальф наполовину съехал, наполовину скатился с насыпи из монет. Он как раз извлекал себя из осыпи, когда уловил запашок серы, что принесло дуновением сквозняка откуда-то из верхнего мира. Он смешивался с вонью плоти, с неприятным запахом гниения. Сажа и угольки появились над его головой, словно пирокластическая гроза, излившаяся из какой-то невидимой кальдеры.

Извержение объявило о пробуждении чудовища, твари, простое присутствие которой шокировало саму землю и вызывало у неё дрожь.

У Скальфа не было ни щита, ни оружия, которое могло бы прикончить магическое создание подобное дракону, что нахохлился на самой большой из золотых насыпей. Он был великолепен и ужасающ, страх и изумление воевали в разуме кователя рун, когда он увидел древнее существо. Закрывшись крыльями, чудовище обнимало когтями горы сокровищ и венчало вершину златых насыпей в лучезарном великолепии, слегка неуклюжее, несмотря на размер и очевидное величие.

Алая чешуя покрывала его мускулистый торс. Брюхо было мягче и бледнее, как свернувшееся молоко, но его кожа всё равно могла выдержать удар любого обычного клинка или пики. На змеевидной шее выделялись выгибающие позвонки размером с две длины эльфийского копья и столь же толстые. Его морда была вытянутой, окружённой зазубренными шипами и сочилась дымом и сернистым ихором.

Но даже когда он развернул свои могучие крылья — мембрана, образующая их, была столь же прочной, как кольчуга, и во много раз более упругой — именно глаза твари, уставившиеся на него, были тем, что приковало к себе взгляд Скальфа. Это были нефритовые зелёные щёлки холодного льда, безжалостные и злобные. Когда создание испустило сотрясший пещеру ревущий вызов, Скальф понял, что дракон был голоден, и что именно ему предстояло стать закуской.

Скальф посмотрел на небольшой кузнечный молот, что всё ещё был заправлен за пояс. Его боёк почернел от усилий, предпринятых Скальфом ещё в кузне учителя. Те мелкие заботы, казалось, обуревали его эпохи назад.

Сражаться было неразумно. Стоять — означало умереть, поэтому — Скальф побежал.

Возвещённый резким вдохом зверя, перед кователем рун пронёсся столб пламени, и он развернулся. Пенящееся пламя вновь подрезало его, и он резко остановился. Расплавленный металл окружил его, словно позолоченная лагуна, в которой он был единственным островом. Щупальца пламени мерцали в сверкающем расплавленном золоте, облизывая носки его сапог.