Читаем без скачивания Delirium/Делириум - Лорен Оливер

Я рассказала Алексу о своём рабочем расписании, и мы договорились встретиться на Бэк Коув сразу же после окончания моей смены, в шесть часов. Клянусь, в жизни ещё время не тянулось так медленно! Похоже, что каждой секунде необходимо как следует наподдавать под зад, чтобы она уступила место следующей. Было бы не плохо, если бы стрелки на часах хоть немножко поторопились, но, похоже, они решили надо мной как следует поизмываться и еле-еле подползают к полудню. Тупо слежу глазами за покупательницей, которая стоит в узком проходе между рядами с (якобы) свежими овощами и ковыряется в носу. Смотрю на часы. Опять смотрю на покупательницу. Снова на часы — секундная стрелка не двинулась с места. Во мне поднимается страх, что время вообще остановилось, и эта бабища навсегда застыла перед лотком с вялым салатом, глубоко зарывшись мизинцем в правую ноздрю.

В полдень у меня пятнадцатиминутный перерыв. Я выхожу из магазина, присаживаюсь на порог и запихиваю в себя сэндвич, хотя есть совершенно не хочется. Волнение в предвкушении встречи с Алексом напрочь отбивает всякий аппетит. Ещё один симптом deliria.

Да хоть сто симптомов! Давайте все сюда!

В час Джед начинает переставлять товары на полках, а я всё ещё сижу за кассой. Ужасно жарко. Муха, которую угораздило залететь в магазин, зудит, описывая бесконечные круги, и то и дело стукается о полки, висящие у меня над головой — там мы храним сигареты, бутылки с Милантой[20] и всякое такое. Жужжание мухи, негромкое гудение маленького вентилятора за моей спиной и изнуряющая жара нагоняют сон. Была б моя воля — опустила бы голову на прилавок и погрузилась в сладкие-сладкие сны. Мне снился бы сарайчик в лесу, Алекс, его сильные руки, прижимающие меня к груди, и голос, шепчущий: «Я покажу тебе»...

Над входной дверью звякает колокольчик, и выдёргивает меня из страны грёз.

Дверь распахивается, и в магазин, засунув руки в карманы потёртых шорт, с волосами, торчащими во все стороны, словно и вправду сделаны из листьев и прутиков, входит Алекс.

Я едва не падаю с табурета.

Он искоса стреляет в меня лукавой улыбкой и начинает неспешно прогуливаться по проходам между стеллажами, время от времени снимая с полок то одно, то другое, как, например, упаковку хрустиков из свиной корочки или банку с абсолютно отвратительным супом из цветной капусты. При этом он испускает томные стоны: «М-м-м, какая вкуснятина!» — так что я еле сдерживаюсь, чтобы не разоржаться в полный голос. В одном месте ему приходится протискиваться мимо Джеда — проходы между стеллажами довольно узки, а комплекция у Джеда весьма солидная — и когда управляющий скользит по Алексу ничего не выражающим взглядом, меня охватывает трепет ликования. Он не знает! Он не знает, что я всё ещё ощущаю вкус губ Алекса на своих губах, всё ещё помню его руки, ласкающие мои плечи...

Впервые в жизни я сделала что-то по собственному выбору и ради себя самой, а не потому, что кто-то меня убедил или заставил. Алекс бродит по магазину, и мне кажется, что от него ко мне натянута тугая невидимая нить. От этой мысли во мне растёт ощущение собственной силы и власти. Такого со мной никогда ещё не было.

Наконец, Алекс нарисовывается у кассы с упаковкой жевательной резинки, пакетиком чипсов и банкой рутбира[21].

— Ещё что-нибудь? — спрашиваю я, вовсю стараясь, чтобы голос звучал ровно и спокойно, и ощущаю при этом, как начинают пламенеть щёки. У него сегодня совершенно потрясающие глаза — сияют, как чистое золото.

— Это всё.

Я дрожащими пальцами пробиваю сумму. Умираю от желания сказать ему что-нибудь ещё, но я боюсь — а вдруг Джед услышит? В этот момент входит другой покупатель — пожилой мужик, весьма смахивающий на регулятора, и мне ничего не остаётся, как отсчитывать сдачу так дотошно и медленно, насколько возможно, стараясь подольше удержать Алекса около себя.

Но как долго можно отсчитывать сдачу с пяти долларов? В конце концов мне приходится закончить свою возню, и в тот момент, когда я опускаю купюры на его ладонь, наши руки соприкасаются, и меня словно током бьёт. Так и хочется схватить его, притянуть к себе и поцеловать — прямо здесь, на глазах у всех.

— Желаю вам приятно провести день. — Голос у меня придушенный, срывается на писк. Да и то сказать — странно, что я вообще могу что-то произнести.

— О да, день будет приятный! — Он снова стреляет в меня своей необыкновенной улыбкой и пятится к двери. И, добавив: — Я собираюсь на Бэк Коув, — поворачивается и выходит.

Я пытаюсь проводить его взглядом, но солнце бьёт мне прямо в глаза, и как только Алекс оказывается на улице, он немедленно превращается в расплывчатую, неясную тень, растворяющуюся в ярком сиянии дня.

Этого я вынести не могу. Мысль о том, что он сейчас уйдёт и между нами пролягут десятки улиц, выводит меня из себя. Ведь до нашей встречи тогда останется ещё целых пять часов! Я не доживу. И не успев подумать о том, что делаю, я слетаю со стула и обегаю прилавок, на ходу сдёргивая с себя фартук, в который облачилась, когда возилась с протекающим морозильником.

— Джед, посиди на кассе минуточку, а?

Он озадаченно моргает.

— А ты куда?

— За покупателем, — говорю я. — Неправильно посчитала сдачу.

— Но... — тягуче заводит Джед, но я его уже не слушаю, и так ясно, что он скажет: «Но ты же считала сдачу добрых пять минут!» Ну и чёрт с ним. Пусть Джед думает, что я тупая. Переживу как-нибудь.

Алекс приостановился на углу, пережидая, пока мимо прогромыхает грузовик.

— Эй! — кричу я. Он оборачивается. Женщина с коляской, идущая по другой стороне улицы, останавливается, закрывается рукой от солнца и следит за мной. Я тороплюсь изо всех сил, но из-за боли в ноге могу только хромать. Взгляд этой женщины словно колет меня тысячей иголок по всему телу.

— Я вам неправильно сдачу отсчитала! — кричу я, хотя подошла уже так близко, что вполне можно было бы разговаривать нормальным тоном. Может, теперь эта баба отстанет? Но нет — она продолжает сверлить нас взглядом.

— Зачем ты пришёл?! — шепчу я и притворяюсь, будто сую что-то ему в руку. — Мы же договорились встретиться позже!

Он ныряет рукой в карман, сходу подыгрывая мне, и шепчет в ответ:

— Не было сил ждать!

Алекс с укоризненным видом машет пальцем перед моим носом, словно устраивает мне головомойку, но его голос нежен и мягок. Опять у меня такое чувство, будто всё вокруг ненастоящее: солнце, дома, женщина на той стороне улицы — всё нереальное, как во сне.

— Тут за углом, в проулке — голубая дверь, — шепчу я, почтительно пятясь и поднимая руки в извиняющемся жесте. — Приходи туда через пять минут. Постучись четыре раза. — Потом добавляю погромче: — Слушайте, ну я же не нарочно! Я же уже извинилась...