Читаем без скачивания Колокола тревог - Анатолий Терещенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если такие факты в действительности имели место, то российско-украинская военная делегация горячо протестует против нарушения основных законов и обычаев, установленных международным правом. и требует довести об этом до сведения польского правительства и строго расследовать упомянутый случай с привлечением виновных к законной ответственности….»
А вот как описывал условия жизни польского лагеря в Дембе его узник Витольд Козеровский:
«На огромной площади, огороженной сетью проволочных заграждений и охраняемой днем и ночью цепью солдат, было построено несколько рядов дощатых, низких бараков. Каждый барак, в свою очередь, был обнесен проволочным заграждением, как клетки для зверей в зоопарке. В каждом бараке находилось примерно 300 человек».
Общее количество интернированных было около шести — семи тысяч человек.
В приказе командования Литовско-Белорусского фронта № 16 от 25 марта 1920 года говорилось, что войска под командованием В. Сикорского разгромили на Полесье 139-ю, 169-ю и 160-ю бригады Красной армии, захватили населенные пункты: Калинковичи, Мозырь, Ельск, Шацилки и взяли более 1 000 пленных. Они были помещены в бараки и на не оборудованных, для содержания людей сборных пунктах.
Заместитель начальника санитарной службы фронта майор Б. Хакбейл так описывал условия содержания военнопленных в лагере:
«Лагерь пленных при сборной станции для пленных — это был настоящий застенок. Никто об этих несчастных не заботился, поэтому ничего удивительного в том, что человек немытый, раздетый, плохо кормленный и размещенный в неподходящих условиях в результате инфекции был обречен только на смерть».
* * *Бежавшие из плена красноармейцы давали нашим следственным работниками показания со страшными картинами издевательств со стороны польской военной администрации.
Валуев В.В.:
«18 августа мы, около 1000 человек, попали в плен под городом Новоминском…Из нашего состава выбрали коммунистов, командный состав, комиссаров и евреев, причем тут же на глазах всех красноармейцев один комиссар-еврей был избит и потом тут же расстрелян.
У нас отобрали обмундирование, кто сразу не исполнял приказания легионеров, тот был избит до смерти, когда падал без чувств, тогда легионеры силой стаскивали у побитых красноармейцев сапоги и обмундирование. После этого мы были отправлены в лагерь Ту-холь.
Там лежали раненые, не перевязанные по целым неделям, на ранах завелись черви. Много раненых умирало, каждый день хоронили по 30–35 человек…По лагерю искали коммунистов, которых отправляли неизвестно куда…»
Кузнецов И.Г.:
«В плен я попал 25 августа 1920 года, после чего я был арестован польскими легионерами…При аресте у меня отобрали сапоги, шинель…По дороге из штаба дивизии мне удалось бежать…»
Зозулин П.И.:
«В плен я попал 18 августа 1920 года…После чего меня раздели, отобрали сапоги, шинель, шаровары, фуражку, 3000 рублей денег, 1 рубль серебром, ударили несколько раз прикладом и после отправили в штаб 4-го Познанского полка…»
Кононов И.И.:
«Около города Гродно, число не помню, наш 498-й и 499-й полки попали в плен к полякам. После разоружения у нас всех отобрали обмундирование, деньги, личные документы и даже сняли с нас белье. Взамен отобранного обмундирования выдали старую рваную одежду. При допросе поляки спрашивали коммунистов и комиссаров, но мы никого не выдали, причем поляки нас избивали плетками и прикладами…
В лагере я пробыл полтора месяца, и за это время меня избивали двадцать раз польские легионеры. Не мог я больше перенести побоев и решил бежать…»
В одном из секретных докладов польской контрразведки, подготовленном для доклада «наверх» в октябре 1920 года о положении советских военнопленных говорилось:
«Беззаконие, царящее там, сводит на нет усилия польской антибольшевистской пропаганды в Красной армии. Все это может оказать негативное влияние на ход войны и на будущее польско-российских отношений…
В лагере царят невыносимые санитарные условия: грязные пленные дурно пахнут, но их дезинфекция практически невозможна, поскольку, с одной стороны, нет стиральных средств, а с другой — одежда узников настолько ветхая, что она не выдержит стирки. Так как нет дров, на сто человек дается 8-10 ведер теплой воды для мытья. Большинство пленных — голые люди. Те, кто может, идут в 6 утра на работу в одном белье, в том числе и в зимние месяцы. Рацион не дает им возможности умереть от голода, но пищи явно не хватает…»
Этот документ о состоянии пленных красноармейцев в концлагерях Польши периода 1919–1920 годов нашел в советских архивах беспристрастный польский исследователь Збигнев Карпус.
9 сентября 1921 года нарком иностранных дел РСФСР Чичерин, после анализа всех материалов в отношении советских военнопленных, был вынужден направить польскому руководству ноту, в которой обвинил варшавские власти в том, что в аду польских концлагерей только за один год бесследно исчезло около 60 000 человек.
Но правдивого ответа из Варшавы не последовало. Польское руководство имело в виду тезис, что победителя никто не спросит, правду он говорит или нет. Эти слова скоро возьмет на вооружение и Гитлер, применив их при объяснении причин нападения на Польшу 1 сентября 1939 года.
* * *Политика неприязни ко всему российскому со стороны польского руководства набирала обороты в ходе войны. Так будущий глава польского правительства, генерал Сикорский приказывал подчиненным, массово уничтожать российских пленных под надуманными предлогами, дабы «…не тратиться на дармоедов». Это по его приказу были расстреляны из пулеметов 300 изможденных советских военнопленных.
Другой польский генерал Пясецкий пошел еще дальше. Он заставил нижестоящих командиров смелее действовать при пленении: «…не брать живыми в плен красноармейцев». Его солдаты ходили по полям сражений и достреливали больных и раненных наших воинов. Особым издевательствам подвергались члены партии, евреи, латыши или заподозренные в принадлежности к ним. Пленных красно-армейцев-немцев вообще расстреливали на месте. Женщин, оказавшихся в лагерях, часто насиловала польская солдатня.
В заключительной фазе войны, в августе-октябре 1920 года в польской армии насаждалась еще одна практика, когда нельзя было пристрелить русского: его оставляли на поле боя без оказания медицинской помощи. В любых войнах раненых солдат противника всегда подбирали специальные команды.
Так поляки экономили патроны!
Но и при этом о них сообщали в сводках, как взятых в плен. Так в рапорте командования 14-й пехотной дивизии командованию 4-й армии за время боев в районе от Брест-Литовска до Барановичей было взято в плен более 5000 советских военнослужащих, оставили на поле боя убитыми, а также ранеными и больными, не способными передвигаться, до 40 % от названного числа. Оставление на произвол судьбы раненых солдат противника представляло собой грубое нарушение Женевской конвенции от 6 июля 1906 года о больных и раненых солдатах. Статья 1-я этой конвенции гласила:
«Больные и раненые воины, а равно и другие прикомандированные к армии лица пользуются со стороны военной власти, в руках которой они находятся, покровительством и уходом без различия подданства».
Вот почему судьба многих пленных, с которыми по тем или иным причинам не захотели «возиться» польские военные власти, была незавидной, что и привело, в конечном счете, к массовой фальсификации и разным не стыковкам в цифрах пленных и пропавших без вести или погибших.
Преступную, явно антироссийскую роль, как прямой призыв к истреблению, оказавшихся в польском тылу красноармейцев, сыграло обращение главы польского государства и верховного главнокомандующего Ю. Пилсудского «К польскому народу». В нем он в частности говорил:
«Разгромленные и отрезанные большевистские банды еще блуждают и скрываются в лесах, грабя и расхищая имущество жителей. Польский народ! Встань плечом к плечу на борьбу с бегущим врагом. Пусть ни один агрессор не уйдет с польской земли!
За погибших при защите Родины отцов и братьев пусть твои карающие кулаки, вооруженные вилами, косами и цепами, обрушатся на плечи большевиков. Захваченных живыми отдавайте в руки ближайших военных или гражданских властей.
Пусть отступающий враг не имеет ни минуты отдыха, пусть его со всех сторон ждут смерть и неволя! Польский народ! К оружию!»
