Читаем без скачивания Я не Поттер! - Марина Броницкая

Достали вы меня, как же вы меня достали! Всё, прекращаем этот балаган!

Спустя десять минут я ворвался в гостиную Слизерина, вихрем пронесся мимо кучки девчонок, рассматривающих чей‑то фотоальбом, и вбежал в спальню приятеля, запыхавшийся и злой.

— Да я это… просто посмотрел! Я никому не скажу! Или скажу? — Драко готов был действовать согласно моим интересам, и это приятно, но сейчас не до него.

— Ай! — я в сердцах махнул на приятеля рукой и повернулся к Рону, но увидев, чем сейчас занят рыжий, забыл, что и сказать хотел. — Это ты мои пирожки ешь?!

— Они не тфои, они фкольные… — с набитым ртом промычал Рон.

Стало обидно. Мелочь, конечно, но до недавнего времени Драко делился со мной всем и всегда. Он даже оставлял мне свое любимое жаркое из утки, если я вдруг опаздывал к ним на обед!

— Да ну вас! — я вновь махнул рукой, но уже ни на кого‑то конкретного, а так, на пирожки, наверное… — Ты говорил, твой брат в Румынии с драконами работает?

— Говорил! У меня брат знаешь какой? О–го–го какой! — Уизли распирало от гордости за родственника, который, как я знал, единственный поздравил младшего брата с распределением и пожелал найти свой путь, каким бы он ни был. За одно это я готов был простить этому Чарли его фамилию. Нет, не в благодарность за счастье Рона, а просто за редкое качество — принимать жизнь такой, какая она есть.

— Вызывай!

— Чарли?

— Нет, драконов! — я чуть не взорвался от злости. — Ну разумеется Чарли! Будем ему Норберта отдавать, а то я больше не могу бегать…

Рон продолжал сыпать вопросами.

— Куда бегать?

— К Норберту!

— А кто он?

— Дракон! — меня всего перекосило, я чувствовал что краснел, зеленел, и бледнел, причем почти одновременно.

— А зачем отдавать?.. — совсем тихо поинтересовался Уизли и втянул голову в плечи.

— Чтобы Хагрида спасти, чтобы Норберта спасти, чтобы родственничку твоему понравиться, чтобы гриффиндорцев порадовать своей дружбой… верно?

Я уставился на Драко, словно в первый раз видел. Вообще‑то я просто устал бегать, правда. Меня уже дергало от одного вида круглой хижины на холме! Я устал! Однако приятель думал по–другому. Не уверен, что мне понравились его мысли. Стало немножко не по себе. Однако огромные серые глаза Малфоя смотрели на меня честно и открыто, и даже моргали как‑то незаметно.

— Верно…

— Ух ты, классно притворяешься!

— Ага…

Письмо мы написали, пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись. Но только выйдя в коридор подземелья, я остановился и обернулся на вход. Тот же черный камень, голая стена, тот же Пивз, играющий в теннис с этой самой стеной перед своим дежурством, что же изменилось? Я оглядывался по сторонам, но кроме полтергейста и непроглядной темноты ничего не привлекло моего внимания. Разве только Флитвик хлопнул дверью и покинул отцовский кабинет, леветируя перед собой стопку учебных планов, отчего споткнулся о выступ ступеньки и ругнулся, так меня и не заметив. В глазах защипало, захотелось завыть на пустоту вокруг! Эта тишина и гулкие удары мячика о стену, эхом отдающиеся в висках — все, что я слышал. Почудилось, что и сердце замерло, чтобы не мешать. Драко не похож сам на себя. Он думает, как Драко, говорит, как Драко, дружит, как Драко… но он не Драко!

— Это пройдет… — жуткий хрип эхом разнесся по пустому коридору, и я быстро обернулся. Позади, спиной ко мне, стоял Квирелл. — Драко поймет, нужные люди поймут… но Гарри, что важнее — друг или ты сам?

— Сам… — честно ответил я.

— Верно, не нужны тебе друзья. То умоляют, то недовольны тем, что вымолили, лгут они, к тому же еще и… предают. Всегда предают, помни! Однако тебе понадобятся единомышленники, как без них, но это со временем, со временем… Иди за мной!

Я покорно пошел следом, отказать Волдеморту невозможно. Ну не пожалуешься же ему на пустой желудок и плохое настроение?!

По пути, встречая кого‑то, Квирелл, сильно осунувшийся за последний месяц, начинал глупо хихикать и громко рассказывать, как блестяще он одолел в Албании одного ужасного вампира, затем другого, потом еще одного… Пока мы шли, у меня сложилось впечатление, что профессор уничтожил весь вампирский род навеки вечные!

Проходя мимо совершенно пустой стены на восьмом этаже, Темный Лорд приказал:

— Заткнись! — и Квирелл замолк, прежде испуганно охнув. — Соболезную твоим ученикам, ты умерщвляешь их разум, безмозглый тупица… Гарольд?

Я шагнул немного назад, поближе к затылку профессора.

— Я здесь.

— Заходи.

— Куда?!

— Сюда, молодой человек, сюда… Эта комната откроет тебе свои тайны и скроет в себе все то, что ты захочешь скрыть. Я сам… прятался в ней когда‑то.

— От кого?

Из‑под тюрбана раздались неприятные булькающие звуки — Волдеморт смеялся.

— Да как и ты — от себя!..

Квирелл, движимый неслышным мне приказом, пошел прочь, сгорбленный и вялый, а я остался стоять перед ровной стеной. Что мне с ней делать? Головой пробить, что ли?!

— Ой… — этими незамысловатыми буквами я выразил свое впечатление, увидев на месте ровной стены высоченную кованую дверь с огромным засовом. Такие только в книжках про Азкабан можно увидеть!

Посопев и покряхтев где‑то с минуту, я все же приподнял тяжеленный чугунный брус вверх и освободил задвижку. Осмотревшись по сторонам, протиснулся внутрь и…

— А–а-а!.. — это было уже не впечатление, это был самый настоящий испуг.

Я оказался на маленьком камушке посреди бушующего океана. Да, на нем стоял столик с едой, кувшин с каким‑то напитком, маленький стульчик и вокруг не наблюдалось Хогвартса, вокруг вообще ничего не наблюдалось! Но я не прельстился такой свободой и едой, и выскочил из помещения в один миг, распахнув дверь с такой силой и скоростью, будто она картонная. Не понадобилось и Аллохоморы через букву «у»!

Потоптавшись у странной стены, я дотянул до ночного обхода Филча, и лишь после обмена любезностями с завхозом, решился вновь открыть дверь, которую Аргус даже не заметил. Для него она была невидима!

На этот раз я вначале протиснул в щель свой нос, и лишь затем, не унюхав соленых запахов океана, вошел туда сам и уже полностью.

Обычная комната: с оббитым серой парчой диваном на гнутых ножках в центре, шикарным письменным столиком из красного дерева, большим зеркалом в серебряной раме и зарешеченным окошком на дальней стенке, в котором, на безопасном от меня расстоянии, шумно ударялись о каменистый берег волны того самого океана. Вся обстановка была явно не новой, над ней хорошо потрудилось время, но и патина на серебре, и потертости мягкой мебели, и давно не знавший воска коричневый от грязи паркет создавали ощущение обжитости помещения.