Читаем без скачивания Днепровский вал - Влад Савин

Я не имел чести знать Александра Ивановича Маринеско. Но могу поверить написанному про него, потому что среди моих знакомых еще в той жизни, в двадцать первом веке, был такой самородок, золотые руки, шукшинский ум, отличный человек, когда трезвый — и хуже зверя, если напьется. Умер в сорок девять от нее же, проклятой. И одна лишь надежда, что теперь Маринеско пропасть не дадут, мы же передали «кто есть кто» в том числе и на флоте, и что интересно, и Сталин, и Кузнецов нашего «подводника номер один» запомнили, уточняли что-то про него. Интересно, сейчас умеют от пристрастия к спиртному лечить — хоть химией, хоть гипнозом?

Такой вот наш фронт работ — новые торпеды, и новая тактика. Поскольку «Воронеж» временно прикован к стенке, на полигон выходили на Щ-422, не я, Буров со своими, вернулись довольные. Хотя говорят, нам достались торпеды из опытной партии, буквально ручной сборки и соответствующего качества, а вот теперь пошла серия, и сразу началось… Тридцать процентов, какие-то неполадки или полный отказ, у нас ведь не было такого? А что с «японцами» будет, это как мне сказали, непорядок, что у вас главный калибр пустует, и кто надо озадачили кого надо сделать аналог знаменитых «длинных копий», но калибром не шестьдесят а шестьдесят пять и с наведением по кильватеру, тем более что какая-то информация по ним на компах нашлась. Выйдет что-то адской убойности, но у них ведь проблема, пуск на воздухе, после переход на кислород, иначе взорвется сразу, и не дай бог это не отладят… Да и по времени не выйдет уже — разве что в будущей войне, «Айовы» и «Мидуэи» топить? Так года через два-три надеюсь, мы и японцев разобьем, и что-то от них получим?

Готовимся к будущей войне? Когда мы вернулись, так Севмаш не узнали. В иной реальности первый корабль полностью построенный здесь был «бобик» проекта 122, и случилось это уже в сорок четвертом. А сейчас уже работа кипит, правда строят всего лишь десантно-высадочные катера, зато на конвейере, и секционным методом — днище, борта, носовая аппарель, корма с надстройкой, все делается в цехах, на стапеле только сваривается. Могли и по-старому делать, целиком, мелочь же? Так во-первых, не такая уж и мелюзга, три типоразмера, одиннадцать тонн, тридцать и шестьдесят, соответственно рассчитанные на автомобиль-трехтонку, легкий танк или самоходку, и средний танк, или соответственно пехоту, от взвода до роты. А во-вторых ясно, что это лишь школа, отработка технологии, уже сейчас слышал, что следующими будут тральщики-«стотонники», ленинградского проекта, ну а после и до эсминцев с подлодками дойдем, в нашей истории строились тут уже в конце сороковых, а крейсера проект 68-бис, он же «Свердлов», в пятидесятые, а там и атомарины будут… И все это не одним энтузиазмом, очень много оборудования из США прибыло, за золото закупали, ну а немцев крутится как вьетнамцев в позднесоветские времена, или таджиков в российские, правда, больше все ж на постройке чем в цехах. А кораблики, построенные на Севмаше довольно крупной серией уже успели хорошо повоевать, правда пока всего лишь на Днепре и Припяти, ну ничего, и до моря очередь дойдет.

— Чисто все! Мин нет.

Легководолазы закончили работу. Хотя в мины верилось не очень, это лишь в голливудских фильмах подводные пловцы браво тащат на себе полновесную боеголовку на дальнюю дистанцию, по жизни не хватило бы ни сил, ни воздуха в баллонах — но лучше перебдеть чем оказаться беспечным.

— Ох, не празднуйте! — сказал Кириллов — меня вот больше всего волнует, был ли англичанин один? И если нет, то что им стало известно?

— А что им могло быть известно? — ответил Сирый — искали-то химию, ну нет у нас утечек, не повезло. Ну а с радиацией тем более облом, слава богу, разгерметизации первого контура у нас не было, перезагрузки активной зоны тоже. Наведенная может быть чуть-чуть, реактор сейчас на самом минимуме, в стояночном режиме, излучение всего ничего. Навскидку, без компа и справочников, точно сказать не могу — но если надо, сейчас сяду и посчитаю. А еще лучше, зовите Курчатова с командой, пусть так же возьмут пробы и нашими приборами попробуют что-то определить.

— Сейчас организуем — сказал Кириллов — и сразу мне доложите. Ну а я, с вашего позволения, Михаил Петрович, займусь срочными делами. После такого надо на английское корыто поближе посмотреть. А идея насчет подводной охоты на чужих водоплавающих тоже хорошая, а отчего бы нет?

Да, не было печали… Ровно год и один месяц как мы в этом мире оказались, пока удалось тайну хранить не только от немцев, но и от наших заклятых друзей. Хотя дел мы тут наворотили столько, и возни вокруг нас, народу вовлечено, а некоторые и в курсе, что такое тайна уровня ОГВ под кодом «Рассвет»? Очень помогает нашей маскировке бурное расширение и строительство Севмаша, сюда хорошо вписываются и научный отдел, и кораблестроители из Ленинграда — товарищи Курчатов, Доллежаль, Александров и другие светила советской науки официально числятся за заводским КБ и научно-испытательным отделом, ну а что они частенько в Москву ездят, так лишних вопросов здесь задавать категорически не принято, значит так надо! Северодвинск город маленький, не хватало еще, чтобы кто-то задумался, а чего ради доктора-профессора застряли в местной гостинице, где каждый новый человек на виду — другое совсем дело, еще один инженер-каплей в офицерском общежитии, или штатский инженер-конструктор в общежитии заводском. Также, Кириллов рассказывал, взяли весной немецкого шпиона в Полярном, снабженец тыловой, однако как выяснилось, успел передать, что мы в главной базе никакой химии на борт не принимали, и не завозили ее на север, и негде хранить. Так теперь в Северодвинск приходят цистерны с угрожающей маркировкой, под охраной солдат ГБ — на заводе подаются к стенке где мы стоим, выставляется оцепление в полном ОЗК с противогазами наготове, тянут шланги к горловине на нашем борту — ну а что с другого борта сливается обычная аш два о, так это нормально, удаляется замещающий балласт, тот же факт что оба отверстия соединены напрямую, посторонним знать не надо. И песня про девятый отсек стала уже достаточно известной, причем все уверены, что это произошло именно с нами, и Анечка со своей командой работает, распуская слухи нужные и пресекая нежелательные. И допуск иностранцев в Северодвинск заметно сокращен — но никак пока без этого, причем нашими же стараниями: когда расширяли завод, закупая оборудование, пришлось одновременно вложиться и в портовое хозяйство, чтобы легче грузы принимать — и в результате, у нас порт, уже сравнимый по мощности с Архангельском. А конвои идут, в этой реальности в сравнении с иной, нам знакомой, грузооборот по северному маршруту вырос в разы, и пока лето, Белое море свободно ото льда, выходит дешевле и быстрее разгружаться в Архангельске, понятно что и Мурманск без работы не остается, два порта лучше чем один, но и у нас тоже часто выгружают, в основном наших же торгашей, но и иностранцы не такие уже редкие гости. И пропихивать транспорты к причалам, чтобы при этом не демаскировать «Воронеж», та еще задачка!

Примчались научники, взяли образцы воды, и так же быстро отбыли. Несмотря на заверения Сирого, на душе было тревожно. Хотя если искали химию, какая вероятность, что кто-то сообразит проверить дозиметром? И какие сделают выводы, если корабельный атомный реактор был абсолютной фантастикой даже в конце сороковых? Рано нам выходить «из подполья», еще хотя бы год, успеть бы войну завершить, чтоб не мешали. Не нужен нам сейчас «вариант Бис»!

И сколько еще будут эти самки собаки, проклятые империалисты, не давать мирным советским людям заниматься созидательным трудом?

— Отчего же мирным? — спрашивает Анечка — война же.

— Будущее вспомнил — отвечаю — когда там всюду лозунги висели, «Миру мир», «Мы мирные люди». Ну а в разговорах звучало часто, лишь бы не было войны.

— А если не может быть мира? — серьезно произносит Анечка — представьте, Михаил Петрович, если бы Гитлер у нас сейчас мира попросил? Чтобы отдохнуть и снова напасть, ошибки исправив. Ваш же урок показал, что не можем мы мирно ужиться с мировым капиталом. А это ведь страшно, когда против нас война идет, а мы боимся это заметить, и ведем себя, будто мир.

— А после следующей войны жизнь бы на планете осталась? — спрашиваю я — неохота все ж проверять, насколько ученые правы насчет «ядерной зимы».

— Так ведь не одним оружием воюют. Англичане, в отличие от нас, говорят еще и «торговая война», «финансовая война», «таможенная война», а то что мы называем войной, у них, только не смейтесь, «военная война», «war war», я все же, Михаил Петрович, два курса в инъязе отучиться успела. И там, в вашем будущем, против вас вели именно такие войны, «невоенные», а вы думали, что раз не стреляют, то войны никакой нет, и позиции сдавали. А Ленин говорил, одной обороной победить нельзя. А вы не боролись, не старались доказать, что вы самые лучшие, первые во всем, ну так же нельзя!