Читаем без скачивания Овернский клирик - Андрей Валентинов

Высокое Небо! Я уже слыхал эти слова.

– Брат Эльфрик! Вы грешны потому, что были логрским… дэргским колдуном?

– Да, – белый капюшон вновь колыхнулся. – Я был гармэ – верховным жрецом всех дэргов. Но Христос вовремя остановил меня. Жаль, что не все дэрги слушают Его.

– Отец Эльфрик, – заторопился я. – Здесь, в Памье, жила семья логров… дэргов… Они…

– Не надо… – призрачная ладонь, сквозь которую просвечивал лунный свет, поднялась вверх. – Я уже окончил счеты с этим миром. Уверен, вы разберетесь во всем сами, брат. Я сделал что мог.

– Сделали?

Вспомнилась наша последняя встреча, его пальцы, касавшиеся моих век. Господи, как же я не догадался!

– Я открыл вам глаза. Теперь вы видите так, как дэрг, и вам не страшны призраки. Я начертал на вашей груди знак высшей власти – он невидим, но любой дэрг почувствует его.

– Меня… – я с трудом перевел дух. – Они меня боятся! Даже защищаются крестом! Смех – тихий, еле слышный.

– Конечно! Представьте, что на вашем пути повстречался некий монах со сверкающим нимбом. Даже нет! Многие дэрги – добрые христиане, и вы им видитесь несколько иначе.

– С рогами и копытами? – Я невольно вздрогнул, вспомнив рогатую маску де Лоза. «Одного поля ягоды…»

– Не совсем так, брат Гильом. Скорее это то же самое, как если б вам встретился Аполлон или даже Юпитер с его молниями. Извините за стариковскую шутку, но, надеюсь, она вам помогла… Мне пора, я слышу шаги отца Сугерия.

– Погодите! – я вскочил, чувствуя, как много еще надо узнать. – Дэрги владеют страшными заклинаниями! Они вызывают огонь…

– Да. Но не все. Скоро уйдут последние.

Голос начал медленно стихать, белый силуэт дрогнул.

– Прощайте…

– Отец Эльфрик!

Я вздрогнул от собственного голоса – вокруг было пусто, лишь равнодушный лунный свет заливал мертвые камни. Я перекрестился и начал негромко читать молитву. Господи, прости мне неверие мое! Я не верил в праведников, я не верил даже в чудеса, хотя Тот, Кто пришел на землю, Сам засвидетельствовал это…

Мраморный лик Эскулапа равнодушно улыбался, и мне вдруг представилось другое лицо, столь же красивое, но покрытое густым южным загаром, а усмешка на нем была ироничной и немного презрительной. «Вы же сами видели, брат Гильом! Ну, признайтесь, Овернский Клирик, вы были не правы…»

Да, Ваше Высокопреосвященство, я был не прав, когда спорил с вами. Не прав, когда писал об Иринее. Легко скрывать за вежливыми и почтительными оборотами насмешку над Святым, который испугался. А ведь Ириней знал! Знал – и предупреждал, что не все творящееся в мире от Бога! Есть другие Силы, могущие творить чудеса и диктовать людям свою волю. Ириней спорил с дэргами, он писал об их заклинаниях, способных разрушать горы и сотрясать землю. Писал об оборотнях, о нелюдях… Я не верил и посмеивался над Святым, видевшим всюду козни Врага. Мы не оставляли Дьяволу шанса. Для нас, тех, кто собирался в Болонье много лет назад, Враг был в крайнем случае небесным инквизитором, выполняющим Высшую волю. Все прочее – лишь суеверия, выдумки темного мужичья…

Но я видел! Чьею волей творят чудеса дэрги? Кто они? А если все это не от Бога, что делать? Орсини опасается удара в спину, когда крестоносцы уйдут в Святую Землю. Значит, костры?..

Наверное, я просидел долго, очень долго среди высокой травы и старых обветренных камней. Луна успела подняться в зенит и теперь начинала нехотя ползти к горизонту. Я не чувствовал холода. В висках гулко отдавался пульс, и в такт ему кто-то невидимый повторял раз за разом: «Дэрги… дэрги… дэрги…»

…Резкий свист. Еще не понимая, не успев сообразить, я вскочил, рука привычно ухватила нехитрое разбойничье оружие. Как же я забыл? А если это латники?

Я обернулся и понял – гости.

Первым шел де Гарай. Вид у народного заступника был весьма странный. Шел он как-то неуверенно, держа руки отчего-то за спиной. А сзади…

Брат Петр шествовал, величественно опираясь на свой «посох». Вид у него был важный, почти торжественный. Рядом шел некто в темном плаще с капюшоном – невысокий, тоже знакомый. Алсельм? Но я уже понял – кто-то другой, хотя тоже известный.

– Отец Гильом! Отец Гильом! – голос разбойника звучал растерянно, почти жалобно. Я присмотрелся и невольно хмыкнул.

Руки де Гарая были связаны, а сам он шел, как мул на привязи, причем веревку держала крепкая длань нормандца.

– Вы все в порядке? – озабоченно поинтересовался Пьер, подходя и толкая незадачливого народного героя на ближайший камень. – Я себя волновать… А ты сидеть!

Последнее явно относилось к де Гараю. Тот покорно кивнул и присел на камень, испуганно поглядывая на своих спутников.

– Не «вы», а «у вас». Не «себя волновать», а «волноваться», – вздохнул я. – Здравствуй, брат Петр! У меня все в порядке.

– А чего он говорить, что мы с вами больше не читать «Светильник»? – «посох» угрожающе дрогнул. – Чего-почему не читать? Я ему показать!

– Мир вам, святой отец! – Анжела – Анжела?! – сбросила с головы капюшон и тоже присела на камень. – Какое странное место!

– Мир вам, брат Октавий, – кивнул я. – Место действительно странное. А теперь рассказывайте.

– Я нашел брата Педро, – зачастил разбойник. – Но он напал на меня, он связал…

Ручища нормандца бесцеремонно схватила народного героя за воротник, и тот испуганно умолк.

– Отец Гильом! Я молить, чтобы вы нашлись. Я искать вас. Меня ловить, но я все равно искать. Вы должны сказать, что мне делать.

– Они схватили Ансельма, – тихо проговорила девушка. – Завтра его хотят казнить.

– Что?!

Еще не веря, я опустился на холодный камень. Нет, не может быть! Почему-то казалось, что Ансельм им не по зубам…

– Когда вас схватить, мы с братом Ансельмом уходить, как вы и велеть. Потом огонь гореть… горел, мы видеть… брат Ансельм меня не слушать, он близко подходить к де Лозу. Он подходить к его дому…

– Сегодня в Памье объявлено, что Ансельм признался, будто он – пособник демонов, – добавила Анжела. – Завтра в полдень его должны сжечь на рыночной площади. Это у вас, кажется, называется Акт Веры…

«У вас» прозвучало недвусмысленно, но не время выяснять нюансы. Вот, значит, что задумал де Лоз! Вот почему меня не убили сразу. Они ждали, признается ли Ансельм!

– Его пытали, – совсем тихо сказала девушка. – Его очень сильно пытали, отец Гильом. Поэтому он и признался.

– Да, конечно…

Парень не выдержал – как и любой на его месте. Утром де Лоз узнал об этом и велел прикончить меня. Непонятно лишь, почему им нужен именно Ансельм. Хотя со мной Его Преосвященству пришлось бы повозиться, а он спешит. Наверное, половина Памье надела траур. Нужна жертва, нужен козел отпущения.

– Брата Ансельма много людей охранять, – вздохнул нормандец. – Мне их не побить. Брат Ансельм мне грамоту важную передавать, но чего с ней делать, я не знать… не знаю.

Я тоже не знал. Свиток, полученный от Орсини, сейчас бесполезен. В том-то и затея – объявить посланцев кардинала слугами Врага. Де Лоз хитер…

– Развяжите меня, святые отцы! – воззвал забытый всеми де Гарай. – Отец Гильом, мы так с вами не договаривались!

– А ну молчать, душегуб! – цыкнул Пьер, и защитник сирот немедленно умолк.

– Развяжите его, брат Петр, – велел я. – Он не убежит.

Разбойник долго растирал руки, жалуясь, что узел слишком тугой. Я терпеливо ждал. Кажется, де Гарай вполне созрел.

– Сын мой, вы честно выполнили обещанное. Вам положена награда.

– А?! – народный заступник дернулся, затем облегченно вздохнул: – Да-да! Я все сделал, как велели.

– Здесь, – я достал из рукава доверенность, – золото. Очень много золота. Я могу получить сто ливров. Или тысячу. Или больше.

Рот де Гарая открылся, глаза с вожделением глядели на пергамент.

– Кое-что из этого перепадет вам, сын мой, ибо поистине вы печальник за народ, заступник за вдов и сирот, друг всех угнетенных…

– Да мошенник он есть! – не выдержал простая душа Пьер. – Его пороть на площади надо!

Де Гарай дернулся, вероятно, вспомнив внушение, полученное не без помощи свежих прутьев, но глаза его по-прежнему глядели на пергамент.

– Завтра, за час до полудня, вы, сын мой, приведете своих храбрых доумков на рыночную площадь. С оружием. Смешаетесь с толпой. Я тоже буду там, и вы, сын мой, меня найдете. Это ясно?

Разбойник сглотнул, затем покосился на Пьера.

– Да, конечно… Но… Отец Гильом, там будут стражники. У них тоже оружие!

Трудно говорить с народными героями! Трудно – но все же возможно. Если разгадать их героическую душу.

– Золото, – я пошевелил пергаментом. – Очень много золота!

– Я не наемник! – запоздало пискнул де Гарай. – Я – защитник народа!

– И весь народ будет слагать песни о вольном стрелке Роберто де Гарае и его отважных парнях, которые спасли невинного человека от костра и покарали жадного и жестокого епископа… А чья-то дочка получит приданое.