Читаем без скачивания Царь Алексей Михайлович - Александр Боханов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Положение православных, сохранивших преданность своей исконной Вере, было катастрофическим, так как они после Брестской унии были поставлены вне закона. Римские папы и их «преданные дети» — польские короли — прилагали огромные усилия для окатоличивания православных, которых они уничижительно называли «схизматиками» («отщепенцами»). В феврале 1624 года Папа (1623–1644) Урбан VIII наставлял «Короля Польского и Великого князя Литовского» Сигизмунда III (1566–1632, Король с 1587 года).
«Враги наши не спят; день и ночь отец вражды плевелы сеет, дабы в вертограде церковном тернии произрастали, вместо пшеницы. Следует и нам с не меньшим прилежанием исторгать ядовитые корни и обрезать бесплодные ветви. Иначе все страны заглохнут, и те из них, которые должны быть раем Господним, станут рассадником ядовитых растений и пастбищами драконов. Как легко это может случиться в России — научают настоящие бедствия. Непримиримый враг католической религии — ересь схизматическая, чудовище нечестивых догматов вторгается в соседние провинции… Встань, о Царь, знаменитый поражением турок и ненавистью нечестивых! Прими оружие и щит и, если общее благо требует, мечом и огнем истребляй эту язву»[342].
В современных условиях подобное заявление можно квалифицировать как призыв к конфессиональному геноциду, и по этой причине привлекать «непогрешимого» к международному суду. Однако в политологическом лексиконе XVII века подобное понятие отсутствовало, да и никаких международных судебных инстанций тогда не существовало…
Ненависть к неугодным, так называемого римского «викария» (наместника) Иисуса Христа не знала предела. Он не просто проклинал православных, но и призывал истреблять их без всяких колебаний. Причем это происходило в тот исторический период, когда «верных чад» папского престола гнали и уничтожали в странах Западной, Северной и Центральной Европы, где возобладала Реформация. В этой связи в Риме страшно негодовали и посылали проклятия по адресу протестантов всех мастей за «нечеловеческие жестокости».
Ненавистник Православия, а в широком смысле русских вообще — Король Сигизмунд III, воспринимал папские призывы как «индульгенцию», т. е. полное отпущение грехов. Убийство православного в Польше не только не квалифицировалось как уголовное преступление, но нередко в качестве такового даже и не рассматривалось.
Павел Алеппский, проведя немало времени на украинских землях, которые называл «страной казаков», много видел и много слышал о насилиях и зверствах, творимых в этих районах. «Сорок лет тому назад, — свидетельствовал архидиакон в конце 50-х годов XVII века, — они (поляки. — А.Б.) дошли до того, что разрушили все их церкви (православные. — А.Б.) и прекратили священство, и довели свое безбожие и тиранство до такой степени, что сожгли митрополита земли казаков вместе с одиннадцатью его епископами и священниками, изжарив их в огне на железных прутьях, думая этим устрашить и запугать казаков, — нечестие и ужасы, каких не совершали в свое время идолопоклонники»[343].
Страшные систематические гонения на православных стали обычным делом в Речи Посполитой. Вот только некоторые сведения о преследованиях данного периода. «В Луцке храмы Божии обращены в питейные дама… В Вильне храмы Божии стали кабаками и гостиницами… В Минске церковную землю отдали на построение мечети. В Полоцке принудили к унии кандалами и несогласных выгоняли из города. В Турове насилием отобрали храмы с утварью и выгнали благочестивого епископа. В Орше, Могилеве, Мстиславе даже в шалашах запрещено было молиться… В Вельске составлено было определение: если кто из мещан не пойдет за крестным ходом в костел, казнить смертью».[344]
Русские, белорусы и украинцы воспринимались польской шляхтой «людьми второго сорта», а точнее говоря, даже не людьми, а какими-то недочеловеками. Польский пренебрежительный термин «быдло» (bydlo) и обозначал не человека, а «говорящую скотину». Именно так польские землевладельцы («паны») называли белорусских и украинских крестьян.
Религиозная и социальная дискриминация этих людей являлась невообразимой. Паны «имели право жизни и смерти над своими крестьянами, обременяли их повинностями и работами, распоряжались по произволу их имуществом, вторгались в их семейный быт. Многие паны, ленясь управлять имениями сами, отдавали их в аренду жидам, а вместе с имениями отдавали в аренду и самих крестьян и самые их церкви, а жиды издевались над несчастными холопами и их Верою как хотели: ключи от церквей держали у себя и брали с православных пошлины за всякое богослужение и требоисправление, за крещение, за венчание, за погребение и пр.»[345].
Подобная ненависть неизбежно рождала ответную самоспасительную реакцию порабощенных. Протест против притеснений выливался в периодически возникающие восстания, одно из которых произошло в 1648 году под руководством Богдана Хмельницкого[346]. Восставшие, состоявшие преимущественно из казаков, а также мещан и крестьян, одержали ряд серьезных побед над польским войском и заключили в августе 1649 года с поляками Зборовский мирный договор, предоставивший казакам широкую автономию в рамках Киевского, Брацлавского и Черниговского воеводств.
Польская шляхта и Король Ян-Казимир (1609–1672, Король с 1648 года) пошли на соглашение с теми, кого называли и «схизматиками», и «бандитами», и «быдлом». Причем обещали им не только автономию в восточных районах, но и ликвидацию Брестской унии повсеместно. Это было «непростительное унижение ясновельможных панов», которое их тщеславие вынести было не в состоянии. Пункты мирного договора польско-литовская сторона соблюдать не собиралась; им нужна была военная передышка перед угрозой того, что «быдло» захватит всю Польшу. Когда подобная опасность миновала, то в декабре 1650 года Польский сейм объявил войну казакам. Теперь это фактически стало войной на истребление.
Военные действия для украинской стороны разворачивались в целом неудачно. В 1653 году Хмельницкий, в попытках найти союзников для одоления страшного врага, обратился к России с просьбой о помощи в войне с Речью Посполитой. Послы гетмана говорили в Москве весной 1653 года: «Только б де царское величество изволил их принять вскоре и послал своих ратных людей, и он гетман, тотчас пошлет свои листы в Оршу, в Могилев и в иные городы, к белоруским людям, которые живут за Литвою, что царское величество изволил их принять и ратных людей своих послал. И те де белоруские люди учнут с ляхи битца; а будет де их 200 000»[347].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});