Читаем без скачивания Замена (СИ) - Дормиенс Сергей Анатольевич

Я могла войти в ее память с мягкой тряпкой, но вошла с огнем: чтобы навсегда, чтобы наверняка.

«Поспи. Просто и без снов».

— О, и ты здесь!

— Ну-ка, сядь.

Страаааах…

«Надо обернуться», — подумала я и вдруг поняла, что хочу этого.

Ленгли усадила Каору за стол, развернула стул и оседлала его — точно напротив. Солнце вызолачивало мокрые волосы Нагисы, капли на его халате. Солнце било ему в лицо, но он, щурясь, смотрел только на меня. «Он хуже видит левым глазом. На две диоптрии», — вспомнила я.

— Доигрываешь в мои игрушки? — спросил Каору.

— Сюда смотри.

Ленгли вытащила из рюкзака длинный пистолет и положила его на стол, а рядом — блистер таблеток.

— Что это? — Каору улыбался мне. Честно, ярко и открыто, а у меня за спиной спала Элли.

Я ждала ответа Аски и повторяла как заклинание: «цианистый калий, цианистый калий, цианистый калий…»

— Нитроглицерин.

— А, — сказал Каору и впервые посмотрел на Ленгли. — А за что?

— За все хорошее.

Она тоже улыбалась: брезгливо и снисходительно, а ладонь ее лежала на рукоятке пистолета.

У Нагисы за ухом мыльная пена, разглядела я. Трость подрагивала у меня в руке, и я чувствовала: еще немного, еще несколько слов, обращенных ко мне, и я рассыплю трость в пыль.

Для начала — трость.

Каору покачал головой и с треском вынул таблетку, положил ее на язык.

— Воды можно?

— Так жуй.

Он дернул челюстью и принялся жевать: медленно, как рептилия. Аска гладила тремя пальцами ребристую рукоятку оружия и не отводила глаз от лица Каору. Сцена была гадкой, как комок блевотины, их взгляды хотелось отмыть, хотелось отмыть себя, хотелось…

Каору глотнул.

— ВсК.

— Нет. Не всК, — ответила Аска. — Следующую.

— Следующую, — протянул Нагиса, вертя блистер пальцем. — И сколько всего мне их съесть?

— Все десять штук.

— Но мне же будет больно, — улыбнулся Каору. — О-очень больно.

— У тебя в любом случае заболит. Или голова от нитроглицерина, или кусок руки от карбида молибдена. Жри давай.

Аска подняла пистолет и приставила его к плечу Каору.

— Рей, — позвал он. — И ты что, так это оставишь? Это же для тебя шоу. Сделай что-нибудь.

«Сделай что-нибудь!»

… Каору гладил ее щеки, и с них слезала кожа. Он уже умел контролировать карминную дрожь, а я не умела ничего — только смотреть, только пытаться что-то почувствовать. Девочка умерла, и только тогда он меня отпустил.

«Сделай что-нибудь!»

— Она занята, — любезно сообщила Аска сквозь грохот света, грохот пульса. — Рей думает и приходит к правильным выводам.

— Рей, — прошептал Каору. — Я приду вечером, Рей. Пусть рыжик думает, что она может меня держать. Я приду.

— А ну закрой рот и жри! — прикрикнула Ленгли.

«Это как свист кнута», — поняла я. Мне было холодно, и ремешки бюстгальтера стали острыми от пота.

— …Я приду, — шептал Каору, и я видела только его глаза. — Я приду, мы разогреем саке — сильно разогреем, и когда оно закипит, я волью тебе его…

— Приходи.

Свет померк.

Я подошла к столу и положила на него трость. Алюминий покрылся коркой окалины, ручка сгорела у меня в ладони. Трость изогнулась, как лук, а резиновый набалдашник тяжелыми каплями стекал на пол.

Я вдохнула дым горящей резины, дождалась, пока смрад взорвется болью под переносицей, и повторила:

— Приходи.

18: Цветок ненастья

Я остановилась только у лестницы.

«Плохо как. Совсем плохо».

Плохо было то, что я ушла — нет, сбежала, — оставив там Элли. Плохо было сердцу, и совсем уж плохо — ногам. Я провела перед лицом рукой. За ладонью оставался призрачный след, колени отказывались служить, и кто-то очень умный шептал:

«Ты сама позвала его. И он ведь придет».

— Давай, давай, — сказала Аска. — Вот сюда.

Меня подтолкнули, почти пронесли немного, а потом я присела, ощущая спиной ровную поверхность.

— Молодец, молодец, — приговаривала Ленгли. — Умница.

Она уминала мне плечи, усаживала, подпирала. «Это общежитие, — думала я. — Сейчас коллеги пойдут на первый урок. Нет, нет, не надо мне сидеть».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Руку дай… — вспыхивали слова. — Нет, черт, шею… Ага, вот так!

Укол. Шепот о том, что Акаги дала ей этот шприц, что все ненадолго станет хорошо, какие-то химические термины… Аска держала руку — ту самую, перебинтованную, и я чувствовала жар. И чувствовала: мне лучше настолько, что я готова спрашивать.

— Он придет?

— Нет.

— Нет?

— Нет, я сказала.

«Нет». Аска смотрела мне в глаза, я видела ее одобрение.

— Он стал таким, чтобы растормошить меня, — сказала я.

«Я знаю», — кивнула Аска.

…А потом ему понравилось. Так иногда бывает, когда сводит с ума боль, а потом — близкий человек, который не становится ближе. Будить можно поцелуем, можно — ударом по голове. В конце концов, заставлять кого-то жить — это уже насилие.

Новая порция наркотика ускоряла меня, свет стал просто светом, звук — звуком.

— Это прошлое, которое над тобой не властно, — сказала Аска и уселась рядом. — Делай, наконец, выводы.

— Почему… Почему тогда я его боюсь?

Она поджала губы и кивнула:

— Глупо не бояться Нагису. Другое дело — смывать мозги в унитаз при одном его виде.

Аска повернулась ко мне:

— Кукла Каору Нагисы существует только вот здесь, — она ткнула пальцем мне в лоб. — В твоей памяти.

«Нет-нет, с Каору нельзя как с тростью! — говорил ее взгляд. — Но и ты не…»

Не — кто? Я не знала, как это назвать. Думать вдруг стало так сонно, стена стала такой удобной, и слабость понимания охватила меня всю. Я поскребла горло, нащупывая пуговицы.

— Ох ты ж боже мой, — вздохнула Аска и ослабила мне ворот блузки. Ее лицо застыло, а потом расплылось в улыбке.

— Боже мой, — зачем-то повторила она, все еще улыбаясь, и встала.

— Куда ты?

— СБ забрала Элли. Надо изловить их до того, как они захотят тебя.

Аска постучала в дверь рядом со мной, показала язык и скрылась на лестнице.

Я попыталась подняться, но не успела. Дверь распахнулась, и мне только и осталось, что смотреть снизу вверх, как в коридор выглядывает Синдзи.

— А… — сказал он, поднимая на лоб очки. — Аянами? Вы?

Я сидела на полу, сминая полы пальто, сжимая кулаком расстегнутый ворот блузки.

— Доброе утро, — сказала я. Мне было легко и немного совестно.

— Что вы… Давайте, вставайте, я вам помогу! В медчасть? Вызвать Акаги?

Он помогал мне держаться на ногах, и это было тоже легко и тоже — совестно. Потому что я уже могла стоять сама.

— Если можно — чаю.

Когда он моргнул и несмело улыбнулся, я добавила:

— С сахаром.

* * *

— …Мы вчетвером там лежали в темноте, и знаете, было весело. Горный кемпинг, вокруг — никого, а я рассказываю страшные истории. Эжен потребовал, чтобы я потом водил его в туалет. Девочки были против, но и сами боялись. Наутро я узнал, что Эжен все-таки переспал с Рин.

Синдзи потер подбородок и рассмеялся.

— Знаете, смешно так. Я заснул, и не помню, какую страшилку рассказал последней. Может, даже что-то про Ангела.

«Смешно», — соглашалась я. Чай был самый обыкновенный: из пакетика, квартира у Икари-куна — в меру замусоренной, но здесь было хорошо. Он открыл окно, чтобы я не слышала запахов, дышал в сторону — по той же причине.

И Синдзи действительно хорошо рассказывал. Смешно.

Наши кресла стояли рядом, и мы смотрели, как за окном — огромным окном — облака превратились в бледную сеть, поймавшую небо. Солнце пока не попадалось: он прожигало невод насквозь и обрушивалось на предгорье.

Под ногами сейчас и мокро и противно, и можно даже напрячься и представить себе весну, — но это все там, внизу. А здесь есть чай и тишина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— У вас какой урок?

— Э-э… Третий, кажется.

— Третий. Мы можем пойти вместе.

«Скажет о том, что подумают другие, — я обижусь», — загадала я.